Лариса Чурбанова - Пурпурное Древо Порфирия

- Желаю, - важно бросил тот, победно оглядывая собравшийся в святилище люд. - И лесов, и полей и пашен дородных желаю. Нет моей воли Ольгерду добро возвращать!

- Ну и ладно, - легко согласился Порфирий.

Князь и остальные за ним изумленно уставились на монаха. Уж не рехнулся ли черноризец на старости лет? Годы его уж не малые...

А отец-настоятель как ни в чем не бывало весело, даже с некоторым озорством вдруг заявил боярину:

- Так вот стало быть и назад отдать должен Ольгерду все до капельки. Ты ж клялся, что вернешь князю то из его имущества, что пожелаешь. Только что сам вопил, что возжелал ты все угодья его и все богатство, утроба твоя ненасытная! Верно я говорю, люди?

Мгновение-другое все молчали в полном изумлении. Потом до народа медленно стало что-то доходить. Начались шепотки: "Что себе пожелал, то и князю вернуть должен! Гляди-кось, монах мудреный какой. Шкирняка по сусалам его же грамоткой утер!"

И уже толпа выкрикивала славу старцу Порфирию и князю Ольгерду, в полном восхищении от их изящной победы. За громкими возгласами люди не сразу услышали сполошный стук деревянного била.

- Печенеги! - раздались истошные крики.

И черный дым пожарищ замарал синее весеннее небо.

***

- А вот кому ножи точеные, стрелы каленые! - во все горло, со вкусом выкликала Домогара. - Налетай, покуда бесплатно, а то почну по гривне брать!

Из ратной избы гридни младшей дружины торопясь вытаскивали охапки секир, мечей, вязанки долгих крепких копий и стрел. Дородный Борислав с натугой волок через тесный окоем огромную гору щитов. Княгиня искоса глянула на рыжего молодца, и, не удержавшись, прыснула. Не сумев совладать с неприподъемной тягой, детина уронил часть щитов на ногу. От внезапной дикой боли его круглые голубые глаза чуть не вылезли из орбит, а толстые губы выдали такие изысканные словосочетания, что Домогара в смущении опустила очи. Хоть и негромко выругался парень. Только уж очень витиевато, видно школа хорошая была.

Княгиня уже который час подряд раздавала казенное оружие ополченцам. Как один люди встали на защиту своего города от степняков. Рядом на стенах плечо к плечу стояли и тороватые купцы со своими захребетниками и полунищие офени-бродяжки. Знали, враг не пощадит никого- ни старого ни малого, да и богатство, злато-серебро тут не больно поможет. Печенег и казной не побрезгует, да и хозяину ее спуску не даст. Хорошо, коль в полон, хоть надежда есть, что сродственники выкупят. А не то, так ятаганом гнутым по горлышку и поминай как звали.

Вот и шел народ на стены, и мужики и бабы, и шустрые ребятишки-подлеточки. Всякие руки пригодятся, не только воев-гридней. Стрелы подать, смолы скипятить, камней для камнемета принесть. Ратное дело оно тоже всякое бывает, не только мечом либо секирой махать.

От городских ворот продолжал течь людской поток: шли беженцы от ближних к городу деревень. Кто пешком, кто на непроседланной лошадке-кормилице, в спешке от плуга выпряженной, а кто и целым обозом, с чадами и домочадцами. Шли с топорами и косами, старыми дедовскими мечами, да и просто с деревянным дрючком второпях заостренным на лютого ворога. Прибывших кормили. Для этого дела на вечевой площади в огромных чугунных котлах варили густую кашу и похлебку. Потом народ распределяли кого куда. Кто разживался оружием и шел на стену либо в помощь дружинным, а стариков с малыми ребятами разбирали по домам сердобольные горожане.

Ольгерд настойчиво пытался спровадить жену с детьми в княжий терем, да не тут то было! Домогара стояла насмерть, и пришлось князю скрепя сердце позволить ей заняться хоть раздачей боевого железа. "Все одно, как на приступ степняки пойдут, брошу все и на стены!" - мстительно думала княгиня. Еще чего! Только приехал, и уже раскомандовался: туда не ходи, сюда ходи! Вот они мужики, все таковы!"

Князь пристально вглядывался с частокола на прилегающие к детинцу земли. Видать было хорошо: вышний град располагался на самой верхушке крутой горушки. Да уж лучше бы и не видеть- глаза б не смотрели на безостановочно притекающие печенегские войска. Плыли по ветру алые мохнатые бунчуки. Низкорослые лохматые лошадки споро несли своих хозяев к стольному граду. Ольгед по медвежьей привычке повел носом. Ему показалось, что даже отсюда он чует запах прогорклого жира, паленого кизяка, ту вонь, что сопровождает бепрестанно кочующую орду. Кое-где посверкивали золотом доспехи именитых батыров, баев, хозяев этого пыльного степного стада, но основной цвет был коричнево-грязный. Драный овчинный полушубок или стеганный матерчатый халат, вот одежа печенегского воина. Они были еще не так близко, но ждать оставалось совсем недолго.

- Два тумена бойцов нонеча печенеги выставили, - степенно разъяснил Ольгерду подошедший Претич. Сотник снова был в своей стихии. Степняков гонять- вот это дело, а то мотались незнамо где, словно мальчишки. Карие волосы его мокрыми прядями выбивались из-под шлема. В лешачиных зеленых глазах горел азартный огонек.

- Сказывают, что ведут их Илдей и Куря, помнишь их князь?

Ольгерд не ответил. Он смотрел туда, где за зеленеющими холмами стояла древняя Изюброва роща. Что там Изур? Догадается ли схорониться? Оно, конечно, сновидец кому хочешь глаза отведет, да достанет ли у мужика благоразумия спрятаться в чащобе?

Хрипло взревел рог и степняки, похватав навязанные лестницы, бросились на приступ. Быстро, как проворные весенние мухи, взбирались они по шатким древесным палочкам. Часто только для того, чтобы упасть вниз с высоты крепостной стены- русичи тоже не зевали. Хорошее орудие рогатина- один хороший толчок и уже с лестница с десятком врагов летит в тартарары. Жаль только, не могли везде уследить защитники крепости: уж больно много печенегов в этот раз привалило. Шутка ли, два тумена, две тысячи воев один в один. А своих-то раза в три поменьше будет!

Вражья рать все плотнее зажимала городской частокол в одно огромное кольцо. Вот уже желтолицые печенеги, несмотря на расторопность жителей города, кое-где показались на стенах. Начали завязываться короткие остервенелые схватки. Самой первой жертвой стал худой, но яростный степняк, сумевший перемахнуть на стену и готовившийся нанести смертельный удар. Не успел. Паренек, стоявший рядом, дрожащей рукой навел короткий лук. Не оплошал малый- пустил стрелу прямо в лицо неудачливого нападавшего. Тот осел, корчась от боли, и свалился прямо на головы лезшим на стены товарищам.

- Взвару смоляного не жалеть! - рычал враз охрипший Претич, пытаясь изо всех сил поддержать порядок. Бабы метались как перепуганные курицы, подтаскивая бадейки с черной кипящей жижей. Каждая опрокинутая емкость порождала дикие вопли в рядах нападавших. Ошпаренных и зашибленных раскаленными камнями в войске печенегов становилось все больше и больше. Но на их место тут же вставали новые яростные вои, алчущие чужого добра, влекомые вперед грызущим голодом пустых животов.