Журнал «Если» - «Если», 1991 № 01

— Стойте, — снова крикнул Маккензи. — Стойте, или буду стрелять!

Он тщательно прицелился — чтобы остановить, а не убить. Холл наполнился грохотом выстрелов. Эсперы падали друг на друга с пулями в плече, ноге или бедре. В спешке Маккензи несколько раз промахнулся. Когда высокий человек, последний из преследователей, потянулся к нему, ударник пистолета щелкнул вхолостую.

Маккензи выхватил саблю и ударил ей высокого плашмя по голове. Эспер скорчился. Маккензи вновь устремился по лестнице. Все происходящее казалось ему каким-то нескончаемым кошмаром. Сердце яростно било в груди, будто готовое разорваться на части.

В конце лестничной площадки человек в голубом возился с замком железной двери. Другой топтался рядом.

— Вон отсюда! — Маккензи со свистом рубил воздух саблей. — Теперь я буду вас убивать!

— Давай скорее за помощью, Дейв, — сказал тот, что пытался открыть дверь, и Дейв бросился вниз по лестнице. — Ты хочешь быть уничтоженным? — спросил оставшийся.

Маккензи подергал дверь. Она была заперта.

— Сомневаюсь, чтобы ты мог это сделать, — процедил полковник. — Во всяком случае, без того, что там у вас внутри.

На миг повисла тишина, затем внизу послышался шум, и Эспер сказал:

— У нас ничего нет, кроме грабель и вил. Но и у тебя только этот клинок. Сдаешься?

Маккензи сплюнул на пол. Эспер неуверенно двинулся по лестнице вниз. И сразу показались атакующие. Судя по крикам, их было около сотни, но из-за поворота лестницы Маккензи видел не более пятнадцати крестьян с косами, вилами и прочим сельским инвентарем. Площадка образовала слишком широкий фронт для защиты, и Маккензи встал на лестницу. Здесь его могли атаковать не больше двух за раз.

Время застыло. Маккензи парировал и делал выпады. Клинок вошел в плоть и остановился у кости. Хлынула кровь. До бока полковника дотянулись вилы. Он перехватил их за рукоять и ударил по державшим ее пальцам. Теперь он увидел чужую кровь одновременно со Своей. «Царапина. Но колени становятся резиновыми. Мне не продержаться больше пяти минут».

Раздался звук трубы. Дробь ружейного огня. Кто-то вскрикнул. По полу первого этажа залязгали подковы. Шум перекрыла зычная команда:

— Не двигаться! Всем сойти вниз и сложить оружие. Стреляем при малейшем неповиновении.

Опираясь на саблю, Маккензи старался отдышаться. Когда ему стало чуть лучше, он выглянул в небольшое окно и увидел, что площадь заполнена конницей, а по звукам, доносившимся из-за домов, он понял, что и пехота уже недалеко.

По лестнице взбежал Спейер в сопровождении сержанта инженерных войск и нескольких рядовых.

— Все в порядке, Джимбо? Вы не ранены?

— Пустяки. Царапина… Действительно, царапина. Не стоит говорить.

— Да, похоже, вы живы. Ладно, ребята, попробуйте открыть эту дверь.

Солдаты принесли саперные инструменты и занялись замком со рвением, порожденным, очевидно, в значительной мере страхом.

— Как это вы появились здесь так быстро? — спросил Маккензи.

— Я чувствовал, что без неприятностей не обойдется, — ответил Спейер. — Услышав выстрелы, я выпрыгнул в окно и бросился к коню — примерно за минуту до того, как на вас напали эти косцы. Я видел толпу, когда поскакал с площади. Наша кавалерия сразу же двинулась за мной, а следом и пехота.

— Кто-нибудь сопротивлялся?

— Нет, но мы сделали для острастки несколько выстрелов в воздух. — Спейер выглянул из окна. — Все тихо.

Наконец, замок сдался и сержант распахнул дверь. Офицеры вошли в большую комнату под куполом. Они молча двигались вдоль стен, рассматривая странной формы металлические предметы, назначение которых даже не угадывалось — настолько все было странным. Маккензи остановился перед спиралью, выходившей из прозрачного куба, в глубине которого переливалось нечто бесформенное, вспыхивавшее иногда яркими искрами.

— Я-то думал, что, может быть, Эсперы нашли склад древнего оружия, сохранившегося со времен до бомбы Дьявола, — негромко заметил полковник. — Сверхсекретного оружия, которое так никогда и не было использовано. Но что-то не похоже, а?

— По-моему — медленно проговорил Спейер, — все это выглядит так, словно вообще сделано не человеческими руками.

— Неужели ты не понимаешь? Они заняли поселение! Это покажет всему миру, что Эсперы уязвимы! И в довершение катастрофы захвачен арсенал.

— Из-за этого не беспокойся. Ни один непосвященный не сможет активировать наши инструменты. Обмотки предохранителей пропустят ток только в присутствии индивидуума с определенным ритмом энцефаллограмм. Кстати, именно поэтому посвященные не могут передать секрет даже под пытками.

— Дело не в этом. Меня пугает разоблачение. Все узнают, что посвященные Эсперы вовсе не достигли непостижимых глубин психики, а просто получили доступ к передовым научным знаниям. Это не только воодушевит повстанцев, но, возможно, подтолкнет многих разочарованных членов Ордена выйти из него.

— Не сразу. В их обществе новости распространяются медленно. А потом, Мюир, ты недооцениваешь способность человеческого разума пренебрегать любыми фактами, если они противоречат привычным верованиям.

— Однако…

— Давай предположим худшее. Допустим, вера утрачена и Орден распался. Это большая неудача для вашего плана — но не фатальная. Псионика, пси-взрывы — только малая частица фольклора, которую мы сочли полезной для мотивации перехода на новые ценности. Есть ведь и другие, например, глубоко укоренившаяся вера в таинственное среди плохо образованных слоев населения. Если нужно, мы начнем сначала, только на какой-то другой основе. Точная форма вероучения несущественна, это всего лишь каркас для реальной структуры. В конечном счете будущая культура изживет все предрассудки, которые дали ей первоначальный импульс.

— Мы опоздали на столетие.

— Верно. Внедрить радикальный посторонний элемент теперь, когда общество уже развило собственные институты, намного труднее. Но я хочу убедить тебя, что задача в принципе осуществима. Кроме того, Эсперы могут быть спасены.

— Как?

— Нашим непосредственным вмешательством.

— Компьютер просчитал, что это неизбежно?

— Да, ответ получен недвусмысленный. Он нравится мне не более, чем тебе, но прямое действие вообще приходится применять чаще, чем нам хотелось бы… Конечно, было бы лучше создать такие естественные условия, чтобы искомый результат пришел дорогой эволюции. Это избавило бы нас от неизбежного комплекса вины из-за пролитой крови. Но, к сожалению, Великая Наука не снисходит до каждодневных подробностей практической жизни. Сейчас нам предстоит убрать с дороги реакционные силы. Укрепившаяся власть будет действовать против побежденных с такой жестокостью, что немногие из тех, кто знает, что произошло в Сент-Хелен, выживут, чтобы рассказать об этом. Остальные… доверие к ним будет подорвано их поражением. Предположим, эта история просуществует в течение жизни одного поколения, предположим, ее будут шепотом рассказывать здесь и там… И что? Те, кто верят в Развитие, только укрепятся в своей вере, отметая такие мерзкие слухи. По мере того, как все больше простых граждан и Эсперов будут принимать материализм, легенда станет казаться все более и более фантастической: так, придумали предки сказочку, чтобы объяснить себе вещи, бывшие недоступными их пониманию.