Брюс Стерлинг - Такламакан

И когда Пит действительно задумывался, то получалось, что требуются колоссальные усилия ради не слишком большой отдачи. Потому что сейчас в этом курятнике не так уж много народу — тысяч пятнадцать максимум. В Азиатской Сфере должны быть десятки тысяч не до конца ассимилированных племен, если не сотни тысяч. Миллионы. И что с того? Это не только азиатская проблема, это проблема общая.

Национальные меньшинства, люди-изгои, которые просто не могут или не хотят играть в игры двадцать первого века.

Сколько у красных китайцев было испытано бомб в Такламакане? Ему, Питу, никогда не давали брифинга по древней истории. Но сейчас Пит подумал, что, быть может, они эти звездные идеи подарили Европе и НАФТА. Сколько забытых скважин, реликтовых карманов, пробитых под шкурой двадцать первого века, кроется в Южных Морях, в Австралии, в Неваде? Смертоносный мусор давно забытого Армагеддона. Свалки, куда никто и заглянуть не захочет.

Да, он мог бы все свои силы тела и духа бросить на то, чтобы мир взглянул в лицо этому всему. Только зачем? Не лучше ли будет сперва самому все продумать?

Пит не мог сам себе сознаться, что просто утратил волю к жизни.

Отчаяние медленно отпускало Пита, и он постепенно искренне заинтересовался местным людом. Его занимали чахлые пределы их жизни, их вселенной, занимало, какое смятение он может устроить в этих узколобых головах. Никогда не появлялось среди них сверхъестественное существо, они только воображали такие существа. Пит начал с небольших демонстраций полтергейста — просто чтобы позабавиться. Крал украшенные шляпы местных седых мудрецов. Перепутывал тома в священных библиотеках. Пару раз спер абак.

Но это все было ребячество.

У местных был небольшой храм, их святая святых. Естественно, Пит должен был туда пробраться.

Там была заперта девушка. Очень хорошенькая и слегка тронутая, что делало ее идеальной кандидаткой на пост Девы Святого Храма. Она была Жрицей Храма первого звездолета. Естественно, что небольшая община могла позволить себе иметь только одну-единственную, несравненную Верховную Жрицу-Девственницу. Народ это был практичный, поэтому довольствовался возможным.

Верховная Жрица была молодой красивой женщиной, ведущей до одури простую жизнь. У нее были служанки, гардероб ритуальных платьев и прическа, требующая очень много времени. Всю свою жизнь она проводила, выполняя весьма сложные и совершенно бесполезные ритуальные действия. Возжигание благовоний, стирание пыли с идолов, омовения и очищения, земные поклоны, бесконечное выпевание заклинаний, нанесение особых меток на руки и ноги. Она была священной и явственно безумной, и люди смотрели на нее с неотрывным интересом. Она значила для них все. Она делала все эти болезненные глупости, чтобы им самим не приходилось все это делать. Все в ее жизни было полностью и окончательно предрешено.

Пит просто восхищался Священной Девой Храма. Она была совершенно его типа, и он ощущал к ней искреннюю тягу. Она была единственной из местных, с кем Пит мог бы провести часть своего времени.

И потому после долгого изучения девушки и ее действий Пит однажды показался перед ней. Сначала она испугалась. Потом попыталась его убить — естественно, без малейшего успеха. Когда до нее дошло, что он невероятно мощный, совершенно волшебный и абсолютно для нее непостижимый, она задергалась на полированном полу храма, раздирая на себе одежды и громко воя, явно в смятении страха-надежды, что ее сейчас ужасно и неописуемо осквернят.

Пит ощутил притяжение этой ее мысли. В молодости он бы поддался этой возможности демонического порабощения. Но сейчас он был совсем взрослым и не видел, чем это может хоть как-нибудь помочь или в чем-то изменить обстоятельства.

Они так и не узнали языка друг друга. Они никак не общались физически, умственно или эмоционально. Но в конце концов выработали некий статус-кво, когда могли сидеть в одной комнате и спокойно рассматривать друг друга, строя бесплодные догадки о том, что делается в чужой голове. Иногда они даже могли совместно съесть что-нибудь вкусное.

Лучшего понимания с этими невероятно далекими людьми достичь было нельзя.

Питу не приходило в голову, что звезды могут погаснуть.

Он вырыл себе священную, демоническую нору в запретной зоне корабля. Время от времени он выходил через заделываемые роботами пробоины и разглядывал искусственный космос. Это как-то его успокаивало. И у него были для того и другие мотивы — вполне обоснованная забота, что жители звездолета номер два могут как-нибудь проложить себе сюда путь для дикой расистской оргии убийства, грабежа и насилия.

Но население звездолета номер два было слишком занято роботами. Любая победа над булькающим гель-мозгом и его кошмарными инструментами могла быть только временной. Как наступающий оползень, стекались роботы, обходя препятствия, используя любую эволюционную возможность, и всегда, всегда продолжали давить.

После сокрушительного поражения булькающие ванны вошли в биохимический форсаж. Старый режим был свергнут, равновесие нарушено. Машины вернулись в свои кибернетические сны. Все стало возможно.

Звездные стены покрылись толстым слоем бурлящей массы новых моделей тюремщиков. Звездолет номер два был снова побежден, ввергнут в очередное горькое историческое унижение. Наказанная родина превратилась в массу нелепых цементных глыб. Даже иллюминаторов не осталось, безжалостно заделанных технологической слюной и слизью. Живая могила.

Пит полагал, что это действительно будет конец работы. В конце концов, это вполне соответствовало начальным параметрам, заданным творцами системы.

Но система могла теперь совершенно не интересоваться пределами человеческих намерений.

Когда Пит выглянул в иллюминатор и увидел, что звезды гаснут, он понял, что игра кончена. Что-то грабило звезды, присваивало их энергию себе.

Он покинул звездолет. Снаружи небо сорвалось с места. Неисчислимые орды невероятных созданий мигрировали по стенам, прыгая, ползя, крадясь, подтягиваясь на паутине слизистых веревок. И все стремились в зенит.

К выходу. К исходу.

Пит проверил изношенные перчатки и захваты и присоединился к потоку.

Ни одна из тварей его не беспокоила, он стал таким же, как они. Его снаряжение упало к ним, было поглощено и вышибло новые двери для эволюции. То, что может породить консервный нож, может породить и скальный крюк, и захват, и блок, и карабин. Его и Катринко рюкзаки были набиты концентрированным человеческим гением, и цель у всего этого была одна. ВВЕРХ.

Стремление вверх. Вверх — и наружу.

На сцене лунного пейзажа Такламакана развернулся театр войны роботов, ширящаяся механическая прерия ползущих, кусающих, выворачивающих, прыгающих механических мутантов. Столбы огня — военные спутники Сферы. Лучи, бьющие с подлинных небес, невидимые смерчи энергии, взметающие гейзеры пылающей пыли. Последний кошмар биоинженера, разумный, автоматизированный ад.