Сэмюель Дилэни - Вавилон-17

— То, что вы воспринимаете, меняет вас, Батчер. Но вы должны воспринимать.

— Я должен… свет; в вас я вижу Зеркало, в нем смешиваются картины, они вращаются и все изменяется.

— Мои стихи! — это было замешательство и обнаженность.

Определение «я» точное и величественное. Она подумала: «Я (I) глаз, орган зрительного восприятия».

Он начал:

— Вы… вы наполняете мои слова значением. Что меня окружает? Что такое я? Окруженный ВАМИ?

Наблюдая, она видела его, совершающего грабеж, убийство, наносящего увечья, поскольку семантическая важность различия мой и твой была разрушена в столкновении синапсов.

— Батчер, я слышала, как оно звучало в ваших мускулах, это одиночество, которое заставило вас убедить Джебела извлечь наш «Рембо», просто чтобы иметь кого-нибудь на нем рядом с вами, кто мог бы говорить на этом аналитическом языке, по той же причине вы старались спасти ребенка, — шептала она.

Образы замкнулись в ее мозгу.

Длинная трава шелестела у плотины. Луна Алеппо освещала вечер. Плейнмобиль гудел, с нетерпением он коснулся эмблемы рулевого колеса концом правой шпоры. Лилл извивалась около него, смеясь.

— Вы знаете, Батчер, если бы мистер Виг подумал, что вы направились сюда со мной в такую романтическую ночь, он был бы очень сердит. Вы действительно хотите меня взять с собой в Париж, когда закончите здесь?

Безымянная теплота смешивалась в нем с безымянным нетерпением. Ее плечо было влажным под его рукой, ее губы красны. Она собрала свои волосы цвета шампанского над одним ухом. Ее тело рядом с ним двигалось танцующими движениями, и она не поворачивала к нему лицо.

— Если вы обманете меня насчет Парижа, я скажу мистеру Вигу. Если бы я была ловкой девушкой, я подождала бы, пока вы возьмете меня отсюда прежде, чем позволить вам… быть дружественным, — дыхание ее благоухало в ночи. Он положил ей на плечо вторую руку. — Батчер, заберите меня из этого горячего мертвого мира! Болота, пещеры, дождь! Мистер Виг пугает меня, Батчер. Возьмите меня от него в Париж! Не упрямьтесь. Я очень хочу уйти с вами, — она испустила одними губами смеющийся звук. — Я думаю, я… Я вовсе не ловкая девушка, — он прижался ртом к ее рту — и сломал ее шею ударом ребра ладони. Она упала, глаза ее по-прежнему были открыты. Гиподермическая ампула, которую она собиралась вонзить ему в плечо, выпала из ее руки, покатилась и остановилась у ножных педалей. Он отнес девушку на плотину и вернулся, до бедер вымазанный тиной. На сиденье он нащупал кнопку радио.

— Все кончено, мистер Виг.

— Хорошо. Я слышал. Утром можете получить деньги. Очень глупо было с ее стороны помешать мне.

Плейнмобиль двинулся, теплый ветерок просушил тину на его руках, длинная трава расступалась перед ним со свистом.

— Батчер!

Но это я, Ридра.

— Я не знаю. Но я…

Двумя неделями позже я проделал то же самое с мистером Вигом…

— Куда вы обещали взять его?

— В игровые пещеры Миноса. И однажды я припал к земле…

…хотя это его тело прижалось к земле под зеленым огнем Крето, дыша широко открытым ртом, чтобы заглушить все звуки, это было ее ожидание, ее страх, который она заставила утихнуть. Грузчик в своем красном мундире остановился и вытер лоб носовым платком. Быстро сделать шаг вперед, шлепнуть его по плечу. Грузчик, удивленный, обернулся, и руки сжались вокруг его горла, шпора вспорола ему живот, его внутренности расплескались по платформе, а затем бежать, когда раздался сигнал тревоги, прыгать через мешки с песком, сорвать цепь и швырнуть ее в изумленное лицо охранника, который повернулся и стоял с распростертыми руками…

— …прорвался и убежал, — сказал он ей. — Маскировка подействовала и трассеры не могли следовать за мной через лавовые поля.

— Откройтесь мне, Батчер. Откройте мне весь ваш побег.

— Поможет ли это? Я не знаю.

— Но в вашем мозгу нет слов. Только Вавилон-17, как мозговой шум компьютера, занятого чисто синтаксическим анализом…

— Да. Теперь вы начинаете понимать…

…стоял дрожа, в ревущих пещерах Диса, где он был замурован девять месяцев, ел пищу любимого пса Лонни, потом Лонни замерз, пытаясь перебраться через горы льда, пока внезапно планетоид не вышел из тени Циклопа, и сверкающая Церера загорелась в небе, так что через сорок минут талая вода в пещере доходила ему до пояса. Когда, наконец, он высвободился, вода была теплой, а он — скользким от пота. Он на максимальной скорости прошел две мили до полосы сумерек, установив автопилот за мгновение до того, как потерял сознание, оглушенный жаром…

— Во тьме вашей утраченной памяти я должна найти вас, Батчер. Кем вы были до Нуэва-нуэва Йорка?

Он повернулся к ней.

— Вы испуганы, Ридра? Как раньше…

— Нет, не как раньше. Вы научили меня кое-чему, и это изменило всю картину моего мира, изменило меня. Я думаю, что боялась раньше потому, что делали вы, Батчер, — белое пламя стало голубым, защитным, и дрожало. — Но я боялась потому, что я должна была сделать это по-своему, по собственным причинам, потому, что я есмь, а вы суть. Я много больше теперь, чем я думала о себе, Батчер, и не знаю, благодарить ли вас или проклинать за то, что показали мне это.

…А что-то внутри кричало, заикалось, успокаивалось. Она повернулась в молчании, потом испуганно взглянула на него. И в молчании что-то стремилось в ней говорить.

— Посмотрите на себя, Ридра.

Отраженная в нем, она увидела в себе растущий свет, тьму без слов, только шум растущий! И крик, в котором его имя и форма, сломанные пластинки!

— Батчер, эти пластины могли быть сломаны только в моем присутствии. Конечно!..

— Ридра, мы можем контролировать их, если сумеем назвать их.

— Но как мы можем? Мы сначала должны назвать себя. А вы не знаете, кто вы.

— Ваши слова, можете ли вы использовать ваши слова, чтобы узнать, кто я?

— Не мои слова, Батчер, но, может быть, ваш и… Может, Вавилон-17?

— Нет…

— Я есмь, — прошептала она, — верьте мне, Батчер, а вы — суть.

— Штаб-квартира, капитан. Взгляните через чувствительный шлем. Эти радиосети уж очень похожи на фейерверк, а лишенные тела души сказали мне, что они пахнут как солонина и яичница.

— Эй, спасибо за то, что убрали пыль. Когда я был жив, у меня была склонность к сенной лихорадке.

Голос Ридры:

— Экипаж пришвартовывается и высаживается с капитаном и Батчером. Экипаж возьмет их с собой к генералу Форестеру и не позволит, чтобы их разлучили.

Голос Батчера:

— В каюте капитана на столе катушка с записью грамматики Вавилона-17. Помощник отправит катушку немедленно доктору Маркусу Тиварба на Землю специальной почтой. Затем информирует доктора Тиварбу по стелларфону, что катушка послана, в какое время и каково ее содержание.