Андрей Федосеенко - Искатель. 2009. Выпуск №2

Он стоял, потерянный. Естественно, я не переубедил его, но он не ожидал такого поворота. Да, впрочем, я и сам от себя такого не ожидал.

— В общем, так, давай кончать. Или стреляй, или катись домой и готовься к учебе. Через три дня первое сентября.

Я плюхнулся на диван, стоящий посреди комнаты, включил телевизор и уставился на трехмерное изображение какой-то певички. Этот, сзади, переминался с ноги на ногу. Я переключил канал на новости. В Конго государственный переворот.

Парень, заикаясь, произнес:

— Видит Бог… я не хочу этого делать… но… кровь моего брата…

И только сейчас проснулся страх. О Господи, какой я был дурак! Сколько у меня было возможностей обезоружить этого психопата! Какого я хрена?..

Но я заставил себя с каменным лицом глядеть, как разгоняют демонстрацию фашистов в Праге.

Сзади стояла какая-то дрожащая тишина.

Потом щёлкнул курок.

У меня в груди все сжалось, затылок похолодел от ожидания.

Сдавленный крик, падение тяжелого металлического предмета на пол и дробь убегающих шагов.

Я расслабился. Нет, убийцы из него не получилось.

Или палача?

По телевизору сообщили, что у нас в области ведется следствие по делу очередных трансплантат-пиратов. Значит, скоро у меня появится работа. А если бы он выстрелил… Интересно, несколько секунд назад я уже было потерял к этому интерес, попрощался со всем…

Я выключил телевизор и побрел в спальню, не подобрав пистолета и не заперев дверь. Наплевать. В голове пульсировала боль.

Я вспомнил сегодняшнюю шутку Курта 0 том, что скоро будут казнить за превышение скорости. Оказывается, ты был не так уж далек от истины, Курт. Прецедент уже есть. Правда, это не вполне то, но…

А сегодня? Если бы дело вел не Кинда, можно было бы усомниться в виновности этой женщины. Очень уж тонкая грань: знала — не знала. А обществу требуются органы и дисциплина…

Я завалился на заправленную кровать и попытался завернуться в одеяло. Мне это наполовину удалось.

Мне снилась какая-то красивая женщина. Я должен был ее знать, но откуда?

Я не помнил.

«Луч зари к стене приник, я слышу звон ключей.

Вот и все, палач мой здесь со смертью на плече».

Эти строчки первым делом пришли мне на ум, когда я проснулся от телефонного звонка следующий утром. Они же погребальным звоном отстучали где-то в середине головы, когда я лежал на белой кушетке в чистой белой комнате с мягко потрескивающей аппаратурой, на моей голове был шлем, но не такой, как шлем виртуальной реальности, а рядом, за столом с дисплеем, насвистывая, работал с «мышью» молодой врач. На экране перед ним возникали срезы моего мозга. Молодой специалист быстро просматривал их. Как я ни пытался скосить глаза, мне была видна лишь его растрепанная шевелюра. Но ведь у одаренных людей такая и должна быть, правда?

По крайней мере, я очень на это надеялся.

Откровенно говоря, я боялся этого обследования пуще всего на свете. Черт! Да я вчера перед стволом так не трясся, как на этой медицинской кушетке рядом с веселым спасителем человеческих мозгов! Я так не волновался в тот самый первый раз, когда стоял под жарким солнцем на асфальте и сжимал в руке пистолет, отлично сознавая, что не могу слышать камеры — они слишком тихие и слишком далеко, — но слышал их.

И ничего странного. Этот веселый и подающий надежды вот-вот должен вынести мне смертный приговор.

Наконец он отстранил «мышь» и, откинувшись на спинку стула, с улыбкой посмотрел на меня. Погребальный звон ударил с оглушающей силой и остановился на протяжной давящей ноте.

— Когда у вас появились первые симптомы? — осведомилось потенциальное светило.

— Четыре-пять месяцев назад, — быстро проговорил я и подумал: «Не томи! Я и так уже за эти пятнадцать минут сердце посадил!» Нудно выло где-то между ушами, внутри черепа или снаружи, понять я не мог.

Врач удовлетворенно кивнул:

— Да, имеется. Единичная злокачественная опухоль, девять и три миллиметра в диаметре — почти ровный шарик, метастазов пока нет, состояние регионарных лимфоузлов более-менее в порядке, насколько об этом можно судить по срезам на экране, хоть я их и увеличивал. — Он слегка призадумался. — Э..! Скажите, а к перечисленным вами симптомам… В общем, не замечали ли вы за собой в последние месяцы некоторой апатичности? Депрессий частых?

Я прилежно постарался припомнить:

— М-м… Да, бывало.

— Хорошо, — он удовлетворенно кивнул. — Это происходит из-за того, что опухоль у вас в подкорке.

— Но я и раньше не был каким-нибудь весельчаком.

— Но сейчас вы из такого настроения почти не выходите, не так ли?

Я пожал плечами и неуверенно кивнул. Откровенно говоря, я уже не помнил, какой я был до той поры, когда окулист сообщил мне «жизнерадостную» новость.

— Ну вот, — назидательно произнес доктор и вернулся к прерванному мной монологу. — Опухоль находится неподалеку от височной поры, растет и смещает ткани. В частности — крючковой извилины. Отсюда ваши «височные» симптомы.

«К главному, док, к главному! Ну, давай же, рожай! Ну?»

Он виновато улыбнулся:

— Вообще-то, хирургу эта область недоступна.

Вот и все. Колокол прервал свою ноту и начал все сначала и в полную силу. Я откинулся на подголовник кушетки и медленно стянул шлем. И зачем я сюда вообще пришел? Я это знал и без него. И к чему вся вчерашняя научная ахинея Залесского? Вот, мне что-то по-научному сообщили, и как много от этого изменилось? Опухоль мозга, она и в Африке опухоль мозга, по-латыни ты ее назовешь или по-китайски.

— Погодите отчаиваться! — голос молодого врача Звучал не к месту весело. Совсем чуткость потерял. Правду, значит, говорят, что у них там, в институте, студентов в зверей превращают.

Но следующие его слова заставили меня встрепенуться:

— Существует другая возможность. Новая технология. Ультразвуковой деструктор! — Доктор начал возбужденно рассказывать, иллюстрируя слова взмахами рук. — Представьте два источника ультразвука. — Он простер ладони над моей головой. — Каждый из них выпускает свою безобидную волну. Волны проходят через мозг, не причиняя ему вреда, скрещиваются в одной точке вашей опухоли — и ба-бах! Резонируют. Все! Какого-то участка вашего мозга нет. Ровненько-гла-денько. Вся операция под контролем компьютера: он наводит на «цель», выбирает мощность в зависимости от размеров опухоли, корректирует удары. Не опаснее, чем прокатиться по дороге, подключившись к Сети.

Во время этого монолога меня будто живой водой облили. Звон исчез. Душа, трепеща, внимала каждому слову. Неужели я буду жить?

— А… когда?.. — только и смог выдавить я.

Он отвернулся к столу и принялся писать, попутно говоря:

— Если вы сегодня заполните у сестры карточку, то где-то через полторы недели. В принципе, можно хоть сейчас, но сначала вам нужно будет пройти курс химиотерапии. Вот я вам здесь выписал несколько рецептов… — он закончил, протяну мне бумажки. — Приобрести все можете прямо сейчас, в нашей аптеке. Эти препараты должны подавить дальнейший рост опухоли, предотвратить метастазирование и немного уменьшить размеры узла. Операцию проведем под их же блокадой. Потом придется еще какое-то время принимать цитостатики и состоять у нас на учете — чтобы не было никаких осложнений и не возникло повторного роста. А это, — он протянул мне еще два рецепта, — для дегидратации. — И, увидев мой настороженный взгляд, пояснил: — Ну, отек снять. Жидкости у вас в веществе мозга много скопилось. Отсюда и головные боли.