Эдмунд Купер - Сомнительная полночь

ЭДМУНД КУПЕР

"Сомнительная полночь"

(Перевод с англ В. Лобанова, 1994)

Столкновение человека с историей, с чужими мирами, с новым опытом, прежде немыслимым, - характерные для фантастической литературы коллизии. У английского писателя Эдмунда Купера они находят оригинальное художественное воплощение, которым отличается настоящая, глубокая литература. Проблемы, которые ставит перед человеком мировая эволюция, - для героев Э. Купера это проблемы нравственные. Романы данного сборника увлекательны, потому что написаны мастером; они ценны также тем, что дают немалую пищу для ума читателя.

ГЛАВА 1

Сначала была боль, а потом, после осознания боли, стая темных теней, бьющихся бесшумными птицами, промелькнула в кромешной тьме. Потом появились туманные образы и с их возникновением - неясное осознание собственного "я". И опять видения, бессмысленные, плывущие мимо, пока вдруг не появилось чувство реальности.

В отдаленных сумерках сознания память вспыхнула, как колеблющееся пламя свечи. Он зачарованно смотрел на этот огонек, потрясенный огромным значением того, что он жив.

Из тумана выплыло лицо девушки, и он его узнал. Это была Кэйти, такая, какой он ее впервые увидел. Она подошла ближе и улыбнулась. На ней была полосатая блузка, а в руках стопка документов. Они тогда встретились в первый раз - он устанавливал теплообменник в учреждении, где она работала.

- Привет, - сказала Кэйти. - Хочешь кофе?

- Конечно. Еще как хочу. - Но это был не его голос. Это был голос призрака.

Кэйти повернулась и исчезла. Вскоре она вернулась с двумя дымящимися чашками кофе. Призрак поблагодарил и поведал, что зовут его Джон Маркхэм, ему 22 года, живет он в Лондоне всего несколько месяцев, а родом из Йоркшира, любит Бетховена и Гершвина, шахматы и музыкальные комедии, а еще он сказал ей, что когда-нибудь полетит на Луну.

Призрак говорил так много, потому что он был одиноким призраком. Как только он приехал из провинции, Лондон поглотил его, и он очень боялся полностью раствориться в закоулках городского желудка.

Кэйти засмеялась и откинула назад золотистые волосы. Она думала, что полет на Луну - просто современный вариант бегства в море, и была удивлена - почти возмущена - возможностью путешествия в далекий космос. Конечно, существуют спутники, космические платформы и другие безумные машины, которые люди продолжают запускать в небо. Но они каким-то образом неподвластны им, во всяком случае неподвластны обычным людям. Они в прямом и переносном смысле - вне этого мира... Нет, она не любит Бетховена, а вот Гершвин - это неплохо. А смотрел ли он "Комиссара и Дебютантку"?

Призрак не смотрел эту вещь и даже не слышал о ней. Он был слишком занят в своей комнате, в пригороде, изучая топливную статистику, траекторию свободного полета и силу ускорения. Но теперь появился шанс подружиться с Кэйти и разрушить изнуряющее одиночество. Он предложил достать билеты на представление.

Он не следил за представлением, да и почти не слышал популярных песен. Он смотрел на Кэйти и слушал то, что она иногда шептала ему, а ее шепот усиливался в каком-то странном, полом измерении. И он уже знал, что женится на ней и никогда не полетит на Луну.

Сейчас его тело лежало на каталке в комнате, температура в которой повышалась бесконечно медленно в течение многих дней. Волосы, брови и небритый подбородок все еще были покрыты густым инеем; замерзшую одежду, превратившуюся в панцирь и покрытую кристаллами льда, аккуратно срезали. И возможность возвращения жизни этому неподвижному обнаженному телу казалась фантастической, но была вполне реальной.

Сначала он был трупом, над грудью которого, прямо над сердцем, светился луч белого света, и сердце этого трупа стало слабо шевелиться; труп начал грезить. Его оживили и безжалостно протащили по длинным коридорам боли.

Кэйти... медовый месяц... Дешевый меблированный коттедж на побережье Восточной Англии, где они могли позволить себе роскошь иметь собственный дом целых две недели до возвращения в городскую гостиную-спальню.

Берег моря. Купание. Кэйти возле скалы снимает мокрый купальник. Тело у нее стройное, загорелое и крепкое, а мягкие линии грудей подчеркивают женственность фигуры.

Кэйти гордилась своим телом. По вечерам, перед сном, она любила стоять перед высоким зеркалом, медленно поворачиваясь и любуясь игрой света и тени на плечах, руках и слегка округлом животе.

Он, призрак, тоже гордился ее телом. Когда он смотрел на нее, его желание перерастало в нечто большее, чем просто страсть, и это чувство редко проходило, даже если их силы были истощены.

Наконец появился ребенок - малыш Джонни, толстощекий, шумный, неугомонный. Малыш Джонни, на которого уходили почти все свободные деньги и чье появление превратило покупку машины в исчезающий на глазах мираж.

Призраку нравилось чувствовать себя отцом. В этом было что-то положительное, что-то значимое, целенаправленное. Это было важнее космического полета, потому что малыш Джонни принадлежал Кэйти, а Кэйти принадлежала ему...

Следующая волна темноты в сознании под лучом света. Чередующиеся волны забытья и боли.

Тем не менее температура ползла вверх, иней таял час за часом. Чьи-то силуэты склонились над неподвижным телом. Полуосязаемые инъекции, полуосязаемая боль...

* * *

Детство! Призрак с удивлением осознал, что он и сам был ребенком... Дождь и солнце в долинах Йоркшира. Форель в ручьях летом. Катанье на тобоггане на пустынных холмах в декабре. Школа.

- Маркхэм!

- Да, сэр?

- Сколько будет пятьдесят процентов от 0,5?

- Одна четвертая, сэр.

- В десятичных дробях?

- Ноль целых двадцать пять сотых, сэр.

- В процентах?

- Двадцать пять процентов, сэр.

- Будь старательным в учебе, Маркхэм.

- Да, сэр.

Со школьными годами пришел мир, который был шире детского мира.

- Вот я и спрашиваю, Марком, что ты собираешься делать, когда покончишь с этим занудством?

- Еще не думал об этом, Стрингер. А ты?

- Мой отец говорит, что может меня устроить в Международную Холодильную Компанию. Хочешь я спрошу его, нельзя ли и тебе туда?

- Не знаю.

- Давай, не будь размазней. Были бы вместе.

Тело на каталке проявило признаки жизни. Это было первое движение. Еще инъекции. Боли больше не было - только неясное чувство отторжения. Образы стали ярче, замелькали быстрее, беспорядочней.

Малыш Джонни в зоопарке. Слоны. Маленькая рука сжимает монету.

- Я хочу прокатиться на большом, папа. С этим черным человеком.

Голос Кэйти: "Нельзя ему одному, Джон".

- Тогда давай ты с ним, дорогая. - Призрак засмеялся.

Зоопарк исчез... Кэйти раздевалась, она опять была беременна. Призрак смотрел на нее, по-прежнему считая, что она красива даже по прошествии шести лет. Как призрак мог знать, что прошло шесть лет, даже во сне? Как вообще призрак может что-то знать?