Альберт Дебейер - Иные миры. Будущее возможно...

– Безукоризненно!

Сношения между двумя путешественниками в пространстве были установлены. Эти две странные фигуры пустились в путь вокруг «Виланда», взявшись за руки, на которые были надеты кожаные рукавицы; при этом проволока кабеля легко скатывалась с катушки. Если бы они не привыкли за последние дни к состоянию невесомости, то первый же неосторожный шаг отнес бы их далеко от ракеты. С трудом удавалось им сохранять связь с машиной.

– Что это? – воскликнул вдруг изумленный дядя. – Что случилось с нашим небесным крейсером?

Одного неловкого движения было достаточно, равновесие сразу нарушилось. Дядя оказался вне связи с машиной и стал медленно парить в пространстве.

– А в чем дело? – спросил Ганс Гардт, который не мог дольше держаться у машин и начал парить.

– Посмотри, какой вид имеет наш гордый «Виланд», – сказал Алекс. – Он словно заболел корью.

Действительно, наружная оболочка «Виланда» была вся покрыта мелкими и крупными пятнами, которые блестели на солнце всеми цветами радуги.

Гардт рассмеялся, но этот смех в телефоне звучал точно кашель.

– Не беспокойся, дядя, эти пятна попросту ледяные сосульки, в которых преломляются солнечные лучи. При подъеме кое-где на «Виланде» осела влага, которая потом замерзла.

Еще минута, и кабели размотались во всю длину. Растянувшись, они крепко держали этих людей, которые были похожи на связанные баллоны, висевшие на расстоянии сотни метров от «Виланда». Ярко выделялись сверкающие в лучах солнца шлемы и костюмы в окружавшей непроглядной тьме. День и ночь словно заключили между собой фантастический союз.

Воздушный корабль казался гигантской гранатой, блестящим, редким чудовищем, прорезающим мировое пространство.

– Каким образом вернемся мы на нашу машину? – спросил Алекс, успокоившись по поводу замеченных им на «Виланде» пятен.

– В кармане твоего пневматического костюма ты найдешь маленький револьвер, – гласил ответ, – выстрели один раз, и в силу отдачи начнешь двигаться. Кроме того, ты спокойно можешь вернуться туда по кабелю.

Алекс последовал этому совету и через некоторое время вновь очутился на «Виланде». Успех выстрела придал ему бодрость и веру, и он опять пустился витать вокруг «Виланда». Археолога охватило чувство огромной не испытанной радости и свободы; он захлебывался от восторга, несмотря на свои пятьдесят четыре года.

Необыкновенно легко и приятно было скользить и витать, блестеть и сверкать всеми линиями и частями своего тела в солнечном сиянии, в ночной тьме, на фоне звездного неба.

– Берегись, дядя! – раздался вдруг голос инженера, – берегись дюз. Кабель, правда, не достигает конца нашего корабля, но он может оторваться. Если же твой водолазный костюм погрузится в потоки газа, то и без всяких ошибок в моих вычислениях ты отправишься в вечность.

– Буду внимателен, – ответил Алекс.

Возвращение на «Виланд» произошло таким же образом, как и выход оттуда. Когда Гардт добрался до кабины, он прежде всего открыл клапан внутренней двери и, впустив воздух из корабля в шлюзы, выравнял давление. Внутренняя дверь после этого легко открылась; летчики получили возможность снять свое снаряжение и обменяться впечатлениями без помощи телефона.

– Поразительно! – воскликнул Алекс в восхищении. – Там снаружи даже не было холодно.

– Воздух в надутом водолазном костюме и зеркально гладкая внешняя оболочка защищают от потери тепла, – заметил Гардт. – Если бы наши костюмы долго сохраняли воздух, то не было бы никакой опасности замерзнуть. А заметил ты, что наш корабль делает сейчас восемьдесят километров в минуту?

– Нет, не заметил этого, – сказал доктор Гардт. – Я вообще не ощущаю того, что мы путешествуем. Скорее мне кажется, что мы находимся на каком-нибудь космическом курорте.

– Да, это все та же история с гусеницей и вентилятором. Нам, например, кажется, что «Виланд» стоит совершенно неподвижно. Земля же и Луна движутся. Но такое впечатление будет у нас лишь до тех пор, пока ничто не влияет на движение нашего корабля. Однако лучше не думать об этом.

Теперь наступила очередь Андерля вылететь в пространство. Предварительно его научили, какие он должен делать движения и т.д. Томми Бигхед тоже получил водолазный костюм.

Все занялись теперь постройкой гигантского телескопа. Вогнутое зеркало, поперечником в несколько метров, из посеребренной жести было помещено на металлических шнурах в расстоянии нескольких сот метров от ракеты. Изображение в этом зеркале улавливалось специальным окуляром, находящимся в каюте капитана. В этом и все устройство телескопа. Зеркало специальными шнурами могло передвигаться и устанавливаться в любом положении. Телескоп увеличивал во много тысяч раз; в него можно было видеть очертания суши и даже высокие здания больших городов. Путешественники испытывали при этом такое наслаждение, подобного которому никто из них никогда не переживал.

Вследствие вращения Земли те пункты, которые удавалось уловить в поле телескопа, быстро исчезали из поля зрения. Нужно было поэтому особенно наловчиться, чтобы поймать какой-нибудь объект и с помощью шнуров направлять телескоп в желаемом направлении.

Ганс Гардт между тем совершенно приостановил работу дюз, в результате чего исчезла всякая тяжесть. Понятия «верх» и «низ» перестали существовать.

Все предметы внутри космического корабля, которые не были привинчены, витали в каютах. Люди также плавали, размахивая руками и ногами, как пловцы, если только вблизи не было какого-либо предмета, за который можно было ухватиться и удержаться.

Все столы и стулья были убраны и запрятаны в кладовой, гамаки были свернуты, а веревочные лестницы убраны – ими не приходилось больше пользоваться. Теперь нужны были лишь свободные пространства. В кухне Андерлю приходилось все время выдерживать жестокую борьбу с непокорными жидкостями. Опорожнить бутылку можно было лишь в том случае, если жидкость вытягивалась из нее соломинкой. Но если случалось по неосторожности быстро сдвинуть с места раскупоренную бутылку, то содержимое немедленно выскакивало наружу и витало в воздухе в виде жидкого шара, который с большим трудом удавалось вновь поймать.

Скоро наши путешественники привыкли все свободное время проводить вне «Виланда». Только ограниченное время действия имевшихся у них баллонов с кислородом и необходимость есть и спать мешали еще более продолжительному пребыванию в пространстве. Все, кто не был непосредственно занят работой на «Виланде», вылезали и парили по эфиру.

В таком состоянии они не заметили, что Луна за это время раскрылась на три четверти, стала подниматься все выше, пока не повисла над капитанской каютой.