Владимир Фильчаков - Абсолютная власть

-- Пойдем, - шепчу я, и мне кажется, что ты слышишь меня, потому что киваешь в ответ.

Мы выходим как есть, мокрые, и оставляем следы на полу. Ты замечаешь мои следы, улыбаешься. Значит я, все-таки, существую!

-- Конечно, существуешь, милый! - шепчешь ты.

Ты срываешь с постели покрывало, мы ложимся и сливаемся в долгом поцелуе...

Но... что это? Щелкает замок, слышны шаги.

-- Лидка пришла... - шепчешь ты разочарованно. В твоих глазах слезы.

Мне хочется убить эту Лидку, которая появилась так не вовремя. Очарование улетучивается, возбуждение спадает. Я утекаю в форточку, шепнув напоследок, что обязательно вернусь.

И надо же так случиться, что я забыл, где твой дом. Помню, что где-то здесь, в этом квартале, но какой именно - хоть убей! Я никогда не запоминаю дорогу. Но я терпеливый. Я буду витать здесь целую вечность, ждать тебя. И я дождусь!

Но проходит несколько дней, тебя все нет, и я начинаю сомневаться - тот ли это квартал, не перепутал ли я. Но я упорно хожу здесь, мне нравится этот район, ты не можешь жить в других кварталах, твое место здесь. Тебя нет, и меня охватывает такая тоска, какой я никогда не знал. Небо кажется мне серым, листва - бурой, люди - угрюмыми и раздраженными. Портится погода, солидарная со мной - на небо наползают тучи, становится тускло и безрадостно. Накрапывает дождь, мелкий и холодный, люди прячутся поз зонтами, спешат, минуя меня, проходя сквозь меня. А тебя все нет, ты исчезла, я потерял тебя... Сгорбившись, я брожу по мокрым улицам, заглядывая в лица прохожих, и эти лица еще больше укрепляют мою тоску. Ни у кого нет живых глаз! Все глаза потухшие, ни у кого не горит огонек, не светится радость, желание жить, наслаждение окружающим миром, жизнью. Ни у кого в глазах не горит любовь... Как же так? Неужели все кругом задавлены бытом, проблемами, нуждой? Неужели никто не может улыбнуться весне, дождю, солнцу, облакам? Не может быть! Здесь, вокруг столько любви! Она во мне, и я подарю ее вам.

Я распрямляю спину, смотрю на людей и начинаю светиться любовью. Я озаряю своим светом каждого прохожего, я слегка подталкиваю их ветром, шевелю им волосы. И вот не стало задавленных бытом и проблемами, загорелись глаза, поднялись головы, глубже задышали груди, засветилась на лицах любовь.

Люди, сограждане дорогие! Поймите, в этом мире имеет значение только любовь! Ничто другое не важно, не существенно, не интересно. Деньги, власть, слава, престиж, образ жизни, все это тлен, прах и суета. Любовь, и только любовь! Любите друг друга! Муж, возвращаясь с работы, купи жене хоть самый дешевый цветок, принеси в дом улыбку и радостное настроение! Жена, встреть мужа приветливо, обними и поцелуй, прижмись к нему и прошепчи на ухо слова любви. Дети, любите родителей, любите себя, любите всех! Прочь вражда, ненависть, недоброжелательство, зависть! Я раздам вам свою любовь по крупице, и каждая крупица пусть взрастет в вас живым чувством!

И люди начинают оглядываться, и улыбаются друг другу, и смотрят удивленно - что случилось с этим миром, откуда сияет солнце, если на небе тучи? И почему вдруг захотелось чего-то, и сам не поймешь - чего именно, и откуда взялось томление в груди и предчувствие чего-то хорошего, которое непременно должно произойти?

У меня снова стукает сердце. Да! Ты не могла не откликнуться на такой призыв! Ты пришла. Я вижу тебя, я спешу к тебе, облетая радостно-удивленных прохожих, они смотрят на тебя и видят, как из тебя струится свет любви.

Я обволакиваю твою шею, твои руки, я целую тебя. А ты стоишь, слегка раскинув руки и подставляешь тело для поцелуев. Ты закрыла глаза от восторга. Нет! Нет! Открой их! Твои глаза чудесны, прекрасны и неповторимы.

Сегодня мы не пойдем к тебе домой. Нет, я не хочу, чтобы кто-то грубо вмешался в нашу с тобой любовь, испортил очарование. Я унесу тебя к морю, в безлюдное место, где никто и никогда не сможет нам помешать. Я беру тебя за руку, мы взлетаем над городом, ты испуганно прижимаешься ко мне, я ободряюще пожимаю твою ладошку. Прочь из душного города, отравленного выхлопными газами! Туда, где бьются волны, летят соленые брызги, дует морской ветер, кричат чайки, а на горизонте виден белый парус. Мы опускаемся на песок, ты радостно бежишь к воде, скидывая туфли, вбегаешь в волну, она охватывает тебя. Это я, я ласкаю тебя водой, я обнимаю тебя, я снимаю с тебя одежду и начинаю целовать. Ты соленая и необычайно вкусная, ты кружишь мне голову, я схожу с ума. Ты обнимаешь меня, я чувствую твои прохладные руки, которые едва прикасаются к моей коже, они необычайно мягкие и нежные. Я никогда не встречал еще таких рук. Я целую их, они красивые и тонкие, с длинными пальцами, и мизинец вздрагивает от прикосновения. Твои губы целуют меня в ответ, прикасаются ко мне, они пьют меня, и я растворяюсь в тебе. Мы опускаемся на дно, мы можем дышать под водой - это ведь так просто и естественно - дышать под водой. Мы сливаемся с тобой в единое целое, мы становимся соленой водой любви...

Потом я выношу тебя на берег, обессиленную и счастливую. Ты обнимаешь меня за шею и шепчешь что-то бессвязное и ласковое. Я кладу тебя на песок и рассматриваю твои глаза.

И что же я вижу в них? Себя! Я отражаюсь в твоих глазах! Значит я существую на самом деле, я не призрак, не привидение? Я поворачиваю глаза и вижу свои руки, ноги, всего себя, прижавшегося к тебе.

- Как удивительно, - шепчу я тебе на ухо. - Я снова обрел себя, я стал видимым. Это ты, это сделал ты! Твоя любовь была так сильна, ты так хотела этого, что я снова стал человеком.

-- Да, - просто отвечаешь ты и улыбаешься.

Твоя улыбка - это чудо, это счастье. Ты и я, мы вместе, отныне и навсегда...

В этом мире имеет значение только любовь!

Эпизод девятый. Шанс как ставка в карточной игре.

Я долго привыкал к темноте после яркого света. Большая зала, освещенная всего несколькими свечами в огромных канделябрах. Стены обшиты панелями черного дерева, окна закрыты тяжелыми портьерами. Канделябры окружали карточный стол под зеленым сукном. За столом сидели трое. Один совсем юнец, лет шестнадцати, с нервным подвижным лицом и юношескими прыщами на щеках. Второй постарше, лет тридцати, с острым взглядом и тонкими губами. Третий - пожилой джентльмен. Именно джентльмен - седовласый холеный красавец в добротном костюме, c брильянтом на пальце. Он опирался на трость, поставив ее между колен. Лица их показались мне знакомыми, из разряда тех, о которых думаешь, что где-то их встречал, но где и когда - вспомнить невозможно. В зале пылал камин, в углу стояли внушительных размеров напольные часы с гирями и тускло блестевшим маятником. Вдоль стены вытянулся темный буфет в старинном стиле. Я заметил на дверцах вырезанные черные фигурки.