Ираклий Вахтангишвили - Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009

Вы хотели со мной о чем-то поговорить, напомнила я и предложи-ла: – Хотите, сделаем круг над куполом? – И украдкой показала воробьям язык. Те в восторге запрыгали и залопотали с удвоенной силой.

Главная согласилась – мне показалось, с радостью. Как, должно быть, тяжело быть отрезанной от неба! И зависеть от чужих крыльев.

– Видишь ли, Лира… – начала она, когда мы набрали высоту. – Сейчас тебе, наверное, кажется, что нет ничего невозможного. Сейчас ты на взлёте. Но именно поэтому ты должна быть очень осторожна. Когда на крыльях из-быток пыльцы, муза может переоценить свои силы.

– Я не склонна себя переоценивать, – улыбнулась я.

Распорядительница кивнула. Она опиралась на мою руку, но веса её я почти не чувствовала. Вес музы это её крылья. Точнее, пыльца на них.

– Давно хочу тебя предупредить, – перешла она наконец к делу, – но не знаю, поймёшь ли. Судя по цвету твоей пыльцы, ты совсем не думаешь о собственной безопасности. Во время работы нужно ставить защиту – та-кую прозрачную стеночку между собой и человеком.

Я слегка растерялась.

– Но я не умею… не умею ставить защиту…

Это совсем не сложно. Достаточно вспомнить, что вы из разных миров, или подумать «Мне не нужно чужого». Вот у Муси это хорошо получается, хоть и неосознанно.

Круг мы завершили в молчании: моя спутница смотрела по сторонам, а я обдумывала то, что она сказала. Защищаться? От Аркадия?

Нет, смысла в этом я не видела совершенно:

– Возможно, Муся и ставит такую стенку. Зато и пыльца у неё – яркая, конечно, но… но…

– Однообразная, – подсказала Распорядительница. – Без полутонов. Да. Но речь сейчас не об этом. Пусть твоя пыльца будет чуть-чуть победнее, пусть её станет немножко меньше – главное, чтобы сама ты была в безопас-ности.

По ее знаку мы опустились рядом с упряжкой, и она, наклонившись, взя-лась за паутинки. Воробьи притихли, но по-прежнему косились на меня озорными глазенками.

– Это действительно необходимо? – спросила я жалобно. – Не думаю, что защиту ставят все. Альханэ вот явно не защищается, и я не слышала, чтобы она об этом жалела… правда, у неё в основном дети, а все говорят, что с ними легче…

– Кстати, насчет детей… – Главная легонько потянула за вожжи, пода-вая вожаку птичек знак. – Иные из них обрывают крылышки бабочкам, чтобы посмотреть, что получится.

Хорошо, что я не успела взлететь.

– ?..

– Не со зла, – пояснила она, уже отрываясь от земли. – Они просто не понимают, что бабочкам больно. Помни об этом, ладно?

Воробьи, забыв о подскоках и стрекотании, вытянулись в две параллель-ные линии и сосредоточенно заработали крылышками. В лапках каждый держал по паутинке…

в полёте, слегка откинувшись назад (обрубки крыльев мне были сейчас не видны), Главная Распорядительница смотрелась почти величественно.

Даже шок от её последних фраз начал проходить. обрывать крылья ба-бочкам… Немыслимо. Но… они ведь не понимают! И не знают, что бабочка может оказаться бывшей музой. Кстати, Син сказал, что это правда. И что из бабочки муза может переродиться вновь – если кто-то будет очень, очень сильно её ждать… Как давно я не видела Сина! Весёлого, ясноглазого Сина, мудрого и красивого – как принцы, которых рисует Аркадий…

Собравшись взлететь, я подняла взгляд и вдруг заметила, как в небе, светлом и безоблачном, вспыхнула розовая звездочка. Где-то только что ро-дилась муза. Какой хороший знак! Я взметнулась в воздух и засмеялась. Кажется, пришла пора поговорить с Сином. Если он согласится работать в паре со мной – то есть с одним и тем же человеком, – от нашего союза мо-жет родиться еще одна муза… Если человека выберу я. Или ангел-храни-тель – если выберет он. И неважно, что мы никогда даже не увидим наших детей. Просто знать, что они где-то есть, а значит, оба мира стали чуточку лучше – это ли не счастье?

Заложив – просто от избытка сил – крутой вираж, я прямиком направи-лась к Аркадию: он только что получил новый заказ. Мне даже не нужно было прислушиваться. Теперь он ждал меня постоянно.

Ничего не помню.

(вечер):

Прилетели Муся и Альханэ.

Все это время я пролежала дома. Впервые мне довелось оценить преиму-щества собственного жилья. Конечно, наши дома (конусообразные, с по-лупрозрачными стенами) совсем не такие, как у людей, и многие музы об-ходятся без них им нравится чувствовать себя свободными и ни к чему не привязанными. Но иной раз даже музе хочется побыть одной. Или отле-жаться – вот как мне сейчас. Альханэ, например, живёт в большом дупле старого ясеня. Но таких деревьев – пустых изнутри и не занятых никаки-ми белками не так уж много. И в них темно, так что приходится приру-чать светлячков, а они довольно своенравные…

Я же предпочла крону еще и потому, что здесь лучше слышно птиц. Они ведь переносят новости. И поют… Кстати, похоже, именно птички помогли мне добраться до дома. По крайней мере, это мое единственное смутное вос-поминание – чириканье, щебет, свист…

– Ну и во что ты впуталась, Лира? – вопросила Муся, забираясь в уют-ное переплетение ветвей и закидывая ногу на ногу. Вот ведь странное соз-дание! Мне выговаривает за то, что я перенимаю у людей слишком много слов и мыслей. А их манеры перенимает сама, да с какой скоростью! Надо бы ей поменьше работать с кинорежиссёрами. – на тебе лица нет!

И мне пришлось им всё рассказать. Хотя, видит небо, так не хотелось! Даже Альханэ. Творчество это слишкое личное. Но мне нужна была

помощь…

– Понимаете, я совсем забыла про кризис. В любом начинании обяза-тельно наступает момент, когда у человека иссякает первичный запал, и тогда…

– Можешь не объяснять, – буркнула Муся. – Сначала у всех без исклю-чения период «Я гений!», затем «А может, и нет…», чуть позже – «Кто угод-но гений, кроме меня…» и так далее, пока не дойдет до «Я ничто и звать меня никак!» – и тогда начинается новый круг. Что дальше?

Сбившись с мысли, я замолчала. Голова все еще болела невероятно, крылья ломило…

– Вы увлеклись, – догадалась Альханэ. Вы с Аркадием.

– Да, – подхватила я – именно! У него новые тексты – какие-то осов-ремененные мифы – и вот, когда мы только-только начали улавливать изюминку стиля чтобы получилось традиционно и одновременно своеоб-разно, – хлопнула дверь, да так, что меня просто снесло с люстры…

– Про Аллочку ты и забыла, – кивнула Муся. – У вас на тот момент бы-ло «Я гений!», а у неё стряслось «Я никто!».

Ну да… Я поморщилась. Голова! При одном воспоминании… «Нет, ну почему я все должна тащить на себе! Зачем я вообще вышла замуж? Ни-кому я тут не нужна! Что толку быть художником, если вид собственного дома тебе безразличен?!» Он, конечно, пытался что-то возразить… говорил, что его творчество приносит радость людям…