Брайан Олдисс - «Если», 1994 № 01

Пока Харрисон устанавливал свое реле, Приликла следил за состоянием пациента, а Маннен с Конвеем пытались определить приблизительные размеры и вес инопланетного больного, чтобы подготовить специальный транспортер и вращающуюся операционную.

— Доктор, я все еще здесь, — напомнил О'Мара. — Объясните-ка мне вот что. Вашу идею относительно того, что пациенту нужна гравитация, естественная или искусственная, я усвоил, но чего ради грузить его на карусель?..

— Не на карусель, сэр, — поправил Конвей, — а, скорее, на «чертово колесо».

— Надеюсь, доктор, вы отдаете себе отчет в своих действиях? — осведомился майор, шумно выдохнув через нос.

— Ну… — начал было Конвей.

— Виноват, — буркнул Главный психолог, — задал дурацкий вопрос. — Он отключился.

На установку реле лейтенанту понадобилось больше времени, чем он думал, и Приликла доложил, что состояние пациента быстро ухудшается. Но наконец из сопел звездолета вырвалось пламя, он сошел со своей орбиты и сопровождаемый спасательным ботом, который поддерживал его вращение силовыми лучами противоположного направления, поплыл к грузовому шлюзу Госпиталя.

Без осложнений обойтись не удалось: едва двигатель корабля заглох, из носового отсека вылетел тормозной парашют, который через несколько секунд обмотался вокруг корпуса судна. Вдобавок, короткое ускорение причинило дополнительный ущерб обшивке.

— Течет, как решето! — воскликнул Конвей. — Подведите к нему второй магнитный захват! Давайте, давайте! Как там больной?

— Пришел в себя, — отозвался, весь дрожа, Приликла. — Излучает панику…

Не перестававший вращаться звездолет осторожно завели в шлюз номер тридцать. Гравитационные решетки внутри шлюза, под палубой, были отключены, так что в нем царила невесомость. Головокружение, не покидавшее Конвея с той поры, когда он впервые увидел инопланетный корабль, стало еще сильнее от явившегося его глазам зрелища: чужое судно торжественно вращалось в замкнутом пространстве шлюза, время от времени выстреливая белыми струйками пара. Внезапно наружный люк шлюза с лязгом закрылся, силовые лучи остановили вращение зведолета, а гравитация в тот же миг была приведена в соответствие с митболлской. Корабль опустился на палубу.

— Как дела? — спросил Конвей встревоженно.

— Страх, — отозвался Приликла, — нет, крайняя обеспокоенность. Теперь излучение стало достаточно четким. Мне кажется, существу лучше, — похоже, эмпат не верил своим собственным словам.

Звездолет аккуратно подняли и подвели под него длинную и низкую тележку на надувных колесах. Затем в шлюз подали воду; она поступала из соседнего коридора. Приликла взбежал по стене, промчался по потолку и застыл в нескольких ярдах над носом звездолета. Конвей, Маннен и Харрисон направились к нему. Сперва они шагали, а потом вынуждены были пуститься вплавь. Добравшись до корабля, они сгрудились у носовой секции, не обращая внимания на монтажников, которые крепили ракету к тележке, чтобы вывезти ее в коридор отделения вододышащих, и одновременно снимали с корпуса обшивку, следя за тем, чтобы не повредить ненароком систему жизнеобеспечения. Постепенно от носовой секции остался один скелет, и тогда все смогли разглядеть пилота. Он напоминал бурую гусеницу, угодившую между шестеренками гигантских часов, и лежал, свернувшись кольцом. К тому времени корабль полностью погрузился в воду, которая была предварительно насыщена кислородом, и Приликла сообщил, что пациент беспокоится и испытывает замешательство.

— Он в замешательстве! — произнес знакомый голос. Обернувшись, Конвей увидел О'Мару, рядом с которым сидел в шлюпке полковник Скемптон. Заметив удивление Конвея, Главный психолог прибавил: —Не забывайте, доктор, задание срочное и важное, отсюда наш пристальный к нему интерес. Но почему бы вам не разобрать этот часовой механизм и не извлечь из него пациента? Вы доказали, что ему и впрямь нужна гравитация, и мы можем…

— Нет, сэр, — возразил Конвей, — пока рано…

— Очевидно, вращение существа внутри капсулы, — сказал Скемптон, — связано с вращением корабля и позволяет пилоту как бы оставаться в неподвижности относительно окружающего мира.

— Не знаю, — проговорил Конвей. — Параметры того и другого вращения совпадают не целиком. Мне кажется, мы должны подождать до тех пор, пока не сможем переместить больного на чертово колесо, которое почти в точности воспроизведет корабельные условия. По-моему, мы все же пока еще не вышли на правильный путь.

— Но зачем тащить в палату корабль, когда можно в несколько секунд доставить туда пациента?..

— Нет, — отрезал Конвей.

— Он врач, ему виднее, — произнес майор, не давая разгореться спору, и отвлек внимание полковника, переведя разговор на систему лопастей, которая обеспечивала циркуляцию «воздуха» пациента. Огромную тележку на надувных шинах Вручную выволокли в коридор и довезли до огромного резервуара — палаты-операционной для вододышащих. Здесь внезапно возникло новое осложнение.

— Доктор! Смотрите!

Кто-то из монтажников нажал, должно быть, кнопку катапультирования, ибо узкий входной люк раскрылся, а шестерни, звездочки и приводные ремни пришли в действие. К образовавшемуся в корпусе отверстию устремились три предмета) походившие на автомобильные шины пяти футов в диаметре. Средней шиной был пилот звездолета, а те, что катились по бокам от него, имели металлический отблеск. От них к пациенту тянулось множество трубок. Вероятно, пищевые баки, подумал Конвей. Это две шины остановились у люка, а пациент, из тела которого по-прежнему торчала одна из питательных трубок, вывалился из корабля и, не переставая кружиться, медленно пошел ко дну, вернее, к полу, что располагался восемью футами ниже. Харрисон, бывший к нему ближе всех, попытался поймать его, но не преуспел в своем намерении. Существо плашмя ударилось об пол, колыхнулось — и застыло.

— Оно снова без сознания! Оно умирает! Скорее, друг Конвей! — обычно вежливый и тихий Приликла включил коммуникатор своего скафандра на полную мощность. Конвей махнул рукой в знак того, что слышал, и, плывя к астронавту, крикнул Харрисону:

— Поставьте его! Переверните!

— Что… — Харрисон не договорил. Плюхнувшись в воду, подсунув под существо обе руки, он начал поднимать его. Маннен, О'Мара и Конвей подоспели к нему на помощь одновременно. Вчетвером они быстро поставили существо на, если можно так выразиться, ребро, но когда, по настоянию Конвея, попробовали покатить его, оно сразу как-то обмякло. Приликла совершил посадку рядом с ними и принялся во всеуслышание твердить об эмоциональном излучении пациента, которое в настоящий момент практически отсутствовало. Конвей велел остальным поднять существо над полом и вертеть его. Майор тянул, Маннен толкал, а Конвей с лейтенантом изо всех сил раскручивали громадное кольцеобразное тело.