Журнал «Если» - «Если», 2011 № 07

Платформа остановилась над обрывом. Брызги ударили в лицо. Впереди лежало озеро. Воздушная подушка взбила на его поверхности волны, когда платформа начала опускаться. Может быть, эта болтовня Сети о бесследно исчезнувших туристических группах, отправившихся в «пожизненное путешествие во времени», — нечто большее, чем провокации для привлечения внимания?..

Испанец Хернандо-и-Боливар, или как там его, первым спрыгнул с платформы на землю. Кендрю подал руку Глории-Мэй. Так называемая «тестовая площадка» напоминала туристический поселок с туземным колоритом: хижины, крытые тростником, открытое место для собраний с костровищем в центре, канаты, натянутые между деревьями. Может, путешественникам надо научиться передвигаться над землей?

Инструктор показал им хижины. Мире досталась в соседки Глория-Мэй. Не лучший расклад, но, возможно, потом удастся поменяться?

— Называй меня Джи-Эм, — предложила та.

В хижине было темно. Когда же глаза привыкли к полумраку, девушкам стало ясно: внутри грязь и запустение. Сквозь щели между темными досками пола проросла трава, мебель покосилась, стены покрывала плесень. Казалось, здесь целую вечность не было робота-уборщика.

— Вы можете отчистить хижины песком, — посоветовал инструктор. — Наберите его на берегу.

— Идиотизм! — проворчала Джи-Эм. — Отчищать дерьмо дерьмом — ничего себе идея!

Им раздали одеяла, грубые, домотканые, из натуральных волокон, все в бурых пятнах. Мира начала понимать, почему на инструктаже им говорили: «Брезгливость нужно оставить дома». Джи-Эм приподняла одно из одеял кончиками пальцев, и из-под него вылез гигантский паук.

— В двухстах метрах отсюда ручей, там вы сможете постирать вещи, — ответил инструктор на незаданный вопрос. — Но для начала вам лучше поискать пищу.

Стоя на коленях, Мира растирала зерно между двумя камнями. Джи-Эм ждала, чтобы выгрести в платок горсть грубой муки и насыпать новую порцию зерен. На лбу у Миры блестели капли пота. Раньше ей удавалось вспотеть только после интенсивных занятий гимнастикой, но тогда ее ждали душ, прохладный напиток и чистая одежда. Теперь же привычные блага цивилизации казались такой далекой роскошью, что Мира даже не думала о них.

Она с трудом выпрямилась и вытерла лоб.

— Ты можешь меня подменить?

Джи-Эм покачала головой.

— Это какой-то трюк! Искать зерна, молоть их, месить тесто. Неизвестно, откуда брать соль. Собирать дрова, топить печь. Мы должны проводить целые дни в поисках еды и пытаться ее приготовить. Нет, тут какой-то трюк! Нам не справиться.

— Этот трюк называется «разделение труда», — устало ответила Мира. — Все работают, никто не стоит в стороне. У каждого свое задание.

— Разве разделение труда придумал не Форд? Или Тейлор? Или как там звали этого парня? Индустриализация, конвейер, то-сё… Или, может быть, оно появилось с аграрной революцией?

Мире не хотелось спорить. «Я знаю, откуда взять соль», — подумала она, глядя, как капли пота падают в намолотую муку.

— Я не понимаю, почему мы должны так мучиться! — продолжала Глория. — В ледниковом периоде мы как-нибудь сможем прокормить себя. На крайний случай возьмем консервы. Если уж мы сами не вызовем временного парадокса, то пара жестянок и подавно. Они распадутся за десятилетия. И почему-то никто не запрещает нам пользоваться стальными ножами.

Но кто знает, что придет в голову их предкам из ледникового периода? Может быть, они захотят принести консервы в жертву своим богам? И туристов заодно? Мира снова посмотрела на маленькую горстку муки и подумала: удалось ли парням поймать рыбу? Или они просто играют в Конана-Варвара? Неужели им придется есть червей, как предупреждал инструктор? Она с силой нажала на жернов, и по его краям выступила узкая белая полоска муки.

— Я спрашиваю себя, должны ли женщины тратить столько сил ради чертовых углеводов? — не успокаивалась Джи-Эм. — Сколько себя помню, мне говорили, что я должна их ограничивать.

Она помогла Мире выпрямиться и встать на ноги. Той казалось, что ее суставы заржавели и плохо сгибаются.

— Видишь, и от меня есть толк, — улыбнулась Глория. — В каком-то смысле это тоже разделение труда.

Мира сидела вместе с товарищами у тлеющего костра. Но это не было похоже на романтический вечер из рекламного ролика. Никто не пел песен. Неужели им нужно было захватить оборудование для караоке? Или дело в том, что они слишком устали? Первый день закончился, и она чувствовала себя разбитой и опустошенной — как после начальных тренировок в гимнастическом зале. Друзья говорили, что она может гордиться своим атлетическим телом. Но теперь у нее болели мышцы, как у новичка.

Инструктор, сидевший напротив Миры, говорил:

— Ваша главная задача — избегать временного парадокса. Это значит, вы не должны выделяться. Словом, в Риме веди себя как римлянин.

Харкан, еще один из туристов, вздрогнул и испуганно оглянулся.

— Вы слышите? — спросил он. — Музыку… Там, за озером.

Но никто с ним не согласился. Кажется, это была слуховая галлюцинация. Тишину, царившую вокруг, нарушали только потрескивание костра да шелест листьев. «Если Харкан так нервничает из-за отсутствия плейера, что же будет дальше?» — подумала Мира.

— Я не могу понять, почему мы должны отправиться в прерию, а не в один из древних городов? — подал голос Рышард. — Александрия, Ангкор, Пекин… Листья следует прятать в лесу. Там, где много людей, легче всего затеряться.

Снова завел свою шарманку… Мира закрыла глаза. Этот Рышард уже начал ее доставать. Перенос был возможен только в немногие точки пространства-времени. В так называемые аттрактивные пункты пространственно-временного континуума. Мира никогда не была сильна в физике, но ей очень нравились загадочные слова вроде «интрепорального трансфера» или «макроскопического квантового эффекта».

Она сглотнула и потыкала палочкой зарытую в золе картофелину. Скоро будет готово. Мира на это надеялась — ее желудок уже начал потихоньку переваривать сам себя. И тишина действовала на нервы. Она вспомнила, как возмущался один из мужчин на презентации:

— За свои деньги я хочу путешествовать с комфортом! Им что, жалко персонала?! Я должен сам заботиться о питании и безопасности? Это неслыханно!

Картофель обжигал пальцы. Мира перебрасывала клубень с ладони на ладонь, нетерпеливо отскребала запачканную золой кожицу. Ее не волновало сейчас, что вообще-то они не должны поедать картофель — они же отправляются не в Америку. Аватар на презентации говорила о Европе. «Европейский интергляциал» — еще одно красивое слово. Только это же не эпоха оледенения, а как раз наоборот — между оледенениями. Кажется, речь шла о 1500 годе. До рождества Христова или после? Средневековье или каменный век? Кровавый понос или чума? Какая разница… Горячий картофель провалился в желудок, и Мира едва не потеряла сознание от наслаждения.