Александр Юдин - Искатель. 2009. Выпуск №3

А в один прекрасный день вдруг к нему в кабинет зашли трое. Заставили открыть стол и, вытащив оттуда баксы, составили протокол… Потом как Покальчук ни утверждал, что и понятия не имеет, откуда эти деньги взялись, доказать так ничего и не смог… Пришили тогда, что вымогал взятку… Суд прошел скоротечно, как будто все было смазано чем-то…

И все-таки Игнатий, наняв одного из питерских адвокатов, развалил обвинение и вышел из зоны оправданным… И в милиции восстановился…

За долгие камерные ночи он допер: это дело рук той трезвяковской твари, с подачи Клавдии, разумеется… Ведь именно он перед тем, как Покальчука забрали, в кабинет его приходил и долго-долго ныл насчет их с Клавдией жизни…

Когда Покальчук снова появился в отделе, с ним поначалу мало кто разговаривал. Дичились. Атрезвяковский — тот и вообще куда-то из города исчез. Выяснилось потом, на север перевелся — от греха подальше. И про Клавку забыл…

Нет, простить такое он им не сможет!.. Злоба не оставляла его. Раздирала душу. Ведь несколько лет ни за черта собачьего отмотал! Всякого натерпелся. Из-за хруща такого невзрачного… Ну, тварь подколодная!.. И эта шлюха-порнуха!

Однажды привез к Клавке в магазин одного подозреваемого. В наручниках. Завел в кабинет. Повернул ключ, торчащий в двери изнутри.

— «Пепси» есть? — коротко спросил Клавдию.

— Вот, вот, — напугалась та и спешно достала из ящика стеклянный бутылек.

Покальчук сел. Рванул бутылочным горлом по ребру стола. Пробка отлетела в сторону.

— На пей! — протянул пузырь подозреваемому.

Тот, чувствуя неладное, стал захлебываться сладкой влагой.

Покальчук встал, сшиб его на пол.

— Снимай штаны!..

Клавдия в угол подалась.

Тот задницей виляет.

Вдавил пятой ладони горлышко бутылки тому промеж ног и, обернувшись, уставился на прижавшуюся к стене женщину…

— Как?!..

Уже выталкивая в коридор, только и бросил:

— Корень сучий…

Чего он добился этим, шут его знает.

Но чуть легче стало. По крайней мере, с тех пор Клавдия его за километр обегала.

Был какой-то чадный, хмурый день. Немыми воробьями трепыхались за оконным стеклом листы на березах.

Игнатий, сжимая губами дымящуюся папиросу, стучал впечатляющими грушами своих пальцев по старым клавишам немецкой машинки:

— На Рыканском повороте… Да нет, так не пойдет. На… километре шоссе… обнаружен труп неизвестного мужчины… возраста… одет… Кто может сообщить какие-то сведения… просим позвонить по телефону…

Побрел в дежурку, протянул лист Эфиопу:

— На, лох криушанский!

— И совсем не криушанский, а бугрянский! — поправил его развалившийся в кресле капитан. — В Бугрянске и родился!

— Да?.. А я думал, в нужнике… Уж больно несет от тебя… — буркнул Кресало.

— От тебя хорошего никогда не услышишь… — вскочил капитан. — Коряга клешневая!..

Опер вернулся в свой прокуренный кабинет. Долго писал на листе какие-то цифры. Затем искал номер телефона на календаре пятилетней давности. Кому-то звонил. Потом залез в сейф и, вытащив атлас автомобильных дорог, раскрыл его и пальцем отследил для себя какой-то дальний южный маршрут.

Уже в сумерках вышел на улицу. Сел в стоящий под окнами дежурки темный «жигуль» и пропал в мареве извилистых улиц.

Выехав на городскую окраину, остановился около бывшей автостанции, где вместо открытых навесов теперь высоко подпирали крышу железные ворота с широченными надписями во всю их ширину: «Кузовные работы. Шиномонтаж».

В мастерской под поднятой крышкой капота склонился к двигателю парень в робе. Рядом с ним суетился, видимо, хозяин легковушки.

В глубине помещения слепило. От электродов веером рассыпались горящие искры. Огненная нить рыжей бороздочкой наплавлялась на окалины. Сварщик сшивал кузов.

Кресало потянул на себя дверцу в боковую пристройку. Покинул он ее, когда на город легла безглазая мутная ночь.

Голос полковника Кирпотина громыхал в зале. Подчиненные втягивали шеи в плечи. Рядом с начальником, согласно кивая в такт его выкрикам, сидел его заместитель подполковник Нарыков, по кличке Жгут.

С потолка свисал единственный на весь зальчик черный провод с пустым патроном — видно, дела в милиции шли не самым лучшим образом, если некому было вкрутить лампочку. Да и нужна ли она была по вечерам, когда все сотрудники занимались уже своими личными делами?

— Провалили рейд по киоскам! Всего один протокол! И это на двадцать участковых рыл! Ларьки-то сейчас на каждом углу… Или всех вас оптом скупили?!.. — орал полковник.

Опер сидел в среднем ряду и думал: «Вот тварь ползучая! Сам ворует напропалую, а других тут так сношает… Если бы не это затхлое время, давно бы сушил сухари…»

А этот Жгут? Пустобрех и шныряла! В каждом городском кооперативе по личному гаражу имеет… В наем сдает…»

Многое знал Покальчук про своих начальников. Но дай ход любому делу, сам скорее в сточной канаве оказался бы…

— Забыли, — спросил Кирпотин, — каково пришлось тем, кто анонимки писал на меня?!..

Зал глубоко вздохнул.

«Хорошо хоть на этот раз на стол не вскакивал!» — подумал Игнатий, выходя вместе со всеми из душного помещения.

— Где мой сын? Где… — В кабинет опера грузно затеснилась пожилая женщина.

— Какой еще сын? — однотонно спросил Покальчук.

— Мне сказали, к вам надо… Вы пропавшими без вести занимаетесь?.. — женщина вопросительно округлила глаза. — Говорят, в лесу кого-то нашли…

— Это совсем по другой части… А вам надо бы в морг!

Вышел.

— Слухай, ты, пень бугрянский! Почто тетку ко мне направил? — налетел на дежурного.

— Да не гоношись ты! — Капитан закрыл стеклянную дверь.

Опер прошел в самый конец коридора, спустился по лесенке, толкнул складскую дверь.

— Рахимов! Проснись, твою мать! — затормошил растянувшегося на полке сержанта.

— Ай! Что?! — испуганно вскочил тот.

— Помогай, Муратка… Надо гражданку одну в морг отвезти.

— Ни за что!..

Оглянувшись, шепнул что-то Мурату на ухо, и тот вдруг тут же закивал.

Выходя, обратил внимание на конверт, белевший на тумбочке, с адресом отправителя: «…Дагестан…»

Вернулся в кабинет:

— Наш сотрудник вам поможет…

А коренастому сержанту уже в дверях добавил:

— Если опознает, сразу же позвонишь.

— Ясное дело! — кивнул тот.

Когда сержант и женщина вышли, Покальчук наклонился, достал из-под стола очередную бутылку «пепси». Выхлебав до донышка, широко расстегнул воротник рубахи: жарко…

За время службы в милиции чего только он не повидал: оторванные руки, отрубленные головы, раздавленные всмятку тела… Скольких преступников знавал. И когда-то заданный себе вопрос «А зачем бороться с ними?» уже давно не беспокоил его.