Пол Андерсон - Печаль Гота Одина

Эверард нахмурился. Я сочувствовал ему: не так-то просто с ходу разобраться в подобных хитросплетениях судеб.

— Гудрун пришла к готам, — продолжал я. — Там она вновь вышла замуж и родила двоих сыновей, Серли и Хамдира. В саге и в эддических песнях короля готов называют Ермунреком, но нет никакого сомнения в том, что он — Эрманарих, человек, живший в середине-конце четвертого столетия. Он то ли женился на Сванхильд и по навету обвинил ее в неверности, то ли повесил того, чьей женою она была и кто злоумышлял против короля. Так или иначе, по его приказу бедняжку Сванхильд затоптали конями.

В то время сыновья Гудрун, Хамдир и Серли, уже подросли и стали мужчинами. Мать подстрекала их отомстить за Сванхильд. Они поскакали к Ермунреку и повстречали по дороге своего сводного брата Эрпа, который вызвался сопровождать их. Однако они убили его, причем непонятно, за что. Я отважусь высказать собственную догадку: он был сыном их отца от наложницы, а потому между ними троими существовала вражда.

Добравшись до дворца Ермунрека, братья напали на королевских дружинников. Их было только двое, но, поскольку сталь их не брала, они скоро пробились к королю и смертельно ранили его. И тут Хамдир обмолвился, что одни лишь камни могут причинить им вред; или, как утверждает сага, те же самые слова сорвались с уст Одина, который неожиданно появился среди сражавшихся в обличье одноглазого старика. Ермунрек велел своим воинам забросать братьев камнями, что те и сделали. На этом история заканчивается.

— Да, веселенькая сказочка, — хмыкнул Эверард. Он призадумался. — Мне кажется, последний эпизод — Гудрун у готов — был присочинен гораздо позднее. Анахронизмы в нем так и выпирают.

— Вполне возможно, — согласился я. — В фольклоре такое случается довольно часто. Важное событие постепенно обрастает посторонними деталями. Например, вовсе не Филдс сказал, что человек, который ненавидит детей и собак, не безнадежно плох. Эти слова принадлежат кому-то другому, я забыл кому, кто представлял Филдса на банкете.

— Вы намекаете на то, что пора бы Патрулю заняться историей Голливуда? — рассмеялся Эверард. — Но если тот эпизод не связан напрямую с нибелунгами, почему вы хотите исследовать его? — спросил он, снова становясь серьезным. — И почему Ганц поддерживает вас?

— Повествование о Гудрун проникло в Скандинавию, где на его основе сложены были две или три замечательные саги — если, конечно, то не были редакции неких ранних версий? — и вошло в цикл о Вольсунгах. Нас с Ганцем занимает сам процесс. К тому же Эрманарих упоминается во многих других источниках — скажем, в древнеанглийских поэмах. Значит, он был в свое время достаточно могущественным правителем, пускай даже как человек он у меня симпатии не вызывает. Утраченные легенды и песни об Эрманарихе могут быть не менее любопытны, чем все то, что сохранилось до наших дней на севере и западе Европы. Здесь могут обнаружиться влияния, о которых мы и не подозревали.

— Вы намереваетесь явиться к его двору? Я бы вам этого не советовал, Карл. Мы потеряли слишком много агентов по их собственной небрежности.

— Нет, нет. Тогда произошло что-то ужасное, что попало даже в исторические хроники. Мне думается, я смогу определить временной промежуток в пределах десяти лет. Но сначала я собираюсь как следует ознакомиться с этой эпохой.

— Хорошо. Итак, каков ваш план?

— Я пройду курс гипнопедического обучения готскому языку. Читать на нем я уже умею, но мне нужно говорить, и говорить бегло, хотя, разумеется, от акцента я вряд ли избавлюсь. Кроме того, я постараюсь усвоить все, что нам известно о тогдашних обычаях, привычках и так далее. Впрочем, заранее могу сказать, что сведения чрезвычайно скудны. В отличие от визиготов, остготы оставались для римлян весьма загадочными существами. Наверняка они сильно отличались от былых готов, когда двинулись на запад.

Так что, в качестве первого шага, я отправлюсь в прошлое глубже, чем следовало бы, год этак в 300-й. Освоюсь, пообщаюсь с людьми, потом буду навещать их через определенные интервалы, короче, буду наблюдать за развитием событий. Следовательно, то, что должно случиться, не застанет меня врасплох. Впоследствии я перенесусь чуть вперед, послушаю поэтов и сказителей и запишу их слова на магнитофон.

Эверард нахмурился.

— Использование подобной аппаратуры… Ладно, мы обсудим возможные осложнения. Насколько я понял, ваши перемещения охватывают значительную территорию?

— Да. Если верить римским хронистам, первоначальное место обитания готов — нынешняя центральная Швеция. Но я сомневаюсь, чтобы столь многочисленное племя могло проживать на таком клочке земли. Однако мне представляется достоверным утверждение, будто скандинавы передали готам основы племенной организации, как то произошло в девятом веке со стремившимися к государственности русскими.

По-моему, древнейшие поселения готов находились на южном побережье Балтийского моря. Готы были самым восточным из германских народов. Но единой нацией они никогда не были. Достигнув Западной Европы, они разбились на остготов, которые захватили Италию, и визиготов, покоривших Иберию. Кстати говоря, под готским правлением те земли вновь зацвели и разбогатели. Постепенно захватчики смешались с коренным населением и растворились в нем.

— А до того?

— Историки мимоходом упоминают о различных племенах. К 300-му году нашей эры готы прочно обосновались на берегах Вислы, примерно посредине нынешней Польши. К концу столетия следы остготов обнаруживаются на Украине, а визиготы расположились к северу от Дуная, по которому тогда проходила граница Римской империи. Должно быть, они вместе с остальными принимали участие в Великом переселении народов и окончательно покинули север, куда направились племена славян. Эрманарих был остготом, поэтому я буду придерживаться тех земель, где проживали именно они.

— Рискованно, — проговорил Эверард, — особенно для новичка.

— Наберусь опыта по ходу дела, Мэнс. Вы же сами сказали, что Патрулю не хватает кадров. Кроме того, я надеюсь добыть множество полезных сведений.

— Добудете, добудете, — улыбнулся он, вставая. — Допивайте и пойдем. Придется переодеться, но оно того стоит. Я знаю один салун — в девяностых годах прошлого века, — где нас накормят отличным обедом.

Зима нехотя отступала, сопротивляясь изо всех сил. Почти каждый день, с утра до вечера, бушевала пурга, перемежавшаяся ледяным дождем. Но те, кто жил на хуторе у реки, а вскоре и их соседи, постепенно перестали обращать внимание на непогоду, ибо с ними был Карл.

Поначалу он возбуждал подозрение и страх, однако мало-помалу люди уверились, что его приход не предвещает бед. Они благоговели перед ним, и преклонение это не уменьшалось, а, наоборот, возрастало. Виннитар сказал, что такому гостю негоже спать на скамье, словно простому воину, и уложил его на мягкую перину. Он предложил Карлу самому выбрать женщину, которая согреет ему постель, но чужестранец учтиво отказался. Он ел, пил, мылся и справлял нужду, однако находились такие, кто утверждал, что он притворяется, чтобы его считали человеком, тогда как на деле не испытывает ни голода, ни других потребностей.