Вячеслав Маликов - Слабая игра

Единственный минус маяка — как он не позволял пропасть анмалии, так не давал ей и увеличиться.

Вокруг маяка ходили люди, за ними следил почётный караул: четыре пехотинца в чёрной форме стояли по периметру маяка на удалении от него в неполный метр.

«Почётный-то он почётный, но винтовки-то М16 и в отличном состоянии», — подумал Маус, любуясь площадью и маяком в окружении охраны. — «Где-то должна быть караулка со сменой и подкреплением, если что…».

На площади так же было несколько магазинов, но эти, в отличие от торговых точек Торговой улицы, принадлежали городу, и вся выручка с этих магазинов шла на нужды города. За этим зорко следила независимая комиссия: прошлый мэр был расстрелян за попытку положить часть дохода в свой карман. Город не блестал, но жил честно, на средства.

Кроме трёхэтажного здания мэрии, к которому с одной стороны подкрадывалось Городское Управление Полиции, а с другой — Пожарная Служба, на площадь выходило несколько двухэтажных домов, на обоих этажах которых располагались магазины. В одном можно было приобрести предметы, конфискованные у контрабандистов и добытые в боях группами городских пехотинцев при патрулировании прилежащих к Фрипорту пространств. Единственное, что не попадало на прилавки этого магазина — это наркотики и подозрительные медикаменты. Их либо передавали в городскую больницу, либо уничтожали.

Словом, городок был маленьким, но старался быть честным.

Маус зашёл в лавку, торговавшую трофейным оружием, и с удивлением обнаружил там выставленный за бронированным стеклом сонарный карабин, что генерировал высокочастотную узконаправленную звуковую волну. Звуковое оружие било недалеко, но чрезвычайно эффективно. Данная модель по внешнему виду очень походила на обычный огнестрельный карабин, но вместо ствола был звуковой излучатель, — у основания он представлял собой полусферу, параболу для фокусировки звуковой волны, из полусферы на сорок сантиметров выдавалась тонкая трубочка, опоясаная ещё более тонкой нитью в виде архимедова винта. Карабин был казённым, магазин заполнялся цилиндрическими «пальчиковыми» керамическими батареями, дававшими мгновенный мощный импульс. Рядом с висящим сонаром располагалась табличка: «Сонар Соник Б-13.4. Цена — 576 000 кредов». У Мауса не было и пятой части суммы, хотя и сонарный карабин был ему, в принципе, не нужен, — дорогая игрушка, но ничего лучше огнестрельного оружия Маус пока не видел.

Подивившись на другие, менее экзотические экземпляры оружия, Маус решил отправиться в гостиницу, чтобы перекусить и немного поспать.

Мэйн-авеню, где стояла облюбованая Триларианом гостиница, была главной улицей Фрипорта, уступая по популярности разве что только Торговой улице. Маус прошёл мимо нескольких домов и свернул к «Трилистнику», чей фасад выходил не на Мэйн-авеню, а в боковой переулок, носящий название Сталкер-стрит. У входа стояло несколько машин, вокруг которых с ящиками и мешками возилось с десяток человек, — довольно впечатляющая толпа для маленького переулка.

Заплатив за комнату и узнав, где остановился Трилариан и молодая чета, Маус поднялся к себе в номер, по дороге заглянув на мгновение к Трилариану и сообщив что он здесь, и узнав что Дрон пока не появлялся.

Ванну Маус решил пока не принимать, отложив это приятное во всех отношениях занятие на час покидания Фрипорта (цена за воду была поистине астрономической, — несколько тысяч кредов). Скинув одежду, он упал на кровать, и проспал до вечера.

К ужину вернулся и Дрон. Трилариан, Маус и сплайны уже сидели внизу за столиком в полубаре-полуклубе, и Дрон сходу присоединился к ним, поставив пыльный и заметно похудевший вещмешок рядом со стулом:

— Комнаты кончились, — сказал он виноватым голосом, обращаясь к Трилариану.

— А где ты был раньше? — совершенно серьёзно спросил Трилариан.

— Везде, — Дрон пожал плечами.

— Ладно, поспишь у меня, там диванчик есть, — Трилариан сделал знак официанту, чтобы он подошёл и принял их заказ.

Утром, когда в дренте разгорелось небо, приняв свой обычный белый, с желтоватым оттенком цвет, Мауса разбудил Дрон:

— Хэй, Маус! Подъём, рядовой!

— Да пошёл ты! — Маус кинул в Дрона подушку, но тот увернулся:

— маус, серьёзно, кончай спать, ты Трилу нужен. Если Сева переговорил со своим другом, то пригодишься как переводчик.

— А… Хорошо…, — Маус сел на кровати и протёр глаза.

— Опять полночи не спал, на небо пялился? Звёзды искал? — спросил Дрон, хитро сощурившись. Присев на стул у окна, он закурил «Pall Mall», выпустив плотное облачко сизого ароматного дыма.

— И чё?

— Давно известно, звёзд в Надреальности нет! — Дрон развёл руками, и снова затянулся.

— Сам-то ни разу на небо не смотрел? — Маус на пару минут скрылся в ванной комнате, потом вернулся, натянул дижнсы и майку, приладил пояс с кобурой, в которой сидел Пустынный Орёл и подошёл к зеркалу, на ходу натягивая армейский жилет.

— Ну смотрел, — легко согласился Дрон.

— Дрон, я тогда пошёл, — Маус показал ключи от комнаты. — Тебя здесь закрыть?

— Упаси Боже! — Дрон картинно поперхнулся дымом и быстро покинул номер. — Трил, кстати, внизу завтракает.

— А ты куда?

— По городу прошвырнусь, кое-куда загляну…

— Ага.

Трилариан ещё не забрал Вольво из мастерской, поэтому пришлось идти до Севы пешком. Шли впятером — сам Трилариан, Маус и сплайны с ребёнком. Трилариан всю дорогу тихонько жалел, что Фрипорт не телефонизирован, — пыльные душные улочки надоели ему в пять минут. Маус же, проведший вчера почти весь день на улице, чувствовал себя вполне приемлемо, и шагал довольно бодро, вполголоса разговаривая с Треем и Ай.

Сева их уже ждал. без лишних слов он проводил их в гостиную, предложил на выбор содержимое своего бара (довольно объёмного и разнообразно заполненного), и сообщил следующее:

— Трил, я переговорил таки со своим друганом, обрисовал ситуацию, и он мне посоветовал… точнее тебе посоветовал, чтобы ты отвёз сплайнов в Париж.

— А что там? — Трилариан неспешно потягивал глинтвейн, разогретый на электрической печке.

— Там, говорят, проживает уже около двадцати сплайнов. Или двадцать семей, данные не точны.

— А как там условия жизни?

— Не первосортные, но здесь, во Фрипорте, шансы на «хорошо устроиться в жизни» ещё меньше, — Сева виновато улыбнулся.

— А чего тогда ты тут делаешь?

— Живу-поживаю, — Сева поставил опустевший стакан на столик и откинулся в кресле. — Я-то ещё выкручусь, не пропаду, америкосы поддержат, а вот спалйнам тут не шибко обрадуются. Это если честно. Демократия демократией, но ты же знаешь, америкосы — одни из самых стойких расистов и шовинистов. Всё, что не вписывается в их рамки, подлежит мягкому, но неизбежному уничтожению.