Фредерик Пол - Операция «Венера»

Я снова был в родной стихии.

— Фаулер, — взмолился я, — только не сегодня. Давайте отложим до завтра.

Он пристально посмотрел на меня.

— Ладно, Митч, хотя я не из тех, что отступают. — Проявилось ещё одно из качеств, благодаря которому он стал боссом: Шокен начисто поборол сжигавшее его любопытство и не расспрашивал, где я был и что со мной произошло. — Хорошая работа, — сказал он, бросив на свой стол листки, исписанные мною предыдущей ночью. — Не просмотреть ли тебе это вместе с О'Ши? Он, как никто, сумеет придать им нужный колорит и достоверность. Да, чуть не забыл, укладывай вещи — полетишь обратно на «Вильфредо Парето». Хотя тебе ведь нечего укладывать. Вот деньги, выдастся свободная минутка, купи всё необходимое. Прихвати с собой парней из охраны. Помнишь насчёт «равноправия»? — И он лукаво подмигнул.

Я нашёл О'Ши в соседней кабине — он свернулся, как кошка, клубочком, на большой, не по росту, койке. Джек повернулся и уставился на меня тусклым взглядом. Вид у него был ужасный.

— Митч? — произнёс, он осипшим голосом. — О, господи, опять эти кошмары.

— Джек, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более убедительно. — Проснись, Джек.

Он вскочил и сел на койке. — Что за чертовщина! Неужели это ты, Митч? Да-да, припоминаю, кто-то говорил мне о тебе, когда я утром вернулся домой. — Он старался держать прямо свою маленькую головку. — Ох, умираю, — вдруг произнёс он страдальческим голосом. — Достань мне чего-нибудь выпить, а? Выслушай моё предсмертное слово — никогда не становись героем. Ты для этого слишком хороший парень…

Джек, казалось, снова впал в оцепенение.

Я пошёл в кухню и взял чашку Кофиеста, ломоть хлеба и стакан минеральной воды, но на обратном пути вернулся и зашёл в бар за рюмкой виски.

О'Ши посмотрел на поднос и икнул. — Это что ещё за дрянь? — спросил он слабым голосом, имея в виду Кофиест, хлеб и минеральную воду. Одним глотком Джек осушил рюмку виски; его передёрнуло.

— Давненько не виделись, Джек, — снова начал я.

— Ох-ох, — стонал он: — Ты принёс как раз то, что нужно. Почему в ваших рекламах чертовски брешут о похмелье? — Он попытался встать, но тут же снова рухнул на койку.

— Спину ломит, — пожаловался он. — В монастырь уйти, что ли? Приходится так жить, положение обязывает. Это медленно, но верно, убивает меня. О… проклятая туристка из Новой Скотии. Ведь сейчас весна? Ты думаешь, этим всё объясняется? А может, у неё эскимосская кровь.

— Сейчас поздняя осень, — сказал я.

— Вот как! Тогда, может, у неё нет календаря… Дай-ка мне Кофиест.

И никаких «спасибо» или «пожалуйста». Он привык к тому, чтобы по его первому требованию весь мир был у его ног. Да, Джек здорово изменился.

— Джек, ты мог бы поработать со мной сегодня? — спросил я уже без всякого энтузиазма.

— Мог бы, — равнодушно произнёс он. — В конце концов Шокен мне платит. Но чёрт возьми, что же с тобой всё-таки приключилось?

— Проводил кое-какие изыскания, — уклончиво ответил я.

— А Кэти ты видел? Чудесная у тебя жёнушка, Митч. — Его улыбка пришлась мне не по вкусу. Она могла означать воспоминания.

— Рад, что она тебе нравится, — процедил я сквозь зубы. — Заходи, будем рады.

Он сплюнул в чашку с Кофиестом, аккуратно поставил её на стол и спросил:

— Ты о какой работе говоришь?

Я показал ему мои наброски. Большими глотками он выпил стакан минеральной воды и, постепенно приходя в себя, начал читать.

— Все ты тут переврал, — наконец недовольно сказал он. — Не знаю я никакого Лерода, Холдена или Макгилла, и чёрта с два были они самоотверженными исследователями. К Венере не « притягивает», к ней « приталкивает». — Он сидел с мрачным видом, поджав под себя ноги.

— Мы предполагаем, что их притянуло, — терпеливо пояснил я. — Если хочешь, мы попытаемся убедить в этом читателя. Здесь надо бы оживить рассказ твоими личными впечатлениями. Как ты на это смотришь?

— Меня с этого воротит, — произнёс Джек равнодушно. — Митч, закажи-ка мне душ, а? Десять минут из пресной воды, погорячей. Чёрт с ней, с ценой. Ты тоже можешь стать знаменитостью. Нужно только, чтоб тебе повезло, как мне. — Он свесил с койки короткие ножки и стал сосредоточенно разглядывать собственные ступни. — Что ж, — вздохнул он, — живи пока живётся.

— Так как же насчёт статьи? — спросил я.

— Поищи мои отчёты, — небрежно ответил он. — А как там насчёт душа?

— Поищи себе лакея, — в тон ему ответил я и вышел, вконец взбешённый.

В своей кабине я часа два потел, вставляя в статью «впечатления очевидца», а потом, прихватив охрану, отправился делать покупки. Стычек с патрульными на этот раз не произошло. В витрине обсерватории Астрона я увидел объявление: «Доктор Астрон сожалеет о том, что неотложные дела потребовали его срочного возвращения на Землю».

Я поинтересовался, улетела ли ракета «Рикардо» на Землю.

— Два часа назад, — ответил один из моих провожатых. — Завтра отлегает «Парето».

Итак, теперь я уже мог говорить.

Я рассказал Фаулеру Шокену всё.

И он не поверил ни единому слову.

Однако он держался достаточно тактично, стараясь не обидеть меня.

— Никто не упрекает тебя, Митч, — мягко сказал он. — Тебе много пришлось вынести. Все мы иногда восстаём против действительности. Но у тебя есть друзья, мой мальчик. Они помогут тебе. Бывают минуты, когда каждый из нас нуждается в помощи. Мой психиатр…

Боюсь, что я закричал на него.

— Ну, ладно, ладно, — произнёс он всё так же мягко и понимающе. — Время у нас есть. Правда, профанам нечего соваться в эту тонкую область, но, мне кажется, я кое-что в этом смыслю и постараюсь объяснить тебе…

— Объясните лучше вот это! — заорал я, сунув ему под нос подделанный номер моего свидетельства благонадёжности.

— Хорошо, объясню, — он оставался спокойным. — Это ещё одно доказательство твоего короткого… ну, если хочешь, бегства от действительности. У тебя был психический шок. Ты бежал от самого себя, возомнил себя другим человеком и выбрал жизнь, диаметрально противоположную той, которую вёл талантливый и прилежный работник рекламы. Ты выбрал лёгкую и беззаботную жизнь черпальщика, загорающего под солнцем тропиков…

Выслушав всё это, я уже не сомневался в том, кто из нас на самом деле далёк от действительности.

— Твою чудовищную клевету на Таунтона поймёт всякий, кто мало-мальски разбирается в природе наших подсознательных мотивов. Я рад, что ты высказался. Значит, опять входишь в норму. Какова наша главная задача, главная задача Митчела Кортнея, работника рекламы? Бить противника, подрывать конкурирующие фирмы изнутри, уничтожать их. Твои выдумки о Таунтоне говорят понимающему человеку о том, что ты рвёшься стать прежним Митчелом Кортнеем, работником рекламы. Выраженные в символах, окутанные таинственностью подсознательного, эти небылицы о Таунтоне тем не менее понятны. А встречу с девицей по имени Хеди ты позаимствовал из детективной литературы.