Альберт Дебейер - Иные миры. Будущее возможно...

– Кто выносливее, – спросил рассвирепевший Андерль, – он или я?

Гардт должен был скрыть улыбку. Томми был так беспомощен в громадном кулаке Андерля, что при всем желании нельзя было решить вопроса в пользу американца.

– Мистер Бигхед, – сказал он, когда Андерль выпустил американца, – испытание кончилось вничью, желаете повторить?

Томми застонал.

– Нет, – сказал он, повернулся и ушел.

Так победил Андерль, но Томми стал его ожесточеннейшим врагом.

Наконец наступил долгожданный день старта. Ганс Гардт настоятельно просил Томми Бигхеда держать в полной тайне день, назначенный для старта, во избежание каких-либо осложнений. Но все же это стало известно, и утром 8 февраля площадь старта была окружена киносъемщиками, корреспондентами и просто любопытными, которые прорывались сквозь ограждавшую площадь проволоку, чтобы посмотреть на корабль вблизи. Но стража, поставленная заблаговременно Томми Бигхедом, зорко следила за репортерами и бесцеремонно удаляла всех, кто не запасся пропуском.

Сам Томми не мог спастись от интервьюеров всех стран и народов; перед его домом стояли длинные очереди любопытных репортеров.

Андерль весь день возился с машиной. Он лишний раз внимательно осмотрел и испытал отдельные ее части и позаботился о том, чтобы тщательно взвешенный багаж и продовольственные запасы были надлежаще размещены по пассажирским кабинам ракеты.

Контрабандным путем ухитрился он захватить с собой небольшую клетку с желтой жалобно чирикающей канарейкой. Он знал, что Гардт нежно любит эту птицу и в часы досуга охотно прислушивается к ее пению.

Гардт и дядя Алекс провели свой последний день на Земле, катаясь в маленькой лодке по озеру. Молча смотрели они на покрытые снегом горы и леса и безмолвно прощались не только с горами и лесами своей родины, но и вообще с матерью-Землей, с воздухом и теплом, с царством людей. Что ждет их в ближайшие часы и дни? Успех или гибель? Суждено ли будет им еще вдыхать воздух Земли, чувствовать под ногами траву полей, запах расцветающей весны, или же ждет их смерть в мраке и холоде страшного одиночества?

Ганс Гардт стряхнул с себя сентиментальное настроение, которое грозило охватить его в часы прощания с Землей.

– Должно удасться! – прошептал он и взглянул на часы.

Между тем, у старта скопилась огромная толпа. Собравшиеся здесь с часами терпеливо ожидали грядущего события, вытягивали свои шеи, стараясь что-нибудь увидеть, но, при всем желании, ничего не видели, кроме солидного навеса, под которым скрывался корабль.

Из-под навеса шли рельсы, которые по железнодорожной дамбе поднимались к холму, расположенному на востоке.

Уже смеркалось, когда Ганс Гардт прибыл, наконец, на площадь старта. Вместе с ним в автомобиле сидели доктор Александр Гардт, Томми Бигхед и директор Кампгенкель.

У Томми Бигхедa было странное выражение лица. Он все время молчал, изредка улыбался, словно задумав какую-то остроумную выходку. На обращенные к нему вопросы он давал рассеянные и бессвязные ответы.

Тихий шопот пронесся в толпе, когда автомобиль проехал через ограждение.

Андерль, в обычном своем костюме, подошел к Гардту и, вытянувшись перед ним, сказал:

– Готово!

Гардт поблагодарил его и направился к навесу, ярко освещавшемуся прожекторами.

Тут находилась мощная машина. Это был огромный, имеющий форму сахарной головы, металлический корпус, усеянный круглыми окошками и кончавшийся спереди слегка притупленным носом. На заднем краю, между рулями устойчивости зияло отверстие главной большой трубы.

Ракета лежала между двумя корпусами гигантского сверхсамолета, дюзы которого были вмонтированы в оба крыла; эта машина была похожа на ту, на которой Ганс Гардт перелетел Атлантический океан. Люди казались муравьями в сравнении с этой фантастической воздушной машиной.

По знаку Гардта, раскрылись ворота навеса, и яркие прожекторы прорезали темноту. Управляемая невидимыми силами, машина стала медленно продвигаться вперед и соскользнула на поезд, состоящий из маленьких вагонеток на рельсах.

Как только поезд показался из-под навеса, раздались оглушительные крики толпы: «Ура!».

Машина остановилась: в круглых окошечках ракеты показался свет, крышки люков застучали, веревочные лестницы были спущены вниз.

Толпа сохраняла гробовую тишину.

Вот какова эта сказочная машина, о которой в последние месяцы так много писали в газетах! Небесный корабль из алюминия и бериллия должен был вынести трех смельчаков за пределы Земли и завоевать для человечества звездное пространство.

Победит ли человеческая энергия исполинскую силу Земли и Солнца? Выдержат ли эти решительные люди борьбу с демоническими силами небытия? Удастся ли им действительно воздвигнуть мост через ужасающие пропасти мирового пространства?..

Гардт повел нескольких журналистов, тщательно отобранных Томми, по веревочным лестницам внутрь ракеты.

Около носа ракеты крупными желтыми буквами блестела надпись: ВИЛАНД.

– Удачное название! – сказал один из посетителей. – Виланд – сказочный кузнец, прототип немецкого инженера и техника.

Люк вел в маленькую кабину, в которой едва могли поместиться два человека.

– Этот воздушный шлюз, – объяснил инженер, – является единственным входом в те помещения ракеты, куда вообще возможно проникнуть. Непроницаемые дня воздуха двери дают возможность покинуть ракету даже в пустом пространстве. Когда входишь в кабину, немедленно закрывается внутренняя дверь и открывается внешняя. Вот почему воздушное давление внутри помещения остается при выходе неизменным.

Через эту кабину гости вошли в ярко освещенное помещение, имевшее вид усеченного конуса.

– Камера для наблюдения, – продолжал свои объяснения Гардт. – Внизу находится такое же помещение, которое наполовину является спальней, наполовину – кухней.

– Внизу? – переспросил один репортер, словно он ослышался.

– Ах да, – улыбнулся Гардт, – я должен объяснить вам, что мы понимаем здесь под словами «внизу» и «наверху». Обычно мы под словом «низ» понимаем направление тяжести, т.е. направление к центру Земли. Но когда дюзы начинают работать, тяжесть направлена oт носа корабля к дюзам, поэтому на нашем языке нос корабля всегда находится наверху, а дюзы – внизу. Такое расположение в состоянии покоя должно казаться вам весьма странным, как и та своеобразная форма камеры для наблюдений, которую вы сейчас видите; но при подъеме эта камера повернется вверх, и гладкая верхняя круглая стена станет тогда нашим полом. Большая часть нашего путешествия протечет в среде без тяжести, где вообще понятия о «верхе» или «низе» отпадают. Вот почему вы не найдете в нашей машине никаких ступеней, a лишь легкие веревочные лестницы, которые могут быть спущены в случае нужды. Где нет силы тяжести, лестницы и ступени только мешают. Лучшим средством передвижения в таком случае являются поручни на всех стенах и полах. При самом отлете, то есть в тот небольшой промежуток времени, пока действует сила тяжести, никто на корабле вообще не должен двигаться.