Павел Тимофеев - Кто ты такой

Окружающая обстановка была подернута какой-то сероватой дымкой, а это легкое, как показалось сначала, жжение практически лишило меня возможности ориентироваться в пространстве. Снова заправив рубашку и тщательно разгладив складки, я взял свой кейс и вышел из кабинета. Зал был всё ещё полон, и пока я дошёл до выхода, чуть не врезался в официанта, который, только благодаря хорошей координации движений, не вылил на мою многострадальную рубашку наш фирменный грибной соус. Это небольшое происшествие вернуло меня к действительности, вывело из оцепенения. Можно даже сказать, что этот официант спас мне жизнь, так как если бы не эта встряска, мне бы не удалось затормозить перед вылетевшим на бешеной скорости из незамеченного мной переулка грузовиком. Правил я, конечно, не нарушал, но в случае столкновения мне вряд ли удалось бы порадоваться тому, что в столкновении нет моей вины.

Приехав домой, я сразу же заснул. Всю ночь меня мучили кошмары, в которых присутствовала эта странная восточная женщина и какие-то монахи с мечами, рукоятки которых были украшены золотыми иероглифами. Во сне я начал было понимать, что значат эти иероглифы, и даже понял, что значит тот, который находится на моём боку, но когда я проснулся, от знания осталось лишь ощущение.

Несколько дней подряд визитная карточка притягивала к себе моё внимание. Я убеждал себя, что эти иностранцы давно уже уехали из гостиницы, так как обычно экскурсии по городу занимают не более двух-трёх дней, но эта девушка виделась мне в любой темноволосой особи женского пола, так что о спокойной жизни думать просто не приходилось.

И вот, наконец, я решил идти в гостиницу. Причину придумать было нетрудно, я шёл, чтобы доказать себе, что они уже уехали, и успокоиться на этом. Когда я спросил у швейцара, проживает ли Лоат Вап в номере 107 или она уже выехала, тот попросил у меня визитку и, улыбнувшись, сказал, что её зовут не Лоат Вап, а Ла Воу, и добавил, что я успел как раз вовремя, она собиралась ехать на экскурсию.

Я нашёл номер и постучался. Дверь открылась, на пороге стояла она в пёстром махровом халате, блестящие чёрные волосы ещё не успели высохнуть, но уже были аккуратно расчёсаны и спускались на плечи ровной и гладкой волной. Только тогда, стоя в шоковом состоянии у входа в номер, я заметил, насколько у неё гладкая кожа. Её чёрные глаза имели скорее европейский, чем восточный разрез, но для меня это не имело значения.

Я стоял перед входом в гостиничный номер и чувствовал себя по-настоящему сражённым. Глупцы те, кто говорят, что красота есть всего лишь максимальное приближение к норме. Правильные черты лица -это ещё не красота, это всего лишь одно из её необходимых условий. Мне казалось, что из глаз этой женщины исходит невидимый свет, который воздействует на какой-то доселе неизвестный рецептор, орган чувств.

Когда она протянула руку и затащила меня в номер, я понял, что если бы она этого не сделала, я бы так и остался стоять в коридоре и смотреть на неё. Когда я вошёл, она указала на кресло, а сама вернулась в ванную, из которой донёсся шум включённого фена.

Внезапно я подумал, что даже не знаю, понимает ли она по-русски. Чтобы хоть как-то успокоиться, я стал рассматривать комнату. Номер выглядел стандартно, было видно, что постояльцы не собирались пробыть здесь долгое время. Моё внимание привлекли несколько предметов, находившихся в углу. На журнальном столике стояло несколько статуэток, чем-то напоминавших буддийские, но изготовленных из странного серого материала. Я встал с кресла и подошёл к столику. Одна из статуэток была больше других и была сделана из более тёмного материала. Я взял её в руку и тут же почувствовал странное жжение в родинке. "Надо будет показаться врачу", - подумал я, но, тем не менее, поставил статуэтку обратно. На стене я заметил прямоугольный кусок грубой ткани, искусно расписанный в красные и голубые тона. Изображение представляло собой стилизованную фигуру воина. Меня поразила несвойственная для любых картин, имеющих отношение к религии, манера письма. Эта икона, а я не сомневался, что это икона, хоть и не христианская и даже не буддийская, была написана небрежно. Облачение и тело воина было очерчено несколькими большими мазками, а лицо изображено настолько подробно, что казалось, что это была фотография. Желая рассмотреть лицо воина получше, я приблизился к изображению. Внезапно меня охватил страх, черты лица стали расплываться, мне показалось, что лицо на иконе шевелится. Я отскочил на метр назад и тут же услышал смех. Всё ещё находясь под впечатлением увиденного, я вздрогнул и повернулся на звук.

Девушка уже высушила волосы и теперь стояла в дверном проёме ванной и смеялась. Я укоризненно посмотрел на неё, а она сказала на чистом русском языке, без малейшего акцента:

-Что, признал старого друга?

-Таких старых друзей не бывает, - попадая в глупое положение, я всегда пытаюсь отшутиться.

-Как знать, как знать, - она подошла ко мне и протянула руку, -Ла Воу, можно просто Холи.

-Как это?

-Ну, Холи это наиболее близкий перевод моего имени на английский, а так как английский теперь стал международным языком общения, то я предпочитаю пользоваться именно этим именем.

Я кивнул и представился сам.

Она приложила два пальца к виску и наморщила лоб, потом кивнула, словно приняв окончательное решение:

-Мы едем на экскурсию.

Я бы пошёл с ней на край света, но у меня не было с собой денег, так что я решил отказаться:

-Ты знаешь, у меня сегодня важное дело... - я не успел договорить, так как она улыбнулась и понимающе покачала головой. Этот жест означал одно: у меня не может быть никаких дел, кроме неё, всё остальное подождёт.

Мы вышли из гостиницы. Я начал искать глазами автобус, так как в моём представлении это было единственное средство передвижение, ассоциировавшееся со словом экскурсия. Наконец, я увидел блестящий хромированным бампером финский автобус, и мы пошли по направлению к нему. Когда до автобуса оставалось примерно двадцать метров, Холи резко свернула и подошла к чёрному американскому автомобилю, в окне которого я различил того самого азиата, устроившего скандал в ресторане. На его голову была надета шофёрская кепка.

-Кто он? -шёпотом спросил я у Холи.

-Мой телохранитель, - в её устах это прозвучало так, как будто она сказала "Двоюродный брат"

Я озадаченно кивнул головой и открыл дверцу машины. Когда я обходил машину, чтобы сесть самому, я заметил доселе незнакомый мне флаг прикреплённый на капоте.

-Ты что, дипломат? - спросил я у неё.

-Всё в своё время, - ответила она, улыбнувшись, и отвернулась к окну.

Эти несколько дней, когда мы с Холи осматривали различные выставки и музеи, слились для меня в одно яркое пятно. Да и музеев-то я, собственно, не видел. Я видел только её, ловил запах её духов, её волос, смотрел в её глаза. Все мировые шедевры, умело подсвеченные специальными лампами, все скульптуры, барельефы и археологические находки смешались у меня в голове в какое-то серое месиво, к которому лучше всего подойдёт слово интерьер. Клянусь, что если бы мы всё это время, так же, держась за руки, бродили по очистным сооружениям или по городской свалке, я бы не почувствовал разницы. За какие-то несколько дней мы стали настолько хорошо чувствовать друг друга, что когда она, причёсываясь перед зеркалом в гостинице, укололась заколкой, я, находясь в коридоре, почувствовал боль в руке, испугался и бросился к ней. Некоторые могут отнести это на счёт совпадения, но это их проблемы.

Читать дальше