Александр Абердин - Паладины звездной империи. Ч. 1 - Оковы для медведя

— Ну, до чего же ты у нас умный, Янко, — усмехнулся славийский учёный, — всё то ты знаешь, но сегодня я действительно буду весьма скуп на объяснения. Они последуют потом. После испытаний.

Через семь минут на борт «Пегаса» поднялся Максим и сразу же вошел в монтажную камеру, чтобы через пять минут выйти из неё облачённым сиреневато-серебристый боескафандр, изготовленный и лёгкого, но невероятно прочного максимера «М7Л». Когда он вошел в рубку, адмирал Невский уже сидел в своём кресле. Президент Славии поприветствовал с порога своих спутников и насмешливо спросил:

— Так, Олежка, рассказывай, что ты нам собираешься показать на сей раз? Наверное опять какую-нибудь липездрическую пушку?

— А вот фиг тебе, а не мои сказки, Максимка, — смеясь ответил академик, — сегодня я решил быть жутко таинственным. Янко, бери курс на сто семьдесят третий сектор. Можешь лететь на максимальной скорости. Твой адмирал сегодня добрый, закрыл трассу сразу же, как только я его попросил организовать нам зелёную улицу. Чем быстрее доберёмся, ребята, тем скорее вы всё узнаете.

— Он всегда такой, Леви, — пояснил адмирал Невский, — терпеть не может рассказывать что-либо наперёд. Всё держит в глубокой тайне, а потом как вывалит всем на голову целый кузов булыжников. У вас, насколько я знаю, конструкторы ещё на стадии идеи начинают тебя теребить со всех сторон и хватать за руки.

Адмирал Танир сокрушенно вздохнул:

— Это точно, Боря, но их можно понять. Изготовлением вооружения для космофлота занимаются сотни корпораций и все воруют друг у друга секреты ничего не стесняясь. Поэтому их каждое новое изобретение начинается с мощнейшей дымовой завесы. Они согласовывают со мной одно, а потом показывают что-нибудь совсем другое. Хорошо уж то, что выбор огромен и не мне приходится платить за их фантазии, а Гейнуору. Я запускаю руку в казну флота только тогда, когда мои парни окончательно убедятся в исключительной полезности чего-либо из того, что они смастерили. А они, порой, притаскивают на полигон такие образцы, что уже никакие враги не нужны.

Академик Майский громко рассмеялся:

— Нет, Левейдар, мы такими глупостями не занимаемся с тех самых пор, как один умелец подогнал Шамилю деревянную пушку и та, взорвавшись, чуть не убила его.

— Раньше, Олежка, много раньше. — сказал Максим — Леви, у нас когда-то был царь по имени Пётр, так он быстро приучил промышленников, отливавших пушки, к порядку. Причём самым простым способом, заставляя их сделать из пушки первый выстрел, но её при этом набивали тройным зарядом пороха. И ты знаешь, действовало.

Адмирал усмехнулся и кивнул:

— Хотя я и не царь, думаю, что мне тоже следует ввести такое правило. Олег, ну и кто будет сегодня стрелять из твоей пушки?

— Кто-кто, её главный конструктор, — ответил академик, — но ты не волнуйся, тот изделие, которое мы вам вскоре покажем, уже испытали не один десяток раз на подземном испытательном полигоне. Если захотите, я потом вам покажу, что из этого получилось, но вы и без этого вскоре всё сами поймёте. Сегодня я выступаю всего лишь в качестве директора института. Молодёжь наступает на пятки.

Полёт к Сварогу был коротким и занял всего четыре с половиной часа, так как космобот мчался на скорости в ноль девяносто две сотых от скорости света. Если бы не мощнейшие антигравитационные компенсаторы, их всех сплющило бы в лепёшку. Про космобот «Пегас» можно было сказать только одно, пусть и не сильно вместительный, но зато чертовски быстрый кораблик с мощнейшей бронёй толщиной в полтора метра. Кроме пилотской рубки и тамбура у него имелся на борту только небольшой зал для заседаний на двенадцать человек, автоматический бар, два специальных туалета и больше никаких удобств. Это был летающий бункер для наблюдения за различными испытаниями и в нём было невозможно находиться без бронескафандров. Славийцы поражали адмирала Танира очень многим, в том числе и этим космоботом. Их боевые корабли отличались потрясающей роскошью, зато космобот был символом аскетизма.

Вскоре они прилетели в сто семьдесят третий, из трёхсот шестидесяти, сектор. Он находился на освещённой Родом стороне Сварога, который стоял перед ними гигантским, голубовато-малиновым, с рыжими и фиолетовыми разводами облаков, местами испещрённым оранжевым заревом его всё ещё раскалённых недр. По пути к Большому Каменному Кольцу они преодолели несколько колец состоящих из куда более мелких объектов, чем то, к которому привёл космобот Янко Каваль, один из четырёх роботов-героев. Обзорный экран пилотской рубки, на который подавалось изображение с тысяч видеокамер, имевших огромное разрешение, имел форму вытянутого в горизонтальной плоскости полусфероида и потому смотреть можно было как вверх почти в зенит, так и к себе прямо под ноги, а так же вправо и влево на сто восемьдесят градусов. Это было очень удобно.

Первое, что увидел Левейдар Танир, когда они подлетели к стрельбищу, это большой, округлый, продолговатый каменный астероид, ярко освещённый Родом. Он имел в длину двадцать один с половиной километр, а поперечник шестнадцать, что можно было понять по данным на зелёной, прозрачной масштабно-координационной сетке трёхмерного обзорного экрана новой славийской модели. Расстояние до астероида было вполне приличным, сто двадцать тысяч километров. Он находился на противоположном краю кольца. Увидев на нём картинку с кольцами Сварога, адмирал сразу же решил, что в рубке модернизированного «Меганатра» и не только в ней одной, но и повсюду будут стоять точно такие же. На поверхности коричневато-желтого астероида Большого Каменного Кольца он сразу же увидел тридцать одинаковых по размеру, двести пятьдесят на двести пятьдесят метров, квадратных мишеней. Это был стандартный броневой модуль боевых славийских звездолётов. Все мишени были явно изготовлены из различной брони и оснащены мощными силовыми экранами, а это означало, что им сегодня покажут настоящую боевую систему, а не прототип. Адмиралу Таниру стало жарко. Не прошло и полугода с того памятного дня, как крейсер «Слава» выиграл бой у целого соединения ардийских кораблей, как славийцы явно сотворили на основе полученных ими данных какое-то новое чудо-оружие

Когда Янко Каваль, сбросивший скорость до минимума, остановил космобот и тот лёг в орбитальный дрейф, Левейдар наконец увидел впереди, в пяти километрах от них, нечто непонятное. Это была восьмигранная призма, точнее призма, имевшая в плане квадрат с усечёнными углами размером семьдесят пять на семьдесят пять метров при длине в сто пятьдесят. В самом центре квадрата явно располагался круглый бронелюк-заглушка диаметром в двадцать пять метров, который выдвигался вверх, а затем отодвигался вбок. Академик Майский, который всю дорогу дремал, негромко попросил: