Дин Кунц - «Если», 1994 № 03

Очень интересный эксперимент провели на себе в 1980-81 годах ленинградские врачи В.Медведев, ГАкимов и В.Бахарев. Они закалывали в нос 0,5 миллиграмма АКТГ 4–7 и через 45 минут проводили психофизиологичеокое обследование с применением специальных тестов на запоминание, усвоение, анализ поступившей информации. Разумеется, параллельно ставились и контрольные опыты: введение в нос физиологического раствора испытуемому, который не знал, что ему вводили. Оказалось, что исследуемый гормон улучшал кратковременную и ассоциативную память, пространственное восприятие, повышал устойчивость внимания к внешним «шумам», увеличивал объем оперативной памяти. Повторили исследования на добровольцах: выяснилось, что максимальный эффект наблюдался у лиц с исходно плохой памятью!

Анализируя эти и другие подобные сведения, можно с большой степенью вероятности предположить, что современная нейробиология вплотную подошла к возможности изменения профессионального и социального поведения человека с помощью химического моделирования. Эти возможности приобретают еще более широкий характер, если учесть, что и психическая деятельность человека может контролироваться химическими веществами — биогенными аминами и пептидными гормонами.

По данным Всемирной организации здравоохранения, процессы урбанизации неуклонно ведут к росту психических заболеваний. Одно из первых мест занимает маниакально-депрессивный психоз, при котором периоды глубокой депрессии чередуются с периодами возбуждения, необузданной радости и повышенного настроения. Кроме официально зарегистрированных больных, немало людей, в той или иной степени страдающих меланхолией. Да и каждому из нас е различные периоды своей жизни приходилось испытывать как чувство разочарования и утраты надежд, так и ощущение подъема духовных и физических сил. Что же лежит в основе изменения психоэмоционального состояния?

Доказано, что дефицит в головном мозге серотонина может привести к депрессии. Наоборот, повышение концентрации этого вещества в центральной нервной системе влечет за собой эмоциональный подъем. «Пятью миллионными долями грамма серотонина больше или меньше — это или самоубийство, или жизнь в розовом цвете», — так охарактеризовал роль гормона профессор М.Гамон, возглавляющий исследования по этой проблеме в Национальном институте здравоохранения Франции.

Итак, химическим регулятором эмоций является серотонин. А откуда он получает команду изменить свою концентрацию и тем самым определить и характер, и степень выраженности психологической реакции? Выяснение этого вопроса связано с ответами на ряд других. Зачем человеку и животным нужны обонятельные луковицы — особые образования в передней части мозга? Чтобы различать запахи. А зачем живому существу различить запахи? Чтобы определять свое поведение. Правильно? Да, несомненно. Запахи имеют большое значение в формировании поведенческих реакций. Особенно это заметно у грызунов. У них в контактах друг с другом и иными животными запахи играют наверняка не меньшую роль, чем словесное общение у людей. Если животных лишить обонятельных луковиц, они не будут знать, как себя вести, что делать.

Опыт дал парадоксальные результаты. Крысы с удаленными обонятельными луковицами исправно поедали корм (возмещая утерю обоняния зрением), росли «как на дрожжах», но при этом становились чрезвычайно агрессивными. Если в клетку к таким крысам запустить мышь или любое мелкое животное, крыса убивает его, причем убивает необычно, а находясь как бы в экстазе, в состоянии ка-кого-то одурманивания, набрасывается на жертву в слепой ярости, с диким визгом.

Животные становятся эмоционально несдержанными, бросаются на любой предмет, попавший в клетку, пытаются укусить экспериментатора, когда он берет их на руки, в ответ на внезапный громкий стук у них ускоряется сердцебиение, а в моче повышается количество катехоламинов, как при возникновении стресса.

Ученые пришли к выводу, что обонятельные луковицы контролируют интенсивность эмоциональных реакций. Строение обонятельных луковиц сложно: помимо обонятельных нейронов, в них много так называемых звездчатых нервных клеток, которым принадлежат в коре мозга самые сложные функции, связанные с творческой деятельностью. Английский ученый У. ле Грос Кларк, известный своими работами по функции мозга, справедливо отметил, что обонятельные луковицы — это «выдвинутая на периферию часть полушарий головного мозга».

Оказалось, что именно обонятельные луковицы являются центрами управления содержанием серотонина в ткани мозга. Их удаление вызывает резкое уменьшение серотонина в мозговой ткани. Параллельно эти исследователи обнаружили, что у больных депрессиями, покончивших жизнь самоубийством, содержание серотонина в мозгу значительно ниже, чем у людей, умерших при других обстоятельствах. Кроме того, известный антидепрессант — имипрамин, повышающий уровень серотонина в мозге, превращает из убийц в миролюбивых животных тех же крыс с удаленными обонятельными луковицами.

Вот пример взаимосвязи человеческого опыта и знания. В африканских племенах, которые известны своим миролюбивым характером, символом доброжелательности и сердечности считается банан. Традиция, возникшая несколько веков назад, оказывается, имеет под собой реальную основу: бананы отличаются очень высоким содержанием серотонина…

Читатель, познакомившись с этими заметками, вправе спросить: и что же из всего этого следует?

Придет ли новый биологический вид на смену человеку во что эволюционирует Homo sapiens? Автор берет на себя смелость утверждать, что в ближайшее время (100–200, а может, и более лет) внешне человек останется человеком Генетические мутации, меняющие фенотип вида, а, следовательно, и его манеру обитания, требуют не просто длительного времени для своего возникновения, экстремальных факторов, но и глобального изменения окружающей среды. Однако можно предположить, что уже сегодня достижения в области молекулярной нейробиологии, клеточной эндокринологии и генной инженерии создают реальную почву для осуществления как спонтанной, так и индуцированной психологическо! и социальной эволюции человека Становится возможным наделил индивидуума заданными качествами. Какими? Ну это уже решал нашим потомкам.

Эй, друг, ты куда и откуда? —

Спросил я в пустыне верблюда,

Который шагал за верблюдом,

Который шагал за верблюдом,

Который терялся вдали.

И мудро тогда отвечал он:

— Туда, где верблюдов начало

(Если им есть начало),