Ярослав Веров - Бозон Хиггса

— Очень интересно, Олег, — говорит Ольга, — но ведь ты не из-за этой принцессы застрял в Индии?

— Я застрял из-за маратхов.

— Это еще кто такие?

— А-а, вот послушайте, ребята. Недалеко от Бомбея — город Пуна. Приезжаю туда с Чотто и узнаю, что эта Пуна, где пальмы на каждом шагу, была когда-то столицей государства маратхов. Слышали про такое?

— Никогда не слышал, — говорит Джамиль.

— Вот и я… Маратхи — они, конечно, индуисты, но язык у них свой, и история тоже. В семнадцатом и восемнадцатом веках воевали с мусульманской империей «Великих Моголов». Они и сейчас не растворились в Индии, у них литература своя.

— Ты выучился их языку?

— Нет. Ну два-три десятка слов. Но некоторые книги маратхских писателей переведены на английский, я прочел. Хочу, ребята, перевести их на русский.

— Зачем? — спрашивает Джамиль. — Кто будет это читать?

— Ну как — кто? Разве перевелись в России читатели? В Пуне у отца Чотто плантация манговых деревьев. Он посылает автопоезда с ящиками манго в Гоа — там их грузят на пароходы, они идут на экспорт. Я приехал с такой автоколонной в Гоа — и попал в сказку! Старый город потрясает. Пальмы, церкви, построенные португальцами, — они же четыреста лет владели Гоа. В базилике иезуитов — в серебряном саркофаге — мощи святого Франциска Ксавьера, миссионера знаменитого. Я пил пальмовое вино в тавернах, помнящих матросов д'Альбукерка, завоевателя Гоа. Помнящих Камоэнса! А вокруг — международная тусовка, толпы туристов, торговцы, нищие, моряки, педерасты, монахи. Бродят среди людей коровы. И какой-то над Гоа пряный воздух — будто шафраном пахнет или корицей. Что-то в этом городе мистическое, потустороннее…

— Ну, понесло тебя, — негромко замечает Ольга.

А его, и верно, несло. Может, просто выговориться захотелось при неожиданной встрече с московским прошлым — излить накопившиеся впечатления другой, совсем не похожей на это прошлое, жизни.

— Возле бывшей церкви францисканцев торговала морскими раковинами женщина невозможной красоты. Глазищи в пол-лица. Я и утонул… утонул в ее глазах… — Олег прикуривает от окурка новую сигарету и откидывается на белую спинку пластмассового стула, курит быстрыми затяжками.

— Ну и что она, твоя красавица? — спрашивает Ольга.

— Чару, — говорит Олег сквозь дымовую завесу. — Так ее и звали — Чару. Она была маратха. Я купил у нее большую розовую раковину, мы разговорились, она умела по-английски. Я спросил, откуда раковина, а Чару посмотрела на меня… или сквозь меня… и говорит, что такая раковина уже была у меня в руках — в прошлой жизни.

— В прошлой жизни? — переспрашивает Ольга. — Как это?

— В бывшем перевоплощении я был португальским моряком — так она сказала.

— И ты поверил?

— Да.

— Твои вечные фантазии, — говорит Ольга.

— Чару сказала, что Дающий может в один миг открыть человеку целый мир, надо только уметь видеть.

— Что за Дающий?

— Так они называют Шиву. И я однажды увидел… Это было под Новый год. Мы поднялись на холм к вилле Браганса. День был, как всегда в Гоа, теплый и влажный, над нами плыли облака. Мы сидели на траве, я говорил о рассказах Сатхе, которые только что прочел. Вдруг заметил, что Чару выключилась. Она сидела, прикрыв глаза, очень прямо, и что-то шептала. Невольно и я стал тянуться кверху. Тут из-за облаков вырвался свет. Очень яркий луч света. Чару мне крикнула: «Look!» И я увидел… Я будто взлетел над своей оболочкой и сверху увидел не только Гоа, но и всё Малабарское побережье… горы, зеленые берега, море, пену прибоя…

— Трепись, — говорит Ольга.

Но, глядя на прежнего друга, она не видит в знакомых синих глазах усмешки, в былые времена сопровождавшей его трепотню. Нет, не усмешлив взгляд Олега. От этого становится даже немного не по себе.

— Это было недолго, — продолжает Олег. — Но я понял одну важную вещь. Своим внешним зрением мы видим лишь привычный облик мира, а не его сокровенную глубину.

— Побережье, которое ты увидел, это и есть сокровенная глубина? — спрашивает Джамиль, глядя исподлобья.

— Нет. — Олег расплющивает окурок в пепельнице. — Давайте о другом. Ребята, я тут работаю в клубе La Costa и хочу предложить…

— Ну и что твоя Чару? — прерывает его Ольга. — Долго ты с ней жил?

— Недолго. Вдруг приехал ее муж. Я и не знал, что она замужем.

— Он набил тебе морду? — интересуется Джамиль.

Олег смотрит на него, морща загорелый лоб под рыжевато-белобрысой прядью длинных волос.

— Он был здоровенный бородатый маратх. Он на своем катере шастал вдоль всего побережья, с помощником, они ныряли, искали раковины. Да, он вполне мог набить мне морду. Но Чару сказала, что он меня убьет. Убьет, если я немедленно не покину Гоа.

— И ты покинул?

— А что же оставалось делать? Так вот, я тут работаю в клубе, который…

— Куда же ты бежал из Гоа?

— Ты правильно сказала: я бежал. Какое-то время скитался по побережью, можно сказать, как саньяси, то есть бездомный бродяга. Ну ничего. С английским в Индии не пропадешь. Я брался за любую работу — мыл машины, мыл посуду в ресторанах. Даже плёл циновки из кокосовых волокон — кстати, это дело очень нелегкое. Ну а потом… Опять Чотто помог, я улетел в Малайзию.

— И что ты там делал? Продавал самоцветы?

— Мои самоцветы остались у Чару. А в Пенанге я работал садовником в доме богатого китайца. Прогуливал его собак. Когда надоело, уехал в Кланг. Бывало, за день съешь только пару бананов, они там дешевые. Ночевал в заброшенной лодке… на автомобильной свалке… — Он тихо смеется. — Под шелест пальм спится хорошо… Потом уехал в Куала-Лумпур. Там я месяц ждал визу в Испанию. В Мадриде мне повезло. В Прадо я торчал перед полотнами Гойи — там потрясающий Гойя! — вдруг рядом со мной возник скандал. Служительница требовала от одного посетителя, чтобы он перестал фотографировать, в картинных галереях это запрещено, а он щелкал и щелкал, потом сказал «sorry» и убрал камеру. Он был, знаете, похож на киноартиста Пьера Ришара, такой же мелкокудрявый, экспансивный. Спрашивает меня: «Вы говорите по-английски? Правда, эту „Молочницу“ Гойя писал с моей жены?» Я посмотрел — и верно, «Молочница из Бордо» невероятно похожа на спутницу этого фотографа. Она стояла рядом с ним и улыбалась такой, знаете, загадочной улыбкой.

Олег снова закуривает.

— Хомячок, — говорит Джамиль, — а что это — пальмовое вино?

— Ну, точно не знаю. Наверно его гонят из пальмовых листьев.

— Что же эта дама с загадочной улыбкой? — спрашивает Ольга. — Она пленила тебя?

— Пленила? Да нет… Но они интересные люди. Джордж Хантлей — бизнесмен из Эдинбурга. По его словам, он происходил из древнего и знатного шотландского рода. Он с женой путешествовали по Испании, взяли напрокат машину и как раз собирались поехать в Малагу, осмотреть дом-музей Пикассо. Не знаю, почему я приглянулся Джорджу, но он предложил мне поехать с ними. Вот я и очутился в Малаге. Ну а оттуда — на Costa del Sol. Тут очень хорошо, ребята. Много солнца, и такой воздух… Я устроился агентом в клуб La Costa. Мы предлагаем приезжим туристам купить таймшер. Знаете, что это?