Журнал «Если» - «Если», 2004 № 02

Лео Сесслер вспоминал человека-зародыша, сжавшегося в комочек в слизистой и теплой матке-колыбели, и спрашивал себя, не отобьет ли у него аппетит это воспоминание. Однако когда на передвижном столике в зал доставили скульптуры животных изо льда, и одна из них стала освещаться изнутри голубым пламенем, он обнаружил, что съел уже все предложенные блюда и не прочь отведать засахаренные фрукты и мороженое.

Капитан вполголоса беседовал с Теофилусом.

Маэстро Астроном объявил, что прочтет гостям вступление к своему меморандуму о созвездии Молока Афродиты.

Входя в дом, они видели издали Пеонию. Теофилус поприветствовал ее, но не пригласил присоединиться к ним. Лео Сесслер хотел бы посмотреть на это существо вблизи и поговорить с ним.

На середине стола стояли розы желто-красного цвета в крапинку.

— Но ведь за ними нужен присмотр! По крайней мере — за Морицем! — говорил Капитан.

— Зачем? — спросил Теофилус.

— Он нездоров… то есть ненормален!

— А вы нормальны, Капитан?

— Я не выхожу за рамки общепринятого поведения.

— Давайте рассмотрим эту проблему под следующим углом зрения, — предложил сеньор Вантедур. — Вы говорите — психиатрическое лечение? Да, действительно, мы могли бы… э-э… найти психиатра для Морица. Но это заставило бы его страдать на протяжении многих лет, а ради чего? С помощью фиолетового пятна, как и все мы, выздоровев и вылечившись, он начал бы вновь взывать к матери, и этот образ опять стал бы меняться, гипертрофируясь до такой степени, что, рано или поздно, снова превратился бы в колыбель-матку. Это то, чего он жаждет. Так же, как Левалю угодно впадать то в героизм, то в унижение, Кестеррену — беспробудно пьянствовать, Теофилусу — выращивать розы, слушать китайскую музыку, есть мороженое, которое хранится в статуях изо льда, читать немецких философов и увешивать стены коврами, ну а мне — жить в замке двенадцатого века. Когда есть возможность получить все, то каждый в конце концов уступает своим личным пристрастиям. Не знаю, осознали ли вы это, Капитан, но здесь реализован один из способов обрести счастье.

— «Счастье»! Сидеть взаперти и лизать стены своей тюрьмы — это, по-вашему, счастье? Упиваться всеобщим одобрением, а потом гнить в подвале, где тебя пытают и раскаленным железом прижигают промежность — это счастье? Жить в вечном пьяном бреду — это счастье?!

— Да, Капитан, это тоже может быть счастьем. Какая разница, находишься ты в искусственной матке или сидишь на берегу реки с удочкой? За исключением того, что пойманную рыбу можно зажарить и съесть и что дышать свежим воздухом полезно для здоровья. Я имею в виду, что речь идет об одном и том же способе самоудовлетворения, об одном и том же источнике удовольствия. И это такое же законное средство, как и любое другое. Все зависит от индивида, который стремится к счастью. Банковские клерки и могильщики, если вы позволите мне процитировать Леванууса, возможно, предпочли бы рыбную ловлю спячке в искусственной матке. Но это на Земле, а как бы они повели себя на Салари-II?

На столе уже не было ни сфинксов, ни лебедей. Лео Сесслер разрезал засахаренный апельсин и обнаружил внутри начинку из вишен. В свою очередь, вишни были начинены мякотью апельсина.

— Вот именно, Капитан, вот именно, — приговаривал сеньор Вантедур. — Матка-колыбель, пьянство, самобичевание — все это явления одного и того же порядка.

Маэстро Астроном откашлялся и поднялся на ноги.

— Сейчас вы услышите нечто весьма интересное, — сказал Теофилус.

Слуги поставили перед каждым гостем кофейные чашки из хрусталя. В прозрачных шарах начал сгущаться и темнеть водяной пар.

— Вступление к меморандуму о созвездии Молока Афродиты! — провозгласил маэстро Астроном.

Ночью в замке сеньор сам прошел по галереям и спустился по лестницам к комнате доктора Лео Сесслера. На руках он нес Бонифация Соломейского, а за ним по пятам следовал Тук-о-Тут.

— Добрый вечер, доктор Сесслер. Я осмелился нанести вам визит.

Лео Сесслер впустил гостя в комнату.

— И еще я распорядился, чтобы нам принесли кофе и коньяк.

— Что ж, это было бы кстати. Послушайте, у меня уже не будет времени осмотреть ваши кофейные плантации и виноградники.

— Именно об этом я и хотел поговорить.

— Я хочу сказать, что завтра мы улетаем.

— Да-да.

Принесли кофе. Тук-о-Тут закрыл дверь и уселся на пол в коридоре.

— А почему бы вам не остаться, Сесслер?

— Вы полагаете, я об этом еще не задумывался?

— Тогда бы я окончательно уверился в том, что составил о вас верное представление.

— Что ж, я мог бы попросить добротный дом, — сказал Лео Сесслер, — весь белый изнутри и снаружи: стены, потолок, камин… С очагом и походной кроватью, шкафом, столом и двумя креслами. И начать писать мемуары. Возможно, раз в неделю ходить на рыбалку. И на охоту.

— Что же вам мешает? Вас удручает отсутствие женщин?

— Честно говоря, нет. Я никогда не спал с мужчиной, у меня не было гомосексуального опыта, если не считать дружбы в возрасте тринадцати лет с товарищем по колледжу, но тогда все было в рамках нормальных и пристойных отношений, как сказал бы наш Капитан. При мысли об этом я не впадаю в шок, как Рейдт-младший. И я тоже считаю, что на Салари-II невозможно сохранить ту же мораль, как на Земле. Вы когда-нибудь задавались вопросом, Вантедур, что такое мораль?

— Конечно. Это совокупность норм, которым нужно следовать, чтобы творить добро и избегать зла. Идиотское определение! Я знаю лишь одно добро, доктор Сесслер: не учинять насилие над своим ближним. И одно-единственное зло: слишком много думать о себе самом. Но на практике я совершал и то, и другое. Поэтому я и делаю вам это предложение. Но если вы хотите улететь, я не буду вас удерживать.

— Да, я решил вернуться на Землю.

— Хотелось бы знать, почему?

— Пока и сам не знаю. По каким-то смутным внутренним причинам. Наверное, потому что я не падал на Салари-II в аварийном корабле. Потому что у меня не было времени создать вокруг себя вторую Землю по своему вкусу. Потому что я всегда возвращаюсь домой. И на этот раз я тоже хочу вернуться домой.

— С кем вы живете на Земле? У вас есть родные, близкие?

— Нет-нет, причина моего отказа кроется совсем не в этом. Я живу один.

— Прекрасно, Сесслер. Мы проводим вас под звуки фанфар. Но я хочу предупредить вас кое о чем. Весь экипаж «Нини Пауме-1» забудет все, что он видел здесь.

— Значит, это было вашим намерением с самого начала?

— До этого момента — нет. Теперь — да.

— И как вы собираетесь это проделать?

— Это забота Теофилуса. Никто из вас и не почувствует проникновения в собственный мозг. Через полчаса после закрытия люков корабля вы все будете уверены в том, что обнаружили опасный мир, опустошенный радиацией, которая убила весь экипаж «Спящего Света-3». Капитан доложит на Землю, что колонизация планеты невозможна, и рекомендует выждать не менее ста лет, прежде чем посылать сюда следующую разведывательную экспедицию.