Мишель Демют - «Если», 1993 № 10

Хешке в ужасе уставился на собеседника. Физик улыбнулся усталой улыбкой.

— Но ведь это логично, если разобраться. В прошлом жизнь есть, хотя люди ведут себя как автоматы, поскольку волна времени уже прокатилась, а все живое по-настоящему живет лишь на гребне волны. Но до будущего-то волна еще не дошла! Все, что мы создали из неорганических материалов, — здания, машины и тому подобное, — все это есть и в будущем, хотя без нашего надзора неизбежно приходит в упадок. Однако что касается наших тел и нас самих, мы в будущем пыль, просто-напросто пыль!..

Времялет, сконструированный титанистами, был заметно больше своего инопланетного прототипа. Тот имел цилиндрическую форму, этот напоминал прямоугольную клеть с ребристыми жалюзи. На одном конце клети находилась кабина для экипажа и пассажиров, на другом — громоздкий двигатель. Тем не менее у обеих машин, земной и внеземной, были и общие черты, например, иллюминаторы из толстого, почти непрозрачного материала, оснащенные регуляторами изображения, способные то задерживать свет, то пропускать его беспрепятственно. А контрольные приборы повторяли инопланетную модель один к одному.

В отправлении машины времени из настоящего участвовал еще и какой-то механизм даже больших, чем она сама, размеров. На стартовой позиции машина как бы составляла с этим механизмом единое целое, выдаваясь из его чрева наподобие языка, но как только старт был дан, продолжала движение сама и теряла всякую связь с базой. Это не прибавляло бодрости, однако Хешке постарался подавить свои страхи и позволил надеть на себя жесткий боевой костюм: титанисты настояли, чтобы он отправился в путь в полном вооружении.

— Вам удобно? — спросил юный техник из персонала.

Хешке не ответил, хотя квазикожаный костюм сильно стеснял его и казался каким угодно, только не удобным.

Минут пять в зале отправления не было слышно ничего, кроме истошного воя: пусковая установка разогревалась. Аскар и два инженер-пилота, которым было поручено вести времялет, уже напялили такие же костюмы.

Хешке полез в кабину вслед за Аскаром. Она оказалась довольно просторной, девять на девять футов. Он сел рядом с физиком и пристегнул ремни. Друг за другом вошли инженеры — на них костюмы сидели получше, пожалуй, даже с известным изяществом. Едва они опустились в пилотские кресла, вой оборвался: входной люк скользнул в пазах и закрылся наглухо, времялет стал звуконепроницаемым.

Тело Хешке, каждый его мускул напрягся помимо воли. Пилоты переговаривались вполголоса друг с другом и по лингафонной связи со стартовой командой в зале отправления. Потом опять донесся шум, теперь уже сзади. Шум был негромким, но неприятным. Один из пилотов полуобернулся к пассажирам:

— Полетели.

И только-то? Ком в желудке у Хешке стал таять. Не было ни малейшего ощущения движения, но за полупрозрачными иллюминаторами бежали быстрые красочные мазки, странно покачиваясь то туда, то сюда, словно машина хаотично меняла курс.

— Родина, — произнес Аскар. — Прощай, родина!.. — Хешке вопросительно посмотрел на него. Физик ответил хмурым, укоризненным взглядом. — Не понимаете, о чем я? У вас что, нет никаких предчувствий?

— Вроде бы нет…

— Поймите, мы покинули Абсолютное Настоящее. Конечно, это наша родина, что же еще? Единственное место во Вселенной, где может существовать разум. Нет, вы только подумайте: перед нами громада прошлого, она простирается вглубь до бесконечности. И чем глубже в прошлое, тем дальше мы от крохотной точки, где есть жизнь. Дальше и дальше, пока мы не станем призраками, микроскопическими частичками времени в бездне безвременья… И то же самое в другом направлении — в будущее. Неужели вас не пробирает до самых костей?

Глаза у Аскара опять воспалились, на лбу выступили мелкие капельки пота.

— Так вот каково путешествовать во времени, — тихо сказал Хешке. — Для вас это как падать в бездну…

— А это и есть бездна, пропасть без дна. И в этот самый момент мы спускаемся в пропасть все глубже и глубже.

Впрочем, для Хешке все эти рассуждения о времени и безвременьи оставались по-прежнему слишком невразумительными, чтобы поверить в них до конца: попытки вдуматься в теорию приводили лишь к тому, что голова шла кругом. Никак невозможно было понять, почему бегущая волна «сейчас», то есть, простите, волна времени должна находиться в каждый данный момент в одной временной — именно временной! — точке.

Да нет, опять не так. Ведь она и только она, эта волна, и создает время-

Большую часть пути они провели в молчании. Аскар съежился в кресле, насколько это было возможно в боевом костюме, и изредка бурчал что-то себе под нос. Через три часа инженер-пилот объявил, что времялет заходит на посадку.

Прозвучал гонг. Стремительные красочные мазки за бортом, почти убаюкавшие Хешке в полете, исчезли, но как он ни старался, толстенные иллюминаторы не позволяли ничего увидеть. Аскар расстегнул ремни и предложил археологу последовать его примеру.

— Ну-ка выгляньте из окошка, — пригласил он. — Может, вам и понравится…

Вслед за физиком Хешке принялся всматриваться в ближайшее, словно заиндевевшее, стекло. Аскар тронул кнопку — стекло прояснилось.

Снаружи все казалось мирным и знакомым. Судя по солнцу, было чуть-чуть за полдень. Под синим небом стелилась сочная зеленая саванна, кое-где торчали отдельные тощие деревца. А вблизи — тут уж Хешке никак не мог ошибиться, несмотря на разницу в три столетия, — лежали Хатарские развалины, осыпавшиеся и заброшенные, заросшие мхом.

— Замечаете что-нибудь? — спросил Аскар с вызовом.

И Хешке заметил. В поле их зрения летел ворон— но в том-то и дело, что ворон не двигался. Он был совсем близко, он раскинул крылья, и на них четко различалось каждое перышко, но при этом он просто замер в воздухе.

— Птица застыла, — прошептал удивленный Хешке.

— Совершенно точно, — подтвердил Аскар, почти ликуя. — Потому что машина стоит, как вкопанная. Мы видим остановленное мгновение.

— Но будь это так, — поделился Хешке неожиданной догадкой, — мы бы вообще ничего не видели. Ведь свет бы тоже застыл.

Аскар улыбнулся с видом превосходства.

— Остроумное возражение, гражданин, но неверное. Свет не может застыть, его скорость остается неизменной для любого наблюдателя без всяких исключений. В известном смысле можно сказать, что у света нет скорости. Неспециалистам это почти недоступно… — Он подал знак пилоту. — Тем не менее, исходя из практических соображений, изучать происходящее предпочтительно в привычных для нас условиях, иначе говоря, в движении.

Пилот дотронулся до контрольной панели. Ворон ожил, взмахнул крыльями и улетел. Саванна пошла зелеными волнами под легким ветерком.