Ярослав Веров - Бозон Хиггса

— Можно. Ты же и сам это понимаешь…

И мне ничего не оставалось, как кивнуть. Потому что я знал: закроить можно всё что угодно. Информация — вещь послушная, что хочешь с ней, то и делай. Хочешь — стирай что было, хочешь — выдумывай чего не было. Кругом — ложь и ничего, кроме лжи. Правды вовек не сыскать, да и никого она не интересует…

— Ну и кто в вашей войне победил? — спросил я, чтоб что-нибудь спросить.

— Мы, но наша победа была относительной, — Марсианин вздохнул, что выглядело забавно — этакий вздыхающий справочник. — Нам не удалось утвердиться на Венере, к которой у нас был свой интерес. Но наша Марсианская Колония смогла избавиться от пагубного земного влияния. И теперь мы строим наш собственный мир, мир торжества разума.

Тут я рот где открыл, там и закрыл. И попытался представить себе этот мир «разумного торжества», где сельским хозяйством занимаются для достижения «внутренней гармонии», где есть «кристаллические театры» и нет Канала. Где люди даже на отдыхе думают о раскрытии «потенциалов своего мозга». Б-р-р-р! Я в такую сказку даже поверить не могу. Такую идиллию можно выстроить только внутри своей черепной коробки, когда лежишь на уютной кроватке в психиатрическом отделении Центрального Госпиталя. Нет жизни на Марсе. Нет, и не было никогда. А Марсианину этому давно мозги перепрошить надо.

— Эй, Джокер, ты здесь? — раздалось со сцены.

Я повернул голову. Ребята пробирались в зрительный зал как обычно — из-за кулис. Пончик с двумя кульками в руках, Призрак Оперы как всегда какое-то барахло из реквизита на себя нацепил, а Зубастик сидит, свесив ноги в оркестровую яму и руками машет. Да ещё улыбается — всеми своими зубищами.

Я тоже рукой махнул достаточно равнодушно — нечего их баловать.

— А это ещё кто? — Зубастик — прыг да скок — в один момент возле нас оказался, ткнул пальцем в новичка, обошёл его кругом, со всех сторон оглядел. Разве что не обнюхал. Впрочем, что с Зубастика взять? Собачья натура.

— Это — Марсианин. Знакомьтесь.

— Он что, теперь с нами будет? — спросил Призрак Оперы.

— Ага.

— А у меня еды на пятерых не хватит… — виновато протянул Пончик, разглядывая свою поклажу.

— Значит, посидишь на диете. Давно пора, — я вытащил из пакета кусок протопастилы и зачавкал на всю Оперу.

Пончик обиженно запыхтел.

— А он что, правда, с Марса? — Зубастик всё ещё нарезал круги вокруг новичка.

— Ага, а ты — с Луны! — фыркнул Призрак Оперы. — Ты давно мозги диагностировал? На Марсе жизни нет.

— А вот и есть! — Зубастик выпрямился, руки в бока упёр. Гордо засиял всеми зубами. — Я у своего опекуна ту, заблокированную зону памяти хакнул! И мы такое узнали! Оказывается, он раньше на космодроме работал. Диспетчером на линии Земля-Марс. Там раз в два года движение — как трафик на Канале во время «Субботнего вечера».

— А почему — раз в два года? — спросил Пончик, глотая слюну.

— Потому что период между противостояниями Земли и Марса занимает семьсот восемьдесят дней, — это уже сам Марсианин голос подал. — По-вашему — чуть больше двух лет. А по-нашему — год. Мы года по Противостояниям меряем.

— Нехилый у вас годик! — Зубастик уставился на гостя с уважением. — А сколько тебе лет тогда?

— По-нашему — восемь лет и четыре месяца.

— Во круто!

А я грыз протопастилу, стараясь не скрипеть зубами от злости. Это что такое получается?! Весь этот бред — правда, что ли? И ещё — почему это я обо всём узнаю в последнюю очередь?! Ну, Зубастик… Ну, погоди!

— Так-так, — я в упор посмотрел на Зубастика. — Что ты ещё знаешь такого, о чём мне знать не положено?

— Я… Это… Ну… — Зубастик потупил взор и всем видом изобразил хомячка с гранатомётом. — Я хотел сказать, честно, Джокер… Я просто забыл… Я только позавчера его хакнул, и сразу же тебе сказать хотел… Но ты тогда такой злой был… Сразу нас на Кладбище потащил, с вампирами драться. А потом из головы вылетело… Ну просто вылетело — и всё… Забыл…

Я ещё минуту сверлил его взглядом, пока хомячок с гранатомётом не превратился в хомячка с пылесосом. Такого виноватого и полностью сознававшего всю тяжесть своего преступления. Так-то лучше.

— Значит, на Марсе действительно есть колония? — спросил я, делая вид, что меняю гнев на милость, — настоящей милости от меня Зубастик не скоро дождётся, это точно.

— Похоже на то! — Простодушный Зубастик облегчённо продемонстрировал свой кошмарный оскал. — И они даже торгуют с Землёй, товары всякие возят… Во всяком случае, когда Кэш там работал пять лет назад, так было.

— И сейчас — так же, — снова встрял в разговор Марсианин. — Почти восемьдесят процентов марсианской продукции уходит на экспорт — к вам. Кибер-мозги, например, те, которые альфа-класса, — они все на Марсе произведены. На Земле пока таких технологий нет.

— Ха! — Я чуть пастилой не подавился. — Хочешь сказать, у меня мозги марсианские?

— Если альфа-класс, то да.

Это надо было переварить. Вместе с пастилой. Мало того что на Марсе есть жизнь, так я ещё этой жизни своим мозгом обязан!

— Кстати, похоже на правду, — задумчиво сказал Пончик. — Заметили, что раз в два года цены на кибер-мозг и прошивки к нему сильно падают, а потом снова вверх ползут? И обновления и патчи для мозгов появляются раз в два года…

— Да бросьте вы! — Призрак Оперы фыркнул. Во время всего предыдущего разговора он стоял, привалившись к бортику, отделяющему зал от оркестровой ямы, и тихонько насвистывал арию дона Хосе — что свидетельствовало о его плохом настроении. В хорошем он обычно свистел «Тореадора». — Вам в мозги спам заливают, а вы и рады…

— Значит, ты не веришь, что я Кэша хакнул?! — Зубастик от злости чуть не затявкал.

— Что ты его хакал — верю. А что хакнул — нет. Его блок даже Джокер взломать не смог, что тут про тебя говорить? — презрительно изрёк Призрак, а я довольно кивнул. Вот-вот, и я о том же!

— Но как же?! — Зубастик изобразил обиженного хомячка во весь рост. — Я же видел! Сам видел! И космодром, и диспетчерскую..

— Ты про ложные блоки слышал? — сказал Призрак Оперы голосом моей любимой Трынделки. — Это когда настоящую память прячут за стенкой, а на стенке красивую картинку малюют — такую сказочку. А потом ставят ещё один блок. Вот, ты верхний блок снял, сказочку увидел и радуешься. Только и всего.

— Да ну? А он, — Зубастик снова ткнул пальцем прямо в нос Марсианину, — тоже врёт?

— Конечно. Захотел Джокеру в доверие втереться, вот и заливает...

Зубастик рот открыл, но что сказать с ходу не придумал, то на меня, то на Марсианина возмущённо зыркал. Это уже становилось скучно.

Я отправил в рот последнюю пастилку и кинул пакет Призраку — когда набито генеральское брюхо, наступает время кормёжки солдат. А он сегодня свой паёк честно заслужил. В отличие от Зубастика.