Лариса Чурбанова - Пурпурное Древо Порфирия

- Я- Ярашка!- звенел серебристым колокольчиком тоненький голосок. - Ярашка- я!

Что пожелаешь.

"Я боюсь!" - думал про себя Ольгерд. Он мучительно сжал челюсти, и зубы ответили отвратительным скребущим звуком. Князь действительно боялся. Боялся посмотреть вниз и увидеть разоренный монастырь и валяющиеся трупы. Сейчас они как раз пролетали над владениями старца Порфирия, где и нашла приют княжеская семья. Зеленая драконица уже осведомила путешественников обо всех событиях, произошедших со времени их отъезда. Иветта заложила лихой вираж и начала снижаться. Ольгерд заставил себя открыть глаза.

"Ну, если с Домогарой или детьми что, я ж этого Шкирняка..." Князь несколько мгновений почти видел, как он привязывает боярина-предателя за кишки к сосне и заставляет бегать кругами вокруг рыжего ствола.

Но светлые стены монастыря стояли бестрепетно и нерушимо. Крепкие дубовые ворота никто не штурмовал. Только облепили плотным человечьим арканом: ни войти, ни выйти. Сейчас головы осаждавших все как один были повернуты в сторону парящего в ярко-синем небе массивного дракона. Ольгерд знал, что с такого расстояния их за крыльями Иветты совершенно не видно. Сам же он уже начал различать лица людей, толпившихся под стенами Порфирьевой пустыньки. Вот и Шкирняк, как же без него!

- Ну-ка, давай притормози рядышком, - неожиданно скомандовал Ольгерд своему летучему транспорту. - Во-он около того мужика, что самоглавный у них, - князь недвусмысленно указывал на козломордого боярина, который по случаю военных действий был даже облачен в кольчужку, со щегольскими позлащенными наплечниками.

- Ты что удумал, княже! - стараясь перекричать бьющий в лицо ветер, заорал Шиш. - Их там сила. Сомнут нас как курей. Не дури!

- Не сомнут! - Ольгерд уже перебрасывал из-за спины тяжелый двуручный меч. - Еще не хватало мне своих же людей бояться! Князь я или дуделка в козьей заднице?

Серый в полном восхищении смотрел на своего господина. Вот он какой! И толпы воев не боится. Да и раньше тоже: понадобилось- и целую рать викингов в расход пустил!

Разделял ли Хельги восторг волчонка, сказать было нельзя. Но в отличие от осторожного дядьки, он и не собирался отговаривать князя от грядущих авантюр. Напротив, перегнулся, проверяя, ладно ли выскакивает из ножен боевой меч. Иветта окинула четверых людей долгим взглядом, и, ни слова не говоря, рванула к земле.

Осаждающие брызнули от нее в разные стороны, как синички-гаечки от могучего кречета. Острые загнутые когти шкрябнули по земле, выбивая неслабые комки. Драконица развернула корпус, крутанула мускулистым хвостом и застыла как вкопанная, явно гордясь безупречным приземлением. "Ну что за кокетка!" - пронеслось в голове у Ольгерда. - "Чисто девчонка, ей-ей!" Но тут ему резко стало не до размышлений. Перед князем, пригибаясь, чтобы устоять на ногах под бьющей волной воздуха, стоял Шкирняк.

Надо отдать ему должное, в его желтых круглых глазах было что угодно, но не страх. Злоба, ненависть, метание застигнутого врасплох вора, но не страх.

- Ну, здравствуй, боярин, - размеренно приветствовал его Ольгерд, легко спрыгивая с драконьей спины. - Как вы тут жили без меня? Весело, я смотрю. Ты с какого перепугу Порфирьевы хоромы штурмовать взялся? Нешто с немирными половцами старого монаха перепутал?

Ошарашенный внезапным появлением своего князя и господина, боярин-предатель молчал, словно язык проглотил. Только бегающие жирные пальчики изо всех сил теребили клочковатую козью бороденку.

- А вы, молодцы, что с отцом-настоятелем не поделили? - Ольгерд возвысил голос, чтобы его слова легко долетали до ломанувшихся было в бега Шкирняковых прихвостней. Острым взглядом приметил князь в их рядах кое-кого и из своей старшей дружины. Посмурнел. Чем же привлек их на свою сторону лукавый негодяй?

Ольгерд в развалочку, по-хозяйски прошелся по рыхлой, недавно освободившейся от снега, земле у стен монастыря. Внимательно оглядел толпящийся вокруг люд. Они уже передумали удирать и теперь выжидательно слушали, что же скажет им их вновь прибывший господин.

Носком сапога князь разворошил пожухлую прошлогоднюю траву. Запах прелой проснувшейся земли тут же распространился вокруг. Ольгерд нагнулся и широкой пятерней загреб жирный чернозем, с наслаждением поднес его к лицу.

- Вот она, землица-то наша, - с чувством выдохнул он, ни к кому конкретно не обращаясь. Потом оборотился к Шкирняку:

- Я тебя ее беречь оставил. А ты на бабу мою приступом полез?!

Боярин попятился, отступая. Толпа раздалась, не желая соприкоснуться с тем, кто раньше вел ее за собой. Нога его скользнула на подтаявшем суглинке и предательски поехала в сторону. Потеряв равновесие, Шкирняк опрокинулся навзничь. Его нарядный прикид тут же изгваздался брызгами грязи. Теперь он уже был не страшен. Люди никогда не пойдут за тем, кто так принародно облажался. Ольгерд дал сражение и выиграл его без единого удара мечом. Русичи снова шли за ним, снова безоговорочно признав его своим господином.

Дубовые монастырские ворота распахнулись, и князь на мгновение будто ослеп. Через растворившуюся щель выскользнула Домогара и, как красногрудый корабль под всеми парусами, устремилась к мужу. За ней разноцветными колобочками выкатились дети.

"Только бы простила!" - молнией полыхнуло в мозгу у Ольгерда. - "Пусть ругается, орет прилюдно, пусть..." Но тут теплые крепкие руки обвились вокруг его шеи.

- Любый мой воротился, - шептали горячие уста, и князь вдруг внезапно осознал, что жизнь-то, оказывается, чудо как хороша!

- Папа, папа вернулся! - верещали восторженные детские голоса. Кий, Щек, Хорив окружили Ольгерда, от счастья забыв все свои потуги вести себя по-взрослому. Они наперегонки старались притиснуться к отцу, и даже взобраться по нему, поближе к лицу, таким родным голубым глазам. Ольгерд счастливо захохотал, подхватил на руки пухленькую Лыбедь, которую буйные братья совершенно оттерли назад.

Ради этого стоило уезжать за тридевять земель, бродяжить чуть ли не целый год вдали от своего, родного. Для того, чтобы вернуться и понять, что счастье, оно вот тут, рядом. Твоя семья, твоя земля и люди, которые верят в тебя и ждут твоей защиты.

***

Старец Порфирий все ускорял шаг, мало не переходя на бег, но где ему было поспеть за несущимся стрелой князем.

- Охолони чуть, - задыхающимся голосом воззвал отец-настоятель. - Лета мои уж не те, чтобы с тобой в догонялки играть. Лучше послушай, что скажу.

Ольгерд сбавил темп и вопросительно взглянул на монаха.

- На рубежах неспокойно нынче, - выдал Порфирий, настигая наконец быстроногого князя. Они торопились на Святовитово судилище. Наглый Шкирняк на голубом глазу утверждал, что отъезжая в дальние страны, владетельный князь будучи в здравом уме и твердой памяти самолично передал ему всю полноту власти. Да не на время, а навсегда. Мол, и бог и люди слыхали. Говорил, говорил князюшка, что по приезду его волен возвернуть ему боярин все, что пожелает. Стало быть, и вины никакой на Шкирняке вовсе и нет. Все он под свою руку прибрал по прямому княжьему указу. А касаемо того, чтобы назад возвращать, так нет на то его, Шкирняка, никакого желания. Так-то вот!