Джейн Фэйзер - Королевские игры

- Добро пожаловать, Розамунда.

Голос Урсулы, как всегда, звучал мягко и тепло, однако, когда гостья вошла и, поклонившись, остановилась на пороге, она сразу ощутила на себе тяжелый, излишне внимательный взгляд.

Урсула кивнула:

- Закрой дверь.

Розамунда исполнила распоряжение.

- Проходи и присаживайся. Выглядишь так, словно день выдался мучительным.

Вынести сочувствие оказалось нелегко: к глазам сразу подступили слезы. После утренней встречи с Уилом - а теперь уже казалось, что случайное свидание в саду осталось в прошлой жизни - никто не сказал доброго слова. Розамунда опустилась на низкую скамеечку у ног хозяйки.

- В какую неприятную историю ты попала, - просто, бесстрастно произнесла Урсула. - Непременно расскажешь мне все, что произошло. Но прежде ответь: когда ты в последний раз ела?

- Утром, мадам, за завтраком.

- Бог мой, неужели эти люди весь день морили тебя голодом?

Леди Уолсингем взяла со стола колокольчик и энергично позвонила. Появившаяся служанка получила распоряжение немедленно принести хлеб, мясо и вино. Едва она ушла, Урсула наклонилась, приподняла пальцем усталое печальное личико Розамунды и заглянула ей в глаза.

- Бедное дитя, я же пыталась предупредить тебя, что это змеиное логово.

- О да, мадам, еще как пытались! - горячо воскликнула Розамунда, испугавшись, что благодетельница начнет винить в катастрофе себя, - Но трудно было представить, что женщины могут оказаться столь низкими и мстительными созданиями. Во всем виновата я и только я. Я повела себя глупо, неосмотрительно. Простите зато, что так вас подвела. Должно быть, я кажусь неблагодарной, но на самом деле это не так: я чувствую себя глубоко вам обязанной за доброту. - Она порывисто сжала тонкую ухоженную руку. - Умоляю, поверьте!

- Верю, дорогая, и прекрасно знаю, какие ловушки поджидают невинных и излишне доверчивых. - Урсула со вздохом погладила бедняжку по плечу. - Сейчас спокойно поешь и выпей вина, а когда немного придешь в себя, расскажешь все по порядку. Боюсь, муж о многом умолчал.

Вновь появилась служанка и поставила на стол блюдо с холодной жареной птицей, корзинку с хлебом и графин с вином.

- Иди же, девочка, подкрепись хорошенько и сразупочувствуешь себя лучше.

Весь день Уил Крейтон старался вести себя с обычной беспечной легкостью. Утренний скандал немедленно стал предметом всеобщего обсуждения, а позор новой камеристки был встречен с нескрываемым восторгом. Каждый считал своим долгом высказать собственное мнение и предположить, кто же мог так лихо поймать малышку в сети. Настроение истинного виновника происшествия то и дело менялось: иногда волнение за судьбу Розамунды заставляло забыть о себе, а порой отступало на второй план.

Больше всего на свете ему хотелось убежать из дворца, скрыться за дверью своей комнаты и с головой забраться под одеяло, словно игра в прятки могла спасти от появления королевского управляющего с грозным известием об отлучении от двора. Что, если ее величество заточит преступника в Тауэр? Как ни уговаривал себя Уил, что для столь суровых мер он слишком незначителен и мелок, страх не проходил. Но вот в коридоре встретилась Розамунда и даже под конвоем сумела дать понять, что не выдала, сохранила тайну. Мужество и самопожертвование бедняжки доводили до слез. Что с ней сделают? Никто не знал, куда пленнице предстоит отправиться из дворца.

Уил мучительно перебирал возможности. Отошлют домой, в Скэдбери? А если семья не захочет позора и откажется? Куда она пойдет? Где сможет найти приют?

День продолжался, однако никто не положил на плечо тяжелую руку, никто не призвал к ответу, и Уил понемногу начал надеяться на лучшее и утешать себя мыслью о том, что если удастся выйти сухим из воды, то потом можно будет каким-нибудь образом помочь страдалице.

И все же трудно было поверить, что Розамунда сумела выдержать допрос сэра Фрэнсиса Уолсингема. Неужели спасла убедительная ложь? Маловероятно. Однако время шло, ничего плохого не происходило, и настроение постепенно улучшалось. А вечером, когда королева появилась в парадном зале в столь добродушном настроении, что даже пожелала развлечься музыкой и танцами, мастер Крейтон уже не сомневался, что девочка не выдала.

Возле стены одиноко стояла Джоан Давенпорт, и сквозь вереницу танцующих Уил направился прямо к ней. Церемонно поклонился, а в ответ получил благодарно-жалкую улыбку.

- Добрый вечер, мистрис Давенпорт.

- Мастер Крейтон.

Пунцово покраснев, фрейлина поклонилась.

- Не желаете ли потанцевать?

Он предложил руку и с неприязнью ощутил, как цепко впились в ладонь холодные пальцы.

Уил повел даму в центр зала, где пары двигались под энергичные звуки гальярды. Несколько фигур прошли в молчании из-за слишком быстрого темпа, однако потом удалось небрежно заметить:

- Должно быть, придворные дамы только и делают, что обсуждают проступок мистрис Уолсингем.

- О, вы даже представить не можете, как все взволнованы.

Джоан слегка запыхалась в танце, однако с готовностью поддержала разговор. Таинственно понизила голос и добавила:

- Говорят, королева на всю жизнь отлучила ее от двора и за обман приказала заключить в тюрьму. Не в Тауэр, а в какую-то другую. Мне она всегда казалась не совсем честной.

Уилу с трудом удалось скрыть возмущение.

- Что заставило вас прийти к такому выводу?

Джоан кокетливо склонила голову.

- О, она была такой хитрой! Уходила из комнаты рано утром, пока все еще спали, а потом уверяла, что просто гуляла, хотя было ясно, что дело нечисто… не иначе как встречалась с каким-то мужчиной. А еще считала себя лучше остальных, потому что королеве нравилось, как она рисует и пишет. Если хотите знать мое мнение, то я только рада, что выскочку наказали. Да и другие фрейлины тоже.

Уил подавил желание выразить истинное отношение и лишь беспечно уточнил:

- И что же, никто не знает, куда ее отправили?

- Известно лишь, что в деле принимал участие кузен, сэр Фрэнсис Уолсингем.

Джоан положила руки на бедра и запрыгала, как того требовала фигура танца.

Уил решил, что пора заканчивать разговор и, пока не поздно, уносить ноги. Вовсе не хотелось привлекать внимание нездоровым интересом к судьбе обычной камеристки. Розамунда сумела его защитить, и разрушить ее работу, вызвав подозрения, было бы непростительной неосторожностью. Однако печальная судьба возлюбленной не давала покоя, а потому, оставив Джоан среди танцующих, джентльмен направился разыскивать друзей, с которыми можно было бы утопить горе в потоке бургундского.

Поздно вечером мастер Крейтон заметил Томаса Уолсингема. Тот выглядел как никогда мрачным: губы крепко сжаты, в глазах застыла откровенная неприязнь к каждому, кто попался на пути. Коротким кивком он подозвал Уила. Сразу стало не по себе: если рассерженный любитель театра случайно узнал, кто сопровождал сестру во время тайной вылазки, то вполне мог сделать далеко идущие выводы. С тяжелым сердцем Уил подошел.