Мюррей Лейнстер - Колониальная служба

Сэндрингхем показал пальцем вниз, на внушительную процессию людей, которая направлялась к Штаб-Квартире Надзора.

— Я приказал размещать их в ангарах и складах, — сказал Глава Сектора. — Но естественно, для всех не хватит места. Полагаю, что, когда они почувствуют себя в безопасности, то вернутся назад, домой, даже несмотря на шторм.

Небо все больше чернело. Ветер, дувший над рифами, сильно изменился. Он налетал порывами такой силы, что мог сбить с ног человека. В океане появлялось все больше белых барашков.

— Все лодки уже отозваны, — сказал Сэндрингхем. — Их просто недостаточно, чтобы выливать масло для укрощения бури. Все наблюдатели отправились в убежище. Я думаю, они остались бы выполнять долг, если бы я не предупредил, что мы держим ситуацию под контролем.

Вернер, насупив брови, заметил:

— Надеюсь, что это так.

Бордман пожал плечами:

— Ветер достаточно силен и как раз нужного нам направления, — заметил он. — Давайте наконец опробуем нашу идею. Вся система запуска готова?

Сэндрингхем махнул рукой в сторону высоковольтного аккумулятора — специального устройства для работы на планетах, не имеющих атмосферы. Его кабели змеились на пару сотен футов, подходя к небольшому участку серой земли у самого края глубокой скважины.

Бордман подошел к аккумулятору, словно за очередным стаканом пива к стойке бара, коснулся рубильника… И замер.

— Как насчет дорог? — напряженно спросил он. — Из этих скважин может выделиться большое количество Тепла.

— Все предусмотрено, — сказал Сэндрингхем, — действуйте.

Налетел сильнейший порыв ветра, четырехтысячефутовый риф загудел под его ударом. Белая линия дождя по воде медленно приближалась к острову.

Бордман ободряюще подмигнул Барнсу и повернул рубильник.

Наступила пауза, лишь порывы ветра скрашивали ее монотонность. Пауза затягивалась, и Барнсу было все трудней сохранять уверенный и спокойный вид, но потом…

Из скважины повалил густой белый пар. Немного дальше трещина в почве выбросила новый белый столб.

Все больше и больше фонтанов пара здесь и там вылетало в атмосферу и относилось прочь штормовым ветром. Пар собирался в облака, несколько более густые, чем обычные…

Через считанные минуты туман покрыл половину квадратной мили почвы. Прошло еще немного времени — и задымилась очередная миля поверхности. Штормовой ветер рвал пелену и уносил клочья в сторону.

— Это никого не обожжет? — обеспокоенно спросил Барнс.

— Нет, — ответил Бордман. — Не забывайте, что пар проходит через сорок футов почвы. Он сильно охлаждается и прихватывает с собой дополнительную влагу. А здорово смотрится, правда?

Весь дом, в котором находился кабинет Главы Сектора, вибрировал от напора ветра, гулким эхом разносился звук тяжелых шагов Сэндрингхема, но теперь это было уже не опасно.

Глава Сектора включил свет. Коричневый пес поднялся, прошел через комнату и занял свое привычное место возле кресла Бордмана.

— Хотелось бы мне знать, — сказал Вернер, — не пропитает ли дождь почву водой, которую мы выпарили с помощью ракетного топлива?

Барнс передернулся от этого «мы», но Бордман спокойно ответил:

— Два дюйма осадков выпадают достаточно редко, как сказал мне Сэндрингхем. Именно из-за отсутствия дождя гражданские и затеяли свою ирригацию. Когда вы посчитаете выделенную из ракетного топлива энергию, Вернер, выяснится, что мы использовали достаточно тепла, чтобы вскипятить двухфутовый слой подземных вод под всем побережьем острова.

Вернер резко сказал:

— А что случится, если жар прорвется через почву? Это ведь уничтожит всю растительность, не так ли?

— Нет, — Бордман покачал головой. — Потому что два фута воды превратились в пар. Нижняя часть почвы нагрелась до температуры пара под давлением в несколько фунтов на квадратных дюйм, не больше. И жар постепенно снижается. С помощью пара.

Загорелся экран визора, но Бордман не обращал внимания на беседу Сэндрингхема с кем-то, говорившим крайне официальным тоном. Он отдыхал, поглаживая по голове пса.

— Все правильно! — произнес Сэндрингхем. Очень официальный голос заговорил снова.

— Правильно! — повторил Сэндрингхем. — Вы можете связаться с кораблями на орбите и сообщить, что они могут приземлиться, если не боятся немного промокнуть. — Он отвернулся от визора. — Вы слышали, Бордман? Они сделали новые пробы. Есть еще несколько мелких подвижек, но основание острова совершенно сухое. Так было, когда Надзор впервые здесь появился. Отличная работа, Бордман! Просто отличная работа!

Бордман слегка покраснел.

Дог положил голову ему на колени и громко застучал хвостом. Было в его взгляде что-то от преданного взгляда юного Барнса.

— Поглядите-ка! — сказал Глава Сектора. — Моя собака окончательно влюбилась в вас. Примете его в качестве подарка?

Бордман смущенно улыбнулся.

Барнс был готов подняться на корабль. Он снова держался сугубо по-уставному и был странно скован. Бордман пожал ему руку.

— Было очень приятно работать с вами, лейтенант, — искренне сказал он. — Вы многообещающий юный офицер. Сэндрингхем понял это и вряд ли забудет вас. И, как я подозреваю, это принесет вам много хлопот. Он постарается выцарапать такого замечательного офицера из Межзвездной Разведки в кадры Надзора и будет подыскивать для него самую дьявольскую работенку, не сомневаясь, что вы справитесь с ней.

— Я польщен, сэр, — сказал Барнс так сухо, что Бордман удивленно покачал головой. — Но…

— Но — что?

— Но… — с неким усилием повторил Барнс. — Но если мне действительно предложат место в службе Колониального Надзора, я отклоню это предложение, сэр!

— Считаете, что наша работа и в подметки не годится работе межзвездных разведчиков, да? — понимающе улыбнулся Бордман.

— Нет, сэр! И, если позволите мне сказать, сэр…

— Черт возьми, Барнс, вы хоть сейчас можете оставить это свое постоянное «сэр»? Перестаньте мямлить и скажите наконец, в чем дело! Вы могли бы иметь более довольный вид после всего того, что мы с вами тут провернули! Не каждый день спасаешь от гибели целый мир, а?

— Да, сэр… Да, мистер Бордман, — торопливо поправился Барнс. — И в этом-то как раз все и дело! — его наконец прорвало, и он заговорил быстро, сбивчиво и горячо. — Я очень горд, что мне довелось работать вместе с вами, я никогда бы не подумал, что человек может совершить что-то, подобное тому, что совершили вы! Но, черт побери, мне кажется, что вы заслужили гораздо нечто большее, чем простое «спасибо»! Вместо того чтобы сухо поблагодарить вас и презентовать вам свою собаку, Глава Сектора мог бы…

Бордман рассмеялся.

— Когда я был в вашем возрасте, — сказал он, — я думал точно так же. Но потом я понял, что есть нечто, способное доставить куда большее удовольствие, чем новые чины, высокие награды и торжественные официальные речи. Это сознание того, что работа сделана — и сделана на совесть. Вот это и есть самая высшая награда… Думаю, что со временем вы разделите мою точку зрения.