Роберт Блох - «Если», 1994 № 11-12

— У меня в машине есть немного виски, — сказал доктор. — Сейчас принесу.

Он вышел, прихрамывая, а Нона наклонилась над Дэндором и заглянула ему в глаза.

— Тебе не будет больно, мой сладкий. Совсем не так больно, как бывало мне, когда ты уходил и бросал меня. Уходил в этот свой проклятый черный ящик.

— Нет, Нона, нет! Тебе не было больно. Ты ведь не… — Он чуть не ляпнул, что она не может испытывать боли, но прикусил язык, потому что не был уверен, так ли это на самом деле.

— А с одной-то ногой ты уж не заберешься в эту свою штуковину, сказала она. — Придется тебе остаться тут да быть со мной поласковей.

— Нет, Нона! Ты же не понимаешь!.. — Он смотрел на нее молящим взглядом, но тут вернулся доктор с квартой виски и черным саквояжем.

— Выпейте-ка для начала, — сказал он и протянул бутылку.

Дэндор быстро сделал большой глоток и не ощутил ничего, кроме вкуса плохого самогона.

Доктор резал и шил, а Дэндор ждал, когда у него от собственных воплей расколется череп, недоумевая, почему от его проклятий не лопаются веревки, которыми его привязали к столу, почему не исчезает склонившийся над ним мучитель.

— Ну, полагаю, теперь все, — сказал доктор, когда пациент в очередной раз пришел в сознание. — Только если не прижечь эту култышку, вы, чего доброго, изойдете кровью. Кроме огня-то у нас ведь нет ничего. Эй, женщина, помоги-ка мне нагреть кочергу.

Дэндор был в полном сознании, когда поймал брошенный через плечо взгляд Ноны, скользнувший от него к Имкону. Все понятно: «Теперь ты будешь принадлежать мне… Только мне!»

Да как она смеет! Сквозь плотный туман морфия, самогона и боли, Дэндор все пытался спросить себя, почему же она так его мучает? И никак не мог придумать ответ.

Пока доктор с Ноной хлопотали на кухне, разогревая железо, чтобы прижечь кровоточащий обрубок, оставшийся от ноги, черный, похожий на гроб ящик Имкона стоял перед глазами Дэндора, заполняя собой все.

Только боль, превысившая все мыслимые пределы терпения, дала ему силы скатиться со стола и, оставляя за собой кровавый след, доползти до черного ящика. Черный ящик. Дэндор уже не мог сообразить, почему ящик — это прекращение боли, покой, безопасность.

Он добрался до ящика, прежде чем они заметили, что пациент сполз со стола. Последним усилием он приподнялся и приложил ладонь к сенсорному механизму, который во всех возможных вселенных узнавал только его и только для него открывал крышку.

Почти замертво он рухнул в Имкон, и крышка бесшумно опустилась над ним.

Яркий теплый мир. Сияющие юные лица.

— О, Дэндор, милый мой, дорогой! — щебетала Сесилия, обнимая его мягкими, нежными руками.

— Ты вернулся! — с замиранием шептала Дафна.

— Мы так счастливы тебя видеть! — звенел голосок рыжеволосой Терри.

— О, как мы рады тебе! — вторила ей двойняшка Джерри.

— Я тоже, — объявил Дэндор, глядя на свою ногу — на свою совершенно целую, здоровую ногу, не чувствующую ни малейшей боли. — Слава Богу! Слава Богу, я вернулся!

Имкон сработал! Сработал еще раз! Он перенес его в воображаемый мир, а потом вернул в реальность — в чудесную, удивительную реальность!

Дэндор сел и обвел взглядом свой родной мир. Мир Земли 2230 года, сотню лет спустя после эпидемии. Тогда страшная болезнь принялась уничтожать мужские гены, очень скоро мужчин осталось всего несколько тысяч, и, естественно, каждый оказался в окружении целого гарема пылких и готовых на все женщин.

Многие из выживших мужчин не смогли вынести такого напряжения. Долгие годы преклонения, годы доступности всего и вся, когда любая женщина думает только о том, как угодить своему повелителю, оказались невыносимыми.

И тогда появился Имкон, изобретение, создававшее иллюзию реальности любого придуманного мира. Многие с помощью Имкона отправлялись в еще более экзотичные и восхитительные миры, чем Земля, но пресыщение только усиливало скуку и разочарование.

Дэндор был мудрее. С помощью Имкона он создал совершенно иной мир Нестронд, планету холода и ужаса. Дэндор знал великую истину.

Чего стоит любой рай, если его не с чем сравнить? Если время от времени не хлебнешь глоточек кошмара, долго ли сможешь наслаждаться небесами?

После публикации в № 9 «Если» сведений о подписке на первое полугодие 1995 года редакция получила немало звонков и писем читателей, озадаченных делением аудитории на «избранных и изгоев» (выражение читателя В. Саврасова из Свердловска). Так, если в двадцати четырех областях России каталожная цена подписки — 18 тысяч рублей, что, по мнению читателей, посильно, то в остальных регионах — 27 тысяч. Да плюс еще стоимость почтовых услуг. По мнению многих, сумма уже малоподъемная.

Мы готовы понять и разделить досаду читателей, но компенсировать разницу в стоимости экспедирования и доставки между ближними и дальними районами России нам пока просто нечем. Ведь дотаций от государства, в отличие от «старых» литературных журналов, «Если» не получает и спонсоров не имеет. Кстати, среди читателей журнала, насколько известно редакции, есть и преуспевающие предприниматели, однако ни один из них до сих пор не выразил желания реально помочь изданию.

Мы уже говорили о том, что издательская отрасль переживает сейчас нелегкие времена. И хуже всего ситуация на рынке фантастики. В нынешнем году так и не вышел в свет обещанный альманах «Завтра». Редакция одного из первых журналов фантастики «Фантакрим — MEGA», лауреата премии «Интерпресскона», сумела выпустить лишь два номера тиражом чуть больше тысячи экземпляров каждый. Полностью исчезли «Фандет», «Сфинкс», «Четвертое измерение». Хорошо, что после долгого перерыва увидел свет третий номер журнала «SOS», но, по словам главного редактора, на регулярный выпуск рассчитывать не приходится. Журнал «Сверхновая американская фантастика», обещавший со второго полугодия выходить регулярно, сумел представиться одним номером. Практически распалось крупнейшее издательство, выпускавшее две фантастические серии, — «Северо-Запад», приостановили выпуск НФ-книг «Terra Fantastica», «Мир», «Тролль» и многие другие издательства. Грустно, если фантастика, как в былые времена, окажется лишь малой точкой на нашей литературной карте.

Наверное, во многом виноваты и мы, издатели, нечетко строившие свою литературную политику. Однако никуда не денешься от того факта, что отрасль, по сути, поставлена на колени — диким ростом стоимости сырья и полиграфических услуг, монополизмом Минсвязи, диктующего непомерные цены на доставку периодики. И поголовной нищетой издателей, когда даже выплата гонорара зарубежному автору превращается в проблему, заставляя редакции вновь и вновь перепахивать поле «доконвенционной» прозы.