Ираклий Вахтангишвили - Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009

– Разумно, – одобрила Альханэ.

– Но она сказала, что лучше бы оно приносило деньги, – продолжила я, а то не на что ни закончить ремонт, ни купить новую мебель… И сно-ва поморщилась.

– Нда… – изрекла после паузы Муся. – Диагноз ясен. Теперь скажи главное. Тебе это всё зачем?

– Что значит «всё зачем»?

– В самом деле, Лира, – осторожно вступила Альханэ. – Если тебе нуж-на пыльца, мы дадим сколько надо – не вопрос. Но что ты собираешься де-лать дальше?

Я вздохнула.

– Слетать туда и разобраться, как всё исправить… И что я сделала не так. Возможно, мне вообще не стоило вмешиваться. Но, понимаете, каждый раз, когда она врывалась в комнату и кричала, что он ей что-то должен, она буд-то в душу к нему врывалась…

– Да тебе-то что? – удивилась Муся. – Ты не ангел-хранитель, чтобы радеть о душах. Он для тебя как цветок для пчелы – просто источник пыль-цы. Хоть и хороший, надо признать, источник.

– Ну вот ещё! – возмутилась я. – Муся, твой цинизм меня всегда заде-вает. Неприятно…

– Лира, – снисходительно сказала Муся, – не всё то цинизм, что не ро-зовые очки. Но ты не ответила.

Я чувствовала такую слабость, что хотелось плакать. Но нашла в себе си-лы глянуть Мусе в глаза – миндалевидные, чуть раскосые, редкие среди муз, а сегодняшним вечером черные.

– Я ведь, заметь, чувствовала то же самое, что и он… Каждый раз, когда она прерывала процесс творения, у меня было чувство, будто мне прищеми-ли крыло!

Кстати, это чистая правда.

– Даже оба, – вставила Альханэ. Вид у нее был отсутствующий.

– Как? И с тобой такое случается? – Я несказанно обрадовалась подде-ржке и в то же время удивилась. – Но… Дети ведь не доставляют проблем?

Да, вздохнула Альханэ, только они быстро растут и взрослеют и начинают себя ограничивать… и меня заодно.

– Сколько тебе нужно пыльцы? – Мусе надоело ждать, и она, как всег-да, поставила вопрос ребром.

– Сколько дадите, – пробормотала я. Мне почему-то стыдно было на них смотреть.

Они дружно взмахнули крыльями – и на меня пролился целый поток энергии синей, красной, желтой от Муси и сиреневой, опалово-огнен-ной, сапфировой – от Альханэ… Дело было, конечно, не только в цвете. И даже не в количестве. Хотя Альханэ отдавала больше.

Дело было в самой пыльце возрождающей… животворящей… вдохнов-ляющей… Через считанные секунды мир перестал казаться таким темным и запутанным, а крылья у меня ожили и затрепетали. Легче стало настолько, что я впервые за вечер обратила внимание за нимб Муси. Он был… чёрным. Чёрный нимб? У музы? Оригиналка! Я от души захохотала.

– Ты, конечно, как знаешь, – заявила Муся, перехватив мой взгляд, – но лично я бы просто оставила на этой Алле знак, и пусть са-ма с собой разбирается. – И, напоследок картинно полыхнув глазами (вышло очень эффектно!) – легко выпорхнула из моего домика. Вот в этом она вся! Просто помочь ей мало. Обязательно нужно разбавить доброе дело советом.

Альханэ улыбнулась на прощанье и молча выскользнула следом. В этом тоже она вся… Нет, и Муся совсем не жадная! Но Альханэ – щедрая.

Алла лежала на новом диване, почти с головой закутавшись в бежевое

одеяло.

По привычке я вспорхнула было на люстру, но вместо любимого хрус-тального великолепия мне навстречу рванулся бронзовый монстр. Понят-но… Люстра это единственное, что она выбирала без меня. Тогда я распо-ложилась на подлокотнике любимого кресла Аркадия, изучая уже не столь-ко Аллочку, сколько своё отношение к ней.

После того, что она со мной сделала, мне действительно стоило бы пос-тавить на ней отметину, как советовала Муся. Такой своеобразный белый зигзаг над головой и чуть сзади, видный даже днём, если прищурить глаза. Сообщение для других: Осторожно! Тут вас могут обидеть! Пока он дер-жится – а это очень долго, если не снимать специально ни одна разумная муза не подлетит и близко. Говорят, что проклятие музы – страшная кара для человека, который привык творить. До сих пор прибегать к нему мне не приходилось, но, думаю, у меня получилось бы.

Только вот… У Аллы был такой жалкий вид и такой… беззащитный… А я к тому же не была уверена в том, что в случившемся нет моей вины.

И я дала еще один шанс нам обеим. Перебралась к ней в изголовье и настроилась на нужный лад…

Должно быть, та встряска укрепила нашу связь, потому что я на редкость быстро и легко начала «слышать».

…Она подходила его поцеловать, а он отстранялся и говорил: «Извини, у меня появилась мысль…» и бросался к своим рисункам; она покупала би-леты в театр, а он бормотал: «Прости, мне нужно поработать вечером, пока есть запал»; она пыталась сделать сюрприз, готовила подарок – он осматри-вал его и морщился: «Я не хотел часы этой фирмы, все говорят, что они нена-дежны, и слишком дорогие к тому же…» Она начала делать ремонт, а он зая-вил: «Дорогая, ну к чему эти глупости? Мне и так было хорошо…» Она пыта-лась дать ему совет по работе – он закрывал руками свои наброски: «Ты же всё равно в этом не разбираешься!»

Чем лучше я понимала её, тем больше проникалась сочувствием. Я никогда не смотрела на Аркадия с этой стороны. Для меня он всегда был готов на всё. Но для Аллочки, живой и энергичной, живущей в ми-ре людей, он действительно не подарок, а тем более не идеал. Он всег-да занят работой – а если не работой, так её поиском, а если не поис-ком работы, так поиском идеи… Таким, как он, активная забота просто не нужна.

С ним рядом Аллочка не могла раскрыться как творец, ведь сфера её творчества совсем не пересекается с его интересами. Но она ведь в этом не виновата, правда?

Я смотрела на нее, и у меня созревал план…

Муся, мелко-мелко перебирая крылышками, зависла около входа в мага-зин – кажется, мебельный, в котором находилась Аллочка, и, по ее собственному выражению, «производила отбор». Самую сложную часть работы она взяла на себя. Все-таки Муся – девчонка хорошая. Хоть и с пло-хим характером!

Пока мы ждали, Альханэ заинтересовалась одуванчиками (у них очень приятная на вкус пыльца), а я, заметив неподалёку в траве стайку воробьёв, помахала им рукой. Эти птички всегда были моими любимцами. Я даже бол-товню их понимаю лучше, чем каких-нибудь скворцов или зябликов. И они всегда отвечали мне взаимностью. Вот и сейчас самый крупный подлетел и дружески клюнул меня в плечо. Я погрозила ему пальцем – он сел на землю и боком скакнул от меня.

Рядом раздался радостный детский смех: чей-то карапуз заливался, показы-вая на меня пухлым пальчиком. Когда музы собираются вместе, маленькие де-ти могут видеть свет их крыльев. На всякий случай я отодвинулась от подруги и перевела взгляд с детей на взрослых… Больше никто не обращал на нас вни-мания; малыша скоро унесли… Люди сновали взад и вперед, входили и выхо-дили из магазина – и то тут то там над ними слабо светились знаки в виде зиг-зага – проклятие музы. Я никогда не замечала, как их, оказывается, много…