Ольга Ларионова - Лабиринт для троглодитов

И только тогда кто-то прочувствованно произнес:

- Во наша Степуха дает!..

И все восторженно зашумели; жених скинул ботинки и полез в воду за последним кусочком льда и, выудив его, понес на протянутых руках невесте, а к мокрым до колен брюкам налипли водоросли и какая-то чешуя; и Степка Пидопличко, почувствовав себя обойденным вниманием, обиженно взревел и уже больше не успокаивался, пока его не понесли спать; и все потрусили обратно, весело перекидываясь репликами, так что стало ясно - вечер вступал в фазу дружеской непринужденности, шуток и экспромтов; и Варвара тоже повернулась, раздумывая, не пойти ли домой по примеру первенца планеты, и в этот миг на прежнем месте и в прежней позе увидела асфальтовую гориллу.

С той только разницей, что теперь на ней был классический вечерний костюм - что-то вроде смокинга и галстук бабочкой. И Кони на своих невероятных каблуках летела навстречу этому чудовищу, а когда приблизилась, то повисла у него на локте и похоже было, что принялась его с жаром уговаривать.

Варваре было крайне неудобно вот так стоять и глазеть на них, пришлось идти обратно за стол, тем более что ее подхватил под руку донельзя скромный гений, утверждавший (на весь парк), что именно он первым опознал в странном атмосферном явлении самый обычный снегопад, потому что однажды уже сталкивался с подобным феноменом, только никто ему не поверил, хотя в тот раз снежинки были не больше сорока сантиметров в диаметре, но тогда в амбах он был один, и без фотоаппаратуры, а кстати...

Варвара почувствовала, что разговор переходит в профессиональную область, где прекратить его будет просто невозможно, и завертела головой, беспомощно отыскивая глазами Теймураза, - тот на удивление все сразу же понял, бесцеремонно схватил Варвару за рукав и со словами "Так мы с тобой еще не обговорили одну деталь..." потащил к опустевшему было столу.

- Извини, - сказал он, когда дистанция между ними и говорливым гением достигла безопасной, - но у того, кто обращается на "ты", всегда имеется преимущество в свободе действий. К тому же, мне было бы проще и приятнее решить проблему наших взаимоотношений раз и навсегда.

Варвара сухо кивнула. Вообще-то она терпеть не могла подобных форсированных сближений, но сейчас она была благодарна Теймуразу за его мальчишескую естественность и еще за то, что он обошелся без такого традиционного и удручающе уместного здесь, за праздничным столом, предложения выпить на брудершафт.

- А ты, собственно, кто? - с той же степенью бесцеремонности спросила она, закрепляя обращение на "ты".

- Гелиотермист. Закончил КАТ - Кутаисский аккумуляторный техкурс. Здесь на двухлетней стажировке, но думаю, что задержусь подольше. Степуха на редкость привязывает к себе. Потом думаю подавать в университет.

Варвара ловила эти коротенькие, в ее собственном стиле, фразы и невольно косила глазом - искала Кони и того, с пляжа. Они подошли к столу последними - примолкшие, чопорные; мужчина подвел Кони к ее стулу, и все кругом засуетились, сдвигаясь и освобождая ему место, но он повернулся и пошел вкруг стола, пока не заметил рядом с Варварой единственный свободный табурет. Сел, так что его ножки со скрипом вдавились в землю, наполнил бокал соком и замер, глядя как-то сквозь толстенный ствол Дуба и больше ни к чему не прикасаясь. От него пахло прелыми водорослями, просоленной галькой и осенней травой.

И еще Варвара почувствовала - по его усталой оцепенелости, по безрадостному неприятию всей этой праздничной суеты, - как же он бесконечно стар.

Ей стало безотчетно жалко его, и она поискала глазами, что бы такое положить ему на тарелку, и даже обернулась к Теймуразу, но тот, не обращая на нее внимания, вытягивал шею, прислушиваясь к разгоравшемуся спору, какой обычно вот так мгновенно вспыхивает за столом, вокруг которого собрались люди, всего несколько минут назад оторвавшиеся от общей работы. Реплики уже летели слева и справа, подобно лазерным вспышкам, и сути дела Варвара за недостаточностью информации уловить не могла, и она не знала даже, на кого нападает Теймураз, когда тот крикнул: "Да это же худшая сторона аболиционизма!" - на что из-за Майского Дуба ему тут же отпарировали: "От консерватора слышим!"

Похоже было, что здесь уже сложились две какие-то непримиримые партии, потому что никто не спрашивал чужого мнения, а только утверждал собственное типа: "Я согласен получать с Большой Земли только зонды, только, и ни-ка-кой другой аппаратуры, и год, и два..." - "Можно два года варить крутое яйцо, и оно не станет всмятку!" - "Тогда нам грош цена, потому что мы вырождаемся в конвейеры для переброски на Землю допотопной биомассы!" - "Ну, да, автохтонов не спросили; не взяли, видишь ли, письменное согласие у стеллерова бычка Васьки". - "Тогда чем мы отличаемся от тех граждан Вселенной, которые энное число тысячелетий назад крали все это с нашей планеты и перетаскивали сюда?" - "Этот факт еще доказать надо, а вы рвете у нас время и людей, не говоря уже об оборудовании, вместо того чтобы обеспечить спокойную работу палеоэкологов!" - "Ага, договорились палеоэкологам все коврижки, полная свобода действий... может, и право работать на "черной стороне" тоже?" - "Но ведь это - действительно работа во имя самой Степухи, а не для Большой Земли..." - "А вам не кажется, что сама Степуха не очень-то довольна?" - "Значит, мы в чем-то были чересчур бесцеремонны для гостей..." - "Так вы, наконец, соглашаетесь с тем, что мы здесь не хозяева, а только гости? Да или нет?"

Похоже, что вопрос был традиционный и отнюдь не риторический. "Да, здесь не соскучишься", - подумала Варвара.

Но тут на той стороне, за стволом, кто-то мерно постучал ложечкой по хрустальному кувшину. Спорщики, против ожидания, стали послушно затихать.

- Друзья мои! - раздался властный и спокойный голос. - Несвоевременные споры отвлекли нас от приятного повода, по которому мы нынче собрались. Здесь нет хозяев, здесь только гости. Помните это. А теперь, Лерой, прошу вас, провозгласите тост, как вы один умеете это делать!

Варварин сосед поднялся, и тишина под "майским деревом" стала прямо-таки мертвой. Девушка догадывалась, что рядом с нею сидел виновник всех раздумий и тревог Сусанина, но разглядывать его снизу вверх было опять-таки неудобно. Она нарочито равнодушно отвернулась и невольно обратила внимание на то, с каким выражением все глядели на Лероя: как будто ожидали от него чего-то сверхъестественного.

А он медленно выпрямился и поднял руку, в которой бокал скорее угадывался, чем был виден:

- За дам, благослови их небеса Вселенной! - сказал он. И по тому, как потрясение поднялись все мужчины разом, она поняла, что такого тоста не слышал никто и никогда.