Орсон Кард - Песенный мастер

Но лицо Анссета оставалось таким же бесстрастным. Хотя его выдал голос:

— Их изменить труднее, чем людей из Певческого Дома.

— Как будто пытаешься идти по воде, так? — спросила Эссте.

— Или по илистому дну. Но я могу это делать.

Никакого самодовольства. Всего лишь констатация факта. Но я же тебя знаю, парень, думала Эссте. Про себя ты прямо прыгаешь от радости. Ты шикарно провел время, показав, что способен меня обвести вокруг пальца, и в то же время — что способен справиться с любой ситуацией. Но если только эта ситуация тебя не касается.

Автобус вез их через ночь, но теперь они отдалялись от Хребта на запад; когда они прибыли в Богг, было еще темно. Правда, темным было только небо. Фонари наполняли город светом до самого берега моря. Казалось, что между огнями нет ни малейшего просвета, как будто город был покрыт ковром чистого света, что он был кусочком самого солнца. Тучи над городом ярко отсвечивали. Казалось, что сияло даже само море.

Улицы были настолько забиты толпами, даже в эти последние часы перед рассветом, что автобусы и грузовички, даже мотоциклы, должны были двигаться по нависающим над домами эстакадам. Все это было поразительно, ослепительно, волнующе. Нашествие людей было столь отчаянным, невообразимым и пугающим, что это чувствовалось даже в автобусе. Анссет все это время спал, лишь проснулся на мгновение, когда Эссте попыталась заинтересовать его происходящим.

— Огни, — сказал он, но в тоне голоса было другое: Уж лучше я посплю .

— Можете подниматься к себе и спать, — сказал им служащий в гостинице. — Днем здесь ничего не происходит. Даже деловая жизнь происходит ночью. Днем вы даже поесть не сможете толком, разве что в одной из круглосуточных столовок для наркоманов.

Только Анссет, поспав несколько часов, настоял на том, чтобы выйти.

— Я хочу осмотреть город сейчас.

— В электрическом свете он выглядит лучше, — сказала ему Эссте.

— Так. Так потому я хочу его увидеть именно сейчас.

— Так? По мне бы лучше отдохнуть.

— Здесь очень мягкие кровати, — сказал Анссет. — Я всю спину себе отлежал. То, что мы ели в Степе, заставило меня четыре раза ходить в туалет, но даже и там еда выглядела получше, чем на тарелке. Я хочу выйти. Я хочу видеть город, пока он не одет этими глупыми людьми.

Тебе восемь лет , сказала про себя Эссте, но могло бы и восемьдесят .

И они смотрели на Богг при свете солнца.

— Название? — спросил Анссет.

— Город находится в эстуарии реки Сэлвей. Большая часть земли здесь возвышается над уровнем моря буквально на несколько сантиметров, и она постоянно угрожает сползти в море.

Наставница показала мальчику, как архитектура приспособилась к здешним условиям. В каждом доме на всех этажах был главный вход, открывающийся в пустое пространство. Когда здание садилось, начинали пользоваться входом на нижнем этаже. Здесь были такие дома, которые возвышались над уровнем улиц всего на пару футов; другие дома строили прямо у них на крышах.

Светящиеся вывески днем были выключены; людей на улицах было очень мало.

— Он такой же мертвый, как и Степ, — сказал Анссет

— Если не считать того, что он оживает ночью.

— Разве?

В некоторых местах на улицах мусор лежал несколькодюймовым слоем. Уборочные машины шастали по городу и урча пережевывали отходы. Те немногие прохожие, которые встречались на улицах, выглядели так, будто ночь была для них очень тяжкой — во всяком случае, по ним было видно, что они не выспались. Вчера ночью здесь был карнавал, а сейчас город походил на кладбище.

Парк. Они присели на скамейку, в несколько мгновений приспособившуюся к очертаниям их тел. Неподалеку, опустив ноги в пруд, сидела пожилая женщина. В руке она держала идущую в воду леску. Рядом с ней извивался уродливый угорь. Женщина свистела.

Мелодия у нее была грубой, немелодичной и повторяющейся. Анссет стал напевать тот же самый мотив, в том же высоком регистре — неуверенный и виляющий. Он передразнивал женщину, коленце за коленцем, одна неправильная нотка за другой. А потом, неожиданно, он спел скрипучий до боли диссонанс. Женщина повернулась к нему, с трудом переваливая свой здоровенный живот с коленей. Она засмеялась, и ее грудь заколыхалась вверх-вниз.

— Ты знаешь эту песню? — обратилась она к мальчику.

— Знаю! — крикнул в ответ тот. — Я сам написал ее!

Женщина опять засмеялась. Анссет смеялся вместе с нею, только его смех был имитацией смеха пожилой женщины: долгий захлеб, потом короткий, громкие всплески звука. Ей понравилось слышать смех, так похожий на ее собственный — ведь это и был ее собственный.

— Иди сюда! — позвала она.

Анссет направился к женщине, и Эссте последовала за ним, даже не зная, как старуха поведет себя с мальчиком. Она беспокоилась до тех пор, пока женщина не заговорила снова:

— Недавно здесь, — заявила она. — Я сразу же могу сказать, кто здесь новичок. Это твоя мама? Прелестный мальчик. Не отпускайте его одного по вечерам. Он слишком красив, и его могут взять для развлечений. Не знаю, о чем вы там думаете, надеюсь, может вы поглядите на этого угря, а говоря о нем — не хотите ли вы его купить?

Угорь, как будто чувствуя, что о нем говорят, непристойно выгнулся.

— Он еще не умер, — прокомментировал это Анссет.

— Чтобы он умер, надо несколько часов. Для меня это хорошо. Чем дольше они тут бьются, тем больше размягчаются, а значит, тем лучше у них вкус. Тут в пруду их полно. Он соединен с очистной системой. Так что они живут в отходах. Вместе с вещами похуже. Богг производит больше дерьма, чем какой-либо другой город, достаточно, чтобы кормить миллионы этих тварей. А пока они есть, я с голоду не сдохну.

Она опять засмеялась, и Анссет засмеялся вместе с ней, после чего оборвал смех, превратив его в безумную песню, еще даже более похожую на смех. Хорошо еще, что Эссте владела самоконтролем, чтобы не расхохотаться самой.

— Ваш мальчик певец.

— У него много талантов.

— Певческий Дом? — спросила женщина.

В данном случае было лучшим солгать.

— Там его не взяли. Я говорила, что у него талант, да что там, он гений, но все эти их дурацкие тесты не смогли открыть гения, когда он пел им арию.

— Это и так хорошо. Тут есть множество мест для певцов, и не обязательно типа Певческого Дома. Если он еще пожелает при этом сбросить свою одежду, то сможет заработать целое состояние.

— Здесь мы только в гостях.

— Тут имеются даже такие местечки, где он мог бы подзаработать, даже одеваясь. Тут есть вещи самого разного рода. Правда вы же не городские. Тут всякий знает, что не следует ходить в парк днем. Чтобы патрулировать их, не хватает полиции. Даже мониторы не помогают — за ними следит всего несколько человек, да и те дремлют после ночи. Ночью оживают, а днем как сонные мухи. — Она засмеялась, но ее глаза быстро сделались серьезными. — Здесь, на краю, пока что все нормально. И ко мне никто не цепляется. Но вот вам следует быть поосторожнее.