Эдгар Берроуз - Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men]

Поверх криков и стонов и воплей слышались крики о Флаге и имена любимых, которые сейчас были отмщены. Многократно я слышал имя Самуэльса — еврея. Не было человека отомщенного более полно в этот день.

С нами был Деннис Корриган, освобожденный из шахты, и Бетти Вортс — его женщина — нашла его здесь; ее руки были красными по локоть от крови наших завоевателей. Она не надеялась увидеть любимого в живых, и, когда она услышала, что с ним произошло, и как они сбежали, она подбежала ко мне и почти стянула с Красной Молнии, пытаясь обнять и поцеловать.

Мне удалось заставить людей замолчать, и наконец вращающаяся толпа обезумевших от радости людей окружила меня. Я пытался успокоить их, потому что знал: впереди нас ждут трудности. Вскоре мне удалось добиться частичной тишины. Я сказал, что безумие должно прекратиться, мы еще не победили, а выиграли только один небольшой район. Мы должны двигаться вперед тихо и действовать согласно разработанному плану, если хотим победить.

— Помните, — убеждал я их, — что здесь, в городе, тысячи вооруженных людей, и мы должны захватить их всех. Тогда останутся тысячи, которые Двадцать Четыре пошлют на нас, пока они не покинут эту территорию, пока они не потерпят поражение отсюда до Вашингтона — это будет продолжаться месяцы, а может быть, и годы.

Они несколько приумолкли и мы разработали план о немедленном движении к баракам с тем, чтобы внезапно захватить Каш гвардию. В это время отец нашел Соора и убил его.

— Я говорил тебе, — сказал отец прежде, чем воткнуть штык в сборщика налогов, — что когда нибудь и я устрою свою маленькую шутку. Этот день настал.

Затем люди выволокли Хоффмейера из какого-то тайника и буквально разорвали его на кусочки. И безумие началось снова. Раздавались крики «К баракам!» и «Убейте Каш гвардию!» Толпа двинулась по направлению к озеру. На пути наши ряды пополнялись из каждого дома: мужчинами или женщинами, способными сражаться, из домов нашего класса, или кровавыми головами — из домов калкаров. Мы размахивали ими на концах кольев. Я ехал во главе толпы, размахивая Старой Славой на длинном флагштоке.

Я пытался внести какой-то порядок, но это было невозможно. Вот так, растекаясь вширь, крича и убивая, смеясь и плача, каждый вел себя, как хотел. Женщины казались самыми безумными, видимо, потому, что настрадались больше всего, и женщина Пхава возглавляла их. Я видел и других, одной рукой поддерживающих младенцев, а в другой — неся голову калкара, информатора или шпиона. Никто не мог упрекнуть их, если вспомнить о жизни, полной безнадежности и ужаса, которую они вели.

Мы только пересекли новый мост через реку в сердце великого разрушенного города, когда Каш гвардия внезапно набросилась на нас со всей силой. Они были плохо дисциплинированы; но они были вооружены. Мы же были вообще недисциплинированы и отвратительно вооружены. Мы были разъяренной толпой, в которую они каждый раз посылали залп за залпом.

Мужчины, женщины и дети падали вокруг; многие повернули и побежали. Но были и другие, бросившиеся вперед и схватившиеся врукопашную с Каш гвардией, отбирая ружья. Верховые скакали среди них. Я не мог держать Флаг и сражаться одновременно, поэтому я снял его с флагштока и спрятал под рубашку. Затем, выхватив ружье, я направил коленями Красную Молнию в ряды сражающихся.

Бог наших отцов! Это была великолепная схватка! Если бы мне сказали, что я умру в следующую минуту, я умер бы, переполненный радостью этих минут. Враги падали вокруг меня, справа и слева, с раздробленными черепами и сломанными телами, куда бы я не попал, это приносило единственный результат — они умирали, если попадали в зону действия моего ружья, которое превратилось во вращающуюся реку огненного металла.

Я проскакал полностью сквозь них, и несколько человек следовало за мной. Мы повернули, чтобы двигаться назад через руины, и, поднявшись на холм в мертвой части города, я увидел, что битва идет ниже по реке. Ком застрял в моем горле. Все было закончено, началось кровавое избиение. Вся моя толпа повернулась и разбежалась. Их зажали у узкого моста, и Каш гвардия стреляла залпами по этой шевелящейся массе людских тел. Сотни бросались в реку только для того, чтобы быть подстреленными солдатами.

Двадцать пять конников окружали меня — все, что осталось от моих сил — и как минимум две тысячи Каш гвардейцев находилось между нами и рекой. Даже если бы нам удалось прорваться назад, мы ничего не смогли бы сделать, чтобы спасти положение или наших людей. Мы были обречены на смерть. Но мы решили принести побольше вреда, пока не умрем!

В моем мозгу постоянно возникал образ Хуаны в объятиях Ор-тиса; ни на минуту эта жуткая картина не покинула моего сознания. Я сказал, что отправлюсь к штаб-квартире и буду искать Хуану. Мои спутники ответили, что отправятся вместе со мной и убьют, кого смогут, прежде чем солдаты вернутся.

Наша мечта испарилась, наши надежды умерли. В молчании мы ехали по улицам по направлению к баракам. Каш гвардия не выступила на нашей стороне, как мы надеялись — возможно, они присоединились бы к нам, имей мы хоть какой-то успех в городе; но какой может быть успех против вооруженных войск у толпы мужчин, женщин и детей?

Позднее я понял, что, если бы мы не начали строить планы, то могли бы выиграть, пока никто не бросился вперед и не предупредил Каш гвардию. Если бы мы атаковали их внезапно в бараках, все могло бы быть иначе, — так, как произошло на рыночной площади, сквозь которую мы прошли. Я понял нашу слабость. Если бы у нас было время спланировать и организоваться, какой-нибудь шпион или информатор выдал бы нас властям задолго до того, как мы успели бы воплотить наши планы в жизнь. Не оставалось ничего другого, как устроить внезапную атаку и надеяться на первый сокрушительный удар.

Я посмотрел на своих соратников, ехавших рядом. Джим был здесь, а отца не было — я никогда больше не видел его. Он, видимо, пал в битве у нового моста. Оррин Колби, кузнец и священник, скакал рядом, покрытый кровью — своей и Каш гвардии. Здесь был и Деннис Корриган.

Мы поскакали прямо к баракам гвардии, которая из-за отсутствия дисциплины и военного опыта, выслала все свои войска против нас, оставив лишь несколько человек охранять пленников и штаб-квартиру. Их-то мы и захватили; причем, они практически не оказывали сопротивления, и от одного, взятого в качестве пленника, я выяснил где спит Ор-тис.

Сказав своим людям, что наша работа сделана, я приказал им рассыпаться и бежать, но они ответили, что остаются со мной. Я объяснял, что такое дело должен провести в одиночку и попросил их пойти и освободить арестованных, пока я буду искать Хуану. Они сказали, что будут ждать меня, и мы разделились.