Артур Кларк - Пески Марса [сборник]

— Ладно, ребята, можете опустить эти штуки. Вы и мышь ими не убьете, разве что если стукнете ее по голове. Полагаю, вы со станции. Вы хотите жать, кто мы? Ну что же, киностудия «Двадцать первый век», к вашим услугам. Я — Ли Томсон, ассистент продюсера. А грозное оружие, которое вы держите в руках, — реквизит для нашей новой межзвездной эпопеи. Я рад, что кого-то оно способно убедить — мне его вид всегда казался довольно фальшивым.

Последовавшая за этим реакция была вполне естественной — все мы тоже разразились хохотом. Когда появился командор, потребовалось некоторое время, прежде чем кто-либо смог рассказать, что случилось.

Самым забавным было то, что, хотя Петер с Карлом и выставили себя на посмешище, смеяться последними довелось им самим. Киношники очень им обрадовались и взяли с собой на свой корабль, где как следует накормили и напоили яствами, не входившими в обычное меню на станции.

Когда мы поняли, в чем дело, загадка «Лебедя» получила до абсурдного простое объяснение. Студия «Двадцать первый век» собиралась снять настоящую эпопею — первый фильм, действие которого происходит не просто в межпланетном, но в межзвездном пространстве. И он должен был стать первым художественным фильмом, снятым полностью в космосе, без студийных постановок.

Этим и объяснялась необычная таинственность, которую соблюдал экипаж «Лебедя». Стоило другим компаниям узнать о готовящихся съемках, как они сразу же попытались бы к ним примкнуть, а «Двадцать первый век» хотел быть впереди всех. На орбиту доставили груз с реквизитом и ожидали прибытия главной группы с камерами и оборудованием. Кроме «лучеметов», которые нашли Петер и Карл, в ящиках в трюме лежали странные четырехногие скафандры для существ, якобы обитающих на планетах альфы Центавра. «Двадцать первый век» блестяще выполнял свою работу, и мы догадывались, что у них есть еще одна группа на Луне.

Сами съемки должны были начаться через два дня, когда на третьем корабле прилетят актеры. Все возбужденно обсуждали новость: оказывается, в фильме снимается сама Линда Лорелли. Нам было очень интересно, как можно будет разглядеть прелести кинозвезды, облаченной в скафандр. Главного героя должен был играть Текс Дункан, что крайне обрадовало Нормана Пауэлла, который обожал Текса и прикрепил его фотографию к дверце своего шкафчика.

Вся эта суета, царившая рядом с нами, порядком отвлекала экипаж станции от работы. В свободное время отнюдь не только стажеры забирались в скафандры и отправлялись посмотреть, как идут дела у киношников, которые уже выгрузили свои камеры, закрепленные на небольших ракетах, позволявших им медленно двигаться по кругу. Второй корабль был искусно замаскирован с помощью блистеров, орудийных башен и фальшивых пушек под боевой крейсер из другой Солнечной системы — по крайней мере, таким он представлялся студии «Двадцать первый век». Вид у крейсера действительно был впечатляющий.

Мы сидели в классе и слушали лекцию командора Дойла, когда на станцию прибыли звезды кино. Открылась дверь, ив класс вплыла небольшая процессия. Первым появился командор станции, затем его заместитель — а за ними Линда Лорелли. Она натянуто улыбалась, и было заметно, что отсутствие силы тяжести ее весьма смущает. Вспомнив свои первые ощущения, я ей посочувствовал. Ее сопровождала пожилая женщина, которая, похоже, чувствовала себя в невесомости как рыба в воде — она слегка подтолкнула Линду, когда та беспомощно повисла в воздухе.

Следом за ними двигался Текс Дункан — он пытался обойтись без сопровождения, но это у него плохо получалось. Он оказался намного старше, чем я предполагал, судя по его фильмам, — ему было по крайней мере лет тридцать пять. И на затылке просвечивала макушка. Я взглянул на Нормана — парень был явно разочарован внешним видом своего кумира.

Гости, вероятно, были уже наслышаны о приключениях Петера и Карла, поскольку ребята были представлены мисс Лорелли лично, и она обменялась с ними рукопожатиями. Мисс задала им несколько довольно осмысленных вопросов про их работу, изобразила ужас при виде уравнений, которые командор Дойл начертал на доске, и пригласила нас всех на самый большой корабль компании, «Орсон Уэллс», на чай. Мне она показалась довольно симпатичной — намного симпатичнее Текса, который выглядел так, будто ему невыносимо наскучило все происходящее.

После их визита «Утренняя звезда» почти опустела — особенно когда мы ужали, что можем заработать немного денег, помогая при съемках. Мы действительно могли быть полезны, потому что привыкли к невесомости. Правда, большинство членов съемочной группы тоже раньше бывали в космосе, но перспектива кувыркаться в воздухе их явно не прельщала, поэтому они двигались медленно и осторожно. Мы же могли управляться куда быстрее, стоило лишь сказать нам, что следует делать.

Немалая часть фильма должна была сниматься в интерьерах «Орсона Уэллса», который был оборудован в виде летающей киностудии. Все сцены, которые должны были сниматься внутри космического корабля, снимались здесь, на соответствующем фоне приборов, панелей управления и так далее. Однако самыми интересными должны были стать съемки за пределами «Орсона Уэллса».

В одном эпизоде Текс Дункан спасал мисс Лорелли, когда она, барахтаясь в открытом космосе, падала на приближающуюся планету. Студия «Двадцать первый век» гордилась тем, что Текс никогда не прибегает к помощи дублеров и сам выполняет опасные трюки, и мы все с особенным интересом ждали этого момента. Мы полагали, что нам будет на что посмотреть, и оказались правы.

Я пробыл на станции две недели и уже считал себя бывалым космическим волком. Мне казалось вполне естественным отсутствие веса, и я почти забыл значение таких слов, как «верх» и «низ». Мелочи же, подобные тому, что жидкости приходилось пить через трубочку, а не из чашек или стаканов, стали частью повседневной жизни.

Думаю, на станции мне по-настоящему недоставало только одного. Невозможно было принять ванну, как на Земле. Я очень люблю лежать в горячей ванне, и лежать подолгу, пока кто-нибудь не начнет колотить в дверь, чтобы удостовериться, не заснул ли я. На станции можно было только принять душ, причем приходилось стоять внутри цилиндра из ткани, плотно зашнурованного вокруг шеи, чтобы не разлетались брызги. Любой приличный объем воды попросту образовывал большой шар, который начинал плавать в воздухе, пока не ударялся о стену. Когда это происходило, часть его дробилась на капли, которые медленно разлетались во все стороны, а большая часть просто размазывалась по поверхности, которой он коснулся, создавая жуткую грязь.