Андрей Валерьев - Copy-Paste

На карте были отмечены сотни поселений, нарисованы дороги, мосты и даже было указано примерное количество жителей для каждого района. Но и это было не главное.

– Те, которых вы называете дикарями-фаангами, на самом деле и есть дикари. Жестокие, дикие, безжалостные. Им неведомы ни письмо, ни счёт, ни искусство. Всё, что там сейчас строится – дело рук бирманцев. 'Ураган' тоже построили здесь, в Ранкуне.

Старик указал на точку на карте. Порт Ранкун, столица бирманского государства, находился в трёх тысячах миль к югу отсюда.

– Я думаю, фаанги – это выродки. Что они остатки древнего народа, который жил здесь давным-давно. Там, в джунглях, лежат в руинах огромные города, стоят пирамиды. Выше египетских. А от северного берега и до самого ледяного юга идёт дорога.

Старик задумался, а потом вспомнил нужное слово.

– Хайвей. Каменный. Почти пять тысяч миль длиной. С мостами. Им до сих пор пользуются.

У фаангов не было государства, вершиной их самоорганизации был племенной союз.

– Всего таких союзов пять, в каждом столько племён, что запомнить из всех невозможно. В моём, – старик поморщился, – союзе больше ста племён и родов.

– Так ты, типа, старший шаман всего союза?

Уилл ухмыльнулся.

– Ага. А тот длинный, которого вы из пистолета завалили – старший сын главы союза.

Витьке поплохело. То, что наследника будут искать и искать тщательно, было ясно, как божий день.

– А… а… э… а они знают, куда вы направились?

Прохладный утренний бриз оживил старика. Он громко и коряво захохотал, видя страх, который был написан на лицах всех присутствующих. Особенно перепугались матросы 'Птицы', которые принялись громко стенать и рвать на себе волосы.

– Лак, заткни их! – Витька сжал зубы, – ну? Говори.

– Нет. Не знают. Мы были здесь, возле самого северного храма Древних.

– И там ты эту штуку и раздобыл?

Уилл нежно погладил тёмный металлический диск, болтавшийся на цепочке у него на шее.

– Да. Там я эту штуку и раздобыл.

Егоров закрыл глаза, досчитал до десяти и, чувствуя, как у него немеет язык, а по спине бегут мурашки, спокойно попросил.

– Уилл, расскажи что ты сделал, и как эта штука работает.

Первый раз тёмный медальон Уилл Воррингтон увидел в первый же день своего плена. Он сначала подумал, что на шее вождя клана, которому он попался в лапы, болтается большая монета, но потом обратил внимание, с каким благоговением смотрят на эту заурядную вещицу остальные и всерьёз ею заинтересовался.

– Это вещи Древних. Их иногда находят. Очень редко. Мне повезло. Вожди, у которых есть такие медальоны, умеют призывать молнии. Они поражают ими врагов на расстоянии.

Старик хмыкнул.

– Они думают, что это волшебство.

– Электричество?

– Да. Обычное электричество.

Работали эти штуки так. Вождь брал медальон, садился на самого быстрого скакуна и нёсся во весь опор.

'Во-первых, нужна скорость!'

Над ним появлялась туча, а медальон начинал светиться. Тут нужно было не прогадать, если вождь упускал момент, то молния шваркала всадника и у племени появлялся новый вождь, но если дикарь вовремя показывал медальоном направление удара, то молния била куда нужно. Дальше – больше. До Уилла дошли слухи о том, что некоторое время назад произошла великая битва между двумя кланами, в которой оба вождя с успехом применили своенравное оружие и испепелили друг друга. Узнав, что это произошло в тот самый день и примерно в то же самое время, когда он здесь оказался, сержант сложил два и два и получил четыре. Через сорок лет после 'залёта' американец попробовал отсюда выбраться. Он построил невероятно быстрый корабль, оснастил его лучшими парусами и набрал на него лучшую команду. И два месяца назад, наконец-то найдя заветный амулет, в уединённом островном храме Древних, старик не выдержал и попытался. 'Ураган' дождался бури, поднял свои удивительные треугольные 'косые' паруса и помчался вперёд.

– Мы шли так быстро, что я решился.

– И?

– Молния ударила в нас. В мачту. А потом… – Старик замолчал, – я услышал гул турбин и инверсионный след в небе.

'Ах ты пень старый! Попробовал он! Что за штука – неизвестно, как работает – непонятно… А он 'попробовал'!

– Эти медальоны – очень большая редкость. Их можно найти только в больших храмах.

Старик гладил железяку и снова пускал слюну.

– Я нашёл. Я уйду домой, я нашёл… я… уйду…

Витька жёстко посмотрел на земляков и, ни слова ни говоря, треснул деда в челюсть, отчего тот моментально заткнулся и мешком свалился на палубу. Егоров содрал с шеи шамана медальон, скрутил в рулон карту и поднялся на ноги.

– Лак. Этого связать и под навес. Мужики, – Витька задумчиво пожевал губы, – надо поговорить.

На малой земле, естественно, Мельникова они не встретили. Видимо, не найдя ныряльщиков и обнаружив следы пребывания на островке целой орды дикарей, Дима-сан сделал правильные выводы и в темпе умотал назад, на Новую землю, приводить в полную боевую готовность земное ополчение. 'Птица' не спеша дотянула до бухты на Большой земле 'Ураган' и встала на якорь. Трофейный корабль пришлось подтянуть верёвками к берегу так, чтобы корма судна крепко села на прибрежный песок. Выползший из трюма, весь обмотанный тряпками, капитан Кхап такую парковку трофея одобрил и посоветовал Виктору дополнительно привязать высокий нос корабля к паре ближайших пальм.

Появление Кхапа все встретили с восторгом и хотя до полного выздоровления капитану было ещё далеко, тот факт, что он снова 'на мостике', вызвал у команды 'Птицы' и землян нескрываемое облегчение и энтузиазм – профессионального моряка в экипаже, состоящем сплошь из сухопутных крыс, очень не хватало.

– Я не верю. Так не бывает.

Виктор сидел в ручье и мотал головой.

– Кать, а ты? А ты ВЕРИШЬ?

– Верю. Так бывает. Я верю, потому что ОЧЕНЬ ХОЧУ верить. Я верю в то, что Кхап нашёл майора случайно. Я верю в то, что майор случайно нашёл нас. И что случайно у него есть самолёт и два пистолета. А ещё я верю в то, что старик оказался на своём корабле в этой части планеты тоже случайно и он, – Катя сорвалась на крик, – случайно знает как нам спастись и у него всё для этого есть!

Зеленоглазая красавица с трудом выбралась из узкой промоины, где они принимали ванну и села погреться на солнышке.

– Витя, час назад я искупала сына. А только что я вымыла тебя и смыла грязь и соль со своего тела и на это я потратила самую последнюю каплю шампуня. А заряда в твоей бритве больше не осталось, и ты будешь отныне ходить с бородой. А я ненавижу бороды. И я сама теперь не смогу содержать своё тело так, как привыкла. Но это, любимый, не главное.

Екатерина снова спрыгнула в холодную воду и оседлала ошарашенного таким монологом Егорова.