Журнал «Если» - «Если», 2011 № 06

Стрельба прекратилась. Какими бы примитивными ни были обитатели этого мира, полицейские наверняка поняли, что после выстрелов кто-нибудь их увидит. Корабль висел метрах в пятидесяти над снегом, и его команда решила ждать, пока беглеца не выгонит из укрытия голод.

Мачти просидел под выступом скалы еще три часа после захода солнца. Потом снова начал спускаться, но в него мгновенно выстрелили. Он выругал себя за глупость. И как только сразу не сообразил: полицейским даже не нужно его видеть — их оружие может реагировать на движения или тепло тела жертвы. Мачти вернулся в укрытие и решил, что у него нет иного выбора, кроме как дождаться отлета корабля.

Вскоре после восхода он решился быстро выглянуть и проверить, не улетел ли корабль… и обнаружил, что его ноги и суставы замерзли и он почти не в состоянии двигаться.

Теперь Мачти запаниковал. Он уже почти два дня не ел, лежал на морозе на вершине горы и вот теперь не способен двигаться. Он заставил себя встать, потом, морщась от боли, сделал короткий шаг. Скальный выступ был почти шесть метров длиной, поэтому Мачти может сделать несколько шагов под его прикрытием, потом развернуться и пойти обратно, и ходить так, пока конечности немного не разогреются.

Он сделал шаг, опираясь рукой о скалу, затем второй, третий… и тут нога скользнула по льду, он тяжело упал и начал движение по заснеженному склону. Каждую секунду он ожидал выстрела с корабля, но там его или не заметили, или, что вероятнее, решили, что встать самостоятельно он уже не способен.

Он проскользил двадцать метров, потом — тридцать, потом — пятьдесят. Наконец склон стал более пологим, и движение прекратилось. Мачти попытался встать, но не смог. Попробовал подползти к другому выступу, но тоже не смог. Он смутно осознавал, что снова пошел снег. Он лежал, на спине, глядя на чужое солнце, мечтая о его животворном тепле, и неожиданно улыбнулся.

«Во всяком случае, — подумал он, — вы не увезете меня на Бареймус. Через несколько минут меня полностью накроет снегом, и я буду вечно лежать на этой странной планете на вершине негостеприимной горы. И может быть, когда-нибудь в далеком будущем кто-то из потомков обитателей тех хижин найдет мои останки и попытается убедить своих друзей, что на этой планете побывал инопланетянин… а они станут над ним смеяться, дразнить и так унижать, что он снова засыплет меня снегом и никогда больше не упомянет обо мне».

Бонни взглянула на тело.

— Как думаете, он был мясоедом?

— Чтобы ответить, мне надо осмотреть его зубы, — сказал я. — А один из моих коллег изучит содержимое его желудка.

— Если только он не умер от голода, — заметил Рэй Гловер.

— Даже если так, все равно останутся какие-нибудь следы пищи.

— На вид он не очень-то мохнатый, — продолжил Рэй. — И если он провел здесь какое-то время, то посреди ледника, а не возле его нижнего края. Если он не охотился, то какого черта здесь делал? Я что хотел сказать: здесь ведь не его естественная среда обитания?

Услышав это, Горман усмехнулся:

— Люди уже сотни лет забираются на Килиманджаро. А то и тысячи. Но никто и никогда не видел здесь таких существ. Так что, думаю, можете смело утверждать: здесь не его естественная среда обитания. На мой взгляд, главные вопросы звучат так: кто он такой и что он здесь делал?

— Это мы и надеемся выяснить, — сказал я.

Джим Донахью любовно похлопал рукой камеру:

— Кем бы он ни был, мы нашли его первыми, а я первым его сфотографировал!

— Вероятно, — согласился я.

— Что значит, вероятно? — переспросил он. — Это чертово существо пролежало здесь во льду все время после смерти. Никто и никогда его прежде не видел.

Чарлз Нджобо смотрел на тело. Он знал, что люди из этой экспедиции не были первыми, кто его обнаружил, потому что возле тела не нашлось никакого оружия. Он еще мог поверить, что за многие годы сгнила одежда существа, но только не оружие. Кто-то его забрал.

Почему он был настолько в этом уверен? Потому что принадлежал к племени занаке и потому что родился в Танзании. А до образования Танзании здесь жили просто племена — народ занаке эксплуатировали арабы, потом немцы и британцы, его завоевывали масаи, найди и полдюжины других племен. Затем они стали танзанийцами, и кенийцы доминировали над ними экономически. Потом произошло вторжение угандийцев Иди Амина, и могучие силы Европы все еще командуют здесь. Поэтому существо это, разумеется, было инопланетянином, явившимся, чтобы покорить его народ. Разве не для этого появлялись здесь все прочие?

Чарлз Нджобо был вторым слепцом.

Его звали Жонд Матока, и это был его континент. В смысле, континент, за который отвечал он. На прочих участках суши вели разведку другие члены его расы — нащупывали слабые места, наносили на карты населенные пункты, оценивали способность к обороне. Но Африка, как называли континент его обитатели, оставалась за ним.

Поначалу его смутило физическое разнообразие разумных существ, потому что на его планете, как и почти на всех, где он проводил разведку для военных, в случае незначительных вариаций — цвет кожи, количество конечностей, текстура кожи, что угодно, — одна раса становилась доминантной и уничтожала конкурентов. Для Матоки это был естественный порядок вещей. Однако здесь, хотя доминантной вариацией (или видом) был черный цвет кожи, имелись существа красные и коричневые, горстка желтых и один тип с кожей от розовой до смуглой, и все они жили на одном континенте.

Такой порядок вещей противоречил его опыту, и он решил, что следует узнать больше об этой расе, называющей себя людьми, и лишь потом посылать отчет на материнский корабль.

Он провел неделю в Египте, переходя из города в город лишь по ночам, закутанный в арабскую одежду и тюрбан. Как и любого туриста, его поразили пирамиды и развалины в Карнаке и Луксоре. Но как Матока ни старался, он не смог найти никаких признаков расы, которой требовались бы такие массивные двери или гигантские троны. Он добрался до Абу-Симбела, где увидел двадцатиметровые статуи Рамзеса II и почти такого же размера статуи Нефертари, и в конце концов пришел к заключению, что эта раса гигантов или вымерла, или покинула Землю, чтобы поселиться на другой планете (или завоевать ее). С учетом их размеров, для него была невероятна сама мысль, что гигантов победили относительно маленькие существа, населяющие теперь этот континент.

Вдоль Нила он проследовал до Уганды, потом отошел от реки и стал осматривать города, анализируя их оборонительные возможности. Кампала не представляла угрозы для сил вторжения, и он связался с материнским кораблем, спросив, куда ему следует направиться дальше. На орбите не знали названий городов или стран, но там могли разглядеть искусственные сооружения и измерить нейтринную активность, а на основе этой информации послать его в те города, которые, как им казалось, обладали наибольшими возможностями для отражения согласованной атаки.