Клиффорд Саймак - Посетители

— Фостер, — назвалась Кэт. — Миннеаполисская «Трибюн».

— Вы быстро добрались сюда, — сказал он. — Я слышал, вы здесь с самого начала.

— Прибыли вечером в день посадки.

— Вы понимаете, — продолжал он, — что мы сейчас ведет репортаж с места события века? А может, и всей истории человечества.

— Об этом я как-то не думала, — призналась Кэт, но тут же устыдилась своей резкости. — Простите, мистер Квин, я немного нагрубила. Да, конечно, мне тоже так кажется.

Детенышей было уже много и они разбежались, отыскивая тюки с целлюлозой, чтобы насытиться. Фотографы и репортеры разошлись по сторонам и уже не скапливались в кучу.

Один из детенышей упал и остался лежать, подпрыгивая, словно животное, которое пытается подняться на ноги. Он лежал рядом с большим пришельцем, но тот не обращал ни малейшего внимания на его затруднения.

Детеныш упал, бедняжка, на грань и никак не мог подняться на ноги. Кэт не понимала, откуда знает это, потому что, честно говоря, и не способна была понять.

Она быстро подошла к упавшему детенышу, приподняла его за край и наклонила. Он быстро завершил переворот и заскользил прочь в поисках ближайшего тюка с питательной целлюлозой.

Выпрямившись, Кэт протянула руку и приложила ладонь к боку пришельца.

— Мамаша, — прошептала она, обращаясь больше к себе, а не к пришельцу, потому что как пришелец мог услышать ее, — я помогла твоему ребеночку встать на ноги.

Поверхность пришельца под ее рукой вдруг дернулась, сложилась складкой, обхватила ее ладонь, осторожно сжав, потом отпустила. Под ладонью снова была ровная поверхность. Ровная и твердая.

Кэт стояла, потрясенная, пораженная, не в силах поверить в то, что случилось.

Она заметила меня, метались в голове беспорядочные мысли. Она поняла, что я сделала. Она хотела пожать мне руку. Она благодарила меня.

— Что у нас по вопросу насчет щенков? — спросил президент Портера.

— Щенков, сэр?

— Да. У нашего пришельца в Одинокой Сосне появились щенки.

— Все, что я имею, получено по телетайпным линиям, сэр. Пока что детей четырнадцать и они продолжают появляться.

— Хорошенький приплод, — хмыкнул президент.

— Вероятно, вы знаете больше, чем я. Ведь у доктора Аллена там свои люди. Видимо, он уже докладывал вам.

— Да, конечно. Но Аллен старая баба, а его наблюдатели не более, чем тонкогубые очкарики. Они ничего не скажут, пока не убедятся на все сто. Не скажут даже, что они предполагают, потому что если окажется, что они неправы, их же друзья будут смеяться над ними. И то, что они говорят, так пересыпано научным жаргоном, всякими «если» и недомолвками, что не поймешь, что же они имели в виду на самом деле.

— Не хотите же вы сказать, что доктор Аллен некомпетентен, — сказал Хэммонд. — Он ведущий специалист, он имеет репутацию…

— Да, конечно, он специалист, — успокаивающе помахал рукой президент, — и его друзья-ученые полны до краев уважения к нему. Но все-таки он человек не того типа, к которому я могу испытывать расположение. Я люблю людей прямых, которые говорят то, что думают. А Аллен… иногда я не понимаю, о чем он говорит. Мы разговариваем с ним на разных языках.

— Но если отбросить все это, — сказал Хэммонд, — отсеять научный жаргон и недомолвки, то что же он думает обо всем этом?

— Он озадачен, — сообщил президент, — ужасно озадачен. Похоже, вначале он был убежден, что пришелец — машина. Теперь он вынужден признать возможность того, что это не машина. Эти почки и детеныши изнасиловали его научный ум. Честно говоря, мне не очень важно знать, что он думает. Все равно он до конца недели несколько раз изменит свое мнение. Больше всего меня волнует то, как воспринимает новости страна.

— Пока еще рано судить, — сказал Портер. — Еще не было данных, чтобы сделать твердые выводы, не было указаний на какой-то стабильный процесс. Пока все происходит у людей внутри, они еще размышляют, обдумывают, разбираются. Но у меня такое чувство, что…

Он замолчал, глядя на президента, Хэммонда и госсекретаря.

— Продолжайте, — сказал президент. — Так что вы чувствуете?

— Наверное, это прозвучит глупо.

— Ничего, пусть глупо. В своей жизни я слышал много глупостей и очень многие оказались весьма полезными. Во всяком случае, все это пока между нами. Маркус и Джон возражать не будут. Они свою порцию глупостей уже высказали.

— Мне кажется, процесс появления детенышей может сделать пришельца чем-то симпатичным людям. Понимаете? Народ смягчится. Материнство и все такое сильно смягчает людей.

— Не хочу сказать, что согласен на сто процентов, — сказал Маркус Уайт, госсекретарь. — Лично меня все это страшно напугало. Мало того, что на орбите у нас кружится тысяча или больше таких созданий, так теперь еще это начало размножаться. А что, если все они спустятся и начнут делиться?

— Люди об этом пока не беспокоятся, — сказал Портер. — Пока… Почкование может дать нам некоторую передышку во времени.

— Маркус, — сказал президент госсекретарю, — я слышал, ты беседовал с русским послом. Что он тебе поведал?

— Не очень много. Похоже, он все еще ждет инструкций из Москвы. Возможно, Москва еще не решила, какую ей занять позицию. Он много болтал, но ничего конкретного. Слегка намекнул, что его правительство может потребовать своей доли участия в исследовании пришельца на нашей территории. Я ему не дал совершенно никаких ориентиров на характер нашей политики в данном вопросе. Для начала проинформировал его, что мы еще считаем все это нашим сугубо внутренним делом. Лично я думаю, что уже можно рассмотреть вопрос о приглашении иностранных ученых. Это облегчит международное положение и не принесет нам особого вреда.

— Это ты говорил еще вчера, — напомнил президент. — С тех пор я довольно много думал над твоим предложением. В настоящее время я склонен дать отрицательный ответ.

— Иван боится, что мы можем узнать от пришельца то, что даст нам превосходство в военной области, — сказал Хэммонд. — Вот к чему сводится его намек о необходимости их участия. Они тоже хотят свой кусочек пирога. Я думаю, нужно проявлять сдержанность до тех пор, пока мы не будем хотя бы приблизительно знать, что имеем.

— Перед самым вашим приходом, — сказал Портер, — я говорил с Майком из ООН. Он думает, что придется выдержать настоящее сражение, если мы не хотим, чтобы в дело вмешалось ООН. Наши меньшие братья в Африке и Азии, и наши добрые друзья в Южной Америке считают, что это дело выходит за рамки узконациональных интересов. Они кричат, что пришелец из космоса имеет международное значение.

— Ну, — сказал Хэммонд, — некоторое время мы сможем выдержать их натиск. Они мало что могут сделать, кроме попыток обратить против нас общественное мнение всего мира. А резолюции могут выносить, пока не посинеют. Все равно провести эти резолюции в жизнь они не смогут.