И Крупеникова - Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)

- От всей души благодарю вас... Если вас не затруднит, помогите мне уложить его.

Дымиус с готовностью наклонился к раненому и прежде, чем Бер-Росс успел продолжить, легко поднял богатырское тело на руки.

- Идите за мной... Пустяки, - он поймал на себе изумленный взгляд гостя, я легко донесу его один. Идите за мной, Оливул Бер-Росс.

В коридоре, уходившем вглубь второго этажа, было еще более мрачно, чем в холодном зале. Белый князь с радостью создал бы сейчас меч, но нельзя было обидеть хозяина недоверием, тем более - и Оливул это чувствовал - тот предложил помощь со всей искренностью, на которую только был способен.

Какое-то создание, вышедшее из темного угла, бесшумно открыло дверь в одну из комнат.

- Не волнуйтесь, - предупредил вопрос Дымиус, - это мои безмолвные слуги. Они преданы моим гостям так же, как мне. Вот здесь будет удобно.

Он бережно опустил Доная на низкую кровать. Оливул спешно восстановил пошатнувший образ повязки, поскольку удержать его при перемещении среди чужих экзорных струй было практически невозможно. Смотритель тем временем затопил камин и зажег несколько толстых свечей. Огонь нехотя озарил небольшое помещение, оформленное под гостевую комнату, с огромным узким окном во всю высоту стены, которое закрывали тяжелые бардовые гардины.

Скрипнула дверь. Нечто, похожее на движущийся студень, вползло на порог и, приподнявшись, подало смотрителю кувшин. Тот поднес сосуд к камину и подержал над огнем, затем осторожно поставил на столик.

- Если позволите, я помогу обработать его рану, - произнес он.

Оливулу не понравился этот вкрадчивый тон, но от помощи он не отказался, только более внимательно стал наблюдать за действиями сторожа замка. Смывая кровь с груди Доная влажным полотенцем, Бер-Росс мимоходом обнаружил прилипшие к его телу белые хлопья, похожие на пух. Точно такие он видел на листьях кустов, когда искал пропавшего арбалетчика. Впрочем, выяснять их природу мысли не возникло. Просчитав пульс раненого, Оливул с тяжелым вздохом отошел от кровати.

- Возле вас много смерти, господин, но еще большее ее возле вашего брата, - произнес Дымиус, поглядывавший на гостей издали после того, как его участие стало необязательно.

Белый князь не ответил. Он прекрасно понимал, что если сейчас же не восполнить потерю крови, Донай до утра не доживет. Восстановить поврежденные ткани с помощью образа было не слишком трудно и основную часть этой работы он уже сделал, но без Экзистедера смоделировать кровообращение не мог.

- Ему необходима кровь, - медленно произнес Оливул, не отрывая взгляд от бледного лица Ви-Брука.

- Я доставлю вам кровь любого сорта, вкуса и цвета, - оживился Дымиус.

- Она должна быть настоящей, - уточнил Бер-Росс. - Все, что находится в замке, несет на себе печать Игры.

- Я знаю, - вздохнул Смотритель. - Тут часто происходят перемены. Я уже привык. Но вокруг много деревень. Одно ваше слово, господин, и я принесу столько крови, сколько потребуется!

Внемиренец в упор посмотрел на странное существо.

- Вы убиваете мирян? - спросил он.

- М-м, - замялся Дымиус, - не часто, но, должен признаться, да. Я же упырь, - он застенчиво склонил голову на бок.

- Я догадался.

- Ради вас и вашего брата я готов...

- Нет, - отрезал Оливул и расстегнул манжету на левом рукаве. - Лучше помогите мне провести небольшую операцию.

Смотритель замка опешил.

- Вы доверяете мне?

- Доверяю.

Оставив упыря в благолепном недоумении, Оливул пододвинул кресло ближе к тахте и, опустившись в него, сосредоточился на образе элементарной системы для прямого переливания крови. Дымиус нерешительно мялся поодаль, и, наконец, решился заговорить.

- Господин, даже у братьев бывает разная кровь. И если это так, он, упырь показал на Доная, - погибнет.

- Я знаю, - обронил Белый князь.

На столе перед ним прямо из пустоты материализовалась легкая конструкция с ручным движком и двумя трубками, каждая из которых заканчивалась длинной иглой. Когда образ окончательно воплотился в предмете, Бер-Росс взял одну из трубок, быстро ввел иглу в вену на предплечье брата и без колебаний повторил ту же процедуру на своей руке.

- Пожалуйста, подойдите сюда, - обратился он к смотрителю, и когда тот с готовностью приблизился, продолжал. - Начинайте медленно вращать ручку. Моя кровь будет перетекать по трубке к брату. Я скажу вам, когда закончить.

- Вы рискуете, господин? - осторожно спросил упырь.

Оливул откинулся в кресле.

- Нет, Дымиус, - ответил он тихо, - я не рискую: так однажды уже было.

Ш 7 Ч

Оливул наблюдал за алой струйкой, ползущей по прозрачной трубке. Вспомнился тот, первый случай...

Донай был мальчишкой-подростком, задиристым, безрассудным, отчаянным. С кузеном он не ладил, при каждой встрече норовил излишне вольно пошутить, петушился и старался доказать свое превосходство. В один из таких спектаклей лошадь, которую пацан объезжал на виду у старшего брата, понесла. Он сорвался с седла где-то на лесной дороге и, напоровшись бедром на острый сук, потерял сознание. Оливул отыскал его, почти бездыханного, спустя полчаса и, плохо отдавая себе отчет, что делает, с мальчишкой на руках бросился по Структурному мосту в Мир Ортского. Однако герцог только взглянул на Доная и спокойно сказал: "Ты сам излечишь его. Ты достаточно силен, чтобы уверовать и действовать". Бер-Росс попытался возразить, напомнить учителю, что существует лишь благодаря искусственной жизни и его тело наполнено смертью. Ортский не дослушал: "Верь", - обронил он и ушел.

И вот по велению рока все возвратилось. Но теперь Донай был взрослым, детские злые шутки, неприязнь, соперничество, дуэль прошли чередой и канули в прошлое, а Оливул, навсегда расставшийся с мертвой жизнью, на сей раз сам себе сказал - "Верь".

Белый князь пришел в себя, когда какой-то горький настой просочился в горло.

- Пейте, господин, - проскрипел над ним Дымиус, - и к вам вернутся силы.

- Что это? - выговорил Оливул.

- Древний эликсир. Вы потеряли сознание, и я осмелился завершить операцию сам, - он показал на сосуд и трубки с иглами, лежащие на столе.

- Спасибо.

Оливул уронил голову на высокую спинку кресла и перевел взгляд на Доная. Внешних изменений в состоянии раненого не наблюдалось, но он угадал вдруг, что брату легче. Уверенность эта пришла через новое чувство, сродни тому, что испытал он, услышав голос Тверди.

Время в замке текло по собственным законам. Здесь не существовало ни ночи, ни дня, их место занимал постоянный сумрак. Из окон не видно было небесных светил, а луна, хоть и выплескивала изредка свой безрадостный блеклый свет, ни разу не показалась из-за туч. Странные слуги Дымиуса периодически меняли свечи в комнате, где лежал Донай, не угасало пламя в камине, распространяя умиротворяющее тепло. Но за дверью господствовали мрак и холод, скрипели половицы под тяжелой поступью невидимых монстров, и иногда из недр замка доносился леденящий душу вой, приглушенный толстыми стенами.