Коллектив авторов - Полдень, XXI век (сентябрь 2011)

– Эх, Матвейка, сученыш ты! – с болью в голосе, чуть не плача, пробормотал Михаил Степанович, споро выворачивая покойнику карманы. – Сученыш, как есть!

Сученыш сидел на месте, попеременно поворачивая к хозяину то одно, то другое ухо, словно прислушиваясь.

Могилу необходимой глубины удалось выкопать лишь к вечеру, когда в лес пришла подельница-ночь, желающая помочь спрятать улики. Морщась от боли в сорванных мозолях, – пройти полтора метра твердой, как камень, земли саперной лопаткой, это вам не шутки! – охотник вылез из ямы. Покойника он столкнул туда ногой. Наскоро закидал тело землей и тщательно утрамбовал, оставив едва заметный холмик, – по весне просядет, будет не так заметно. Остатки земли долго перетаскивал к речке и сбрасывал под лед. По большому счету, можно было точно так же поступить и с безымянным мужиком, на беду свою повстречавшим Матвейку, но было это как-то… не по-христиански. Не по-христиански было и втыкать в грудь мертвецу наскоро выструганный кол, но иначе поступить Михаил Степанович просто не мог. Боялся.

Темнота опускалась все ниже, уже не столько помогая, сколько мешая, но Серебров был этому даже рад. Он уже почти закончил. По-быстрому набросав сверху веток и снега, Михаил Степанович придал месту вид охотничьего шалашика. Отошел на два шага, критически осмотрел и остался доволен. Однако же про себя твердо решил, что вернется сюда, как только сойдет снег, и подправит могилу. Может быть, даже посадит сверху дерево.

Поспешно рассовав по отделениям Матвейкину добычу и усадив внутрь самого Матвейку, Серебров взвалил изрядно потяжелевший рюкзак на спину, воткнул в уши плеер и по своим следам отправился обратно. Пока еще было относительно светло, Михаил Степанович хотел отойти как можно дальше от этого места.

… обошелся с собою, как будто хреновый колдун, —

превратился в дерьмо, а как обратно – не знаю…

…жаловался в плеере Полковник.

«Дерьмо, дерьмо я и есть, – отрешенно думал Серебров, под шаг удобнее устраивая рюкзак на плечах. – А когда таким стал? И обратно как? Никак обратно… то-то же…»

За его спиной, невидимые для случайного человека, растворялись во тьме три могилки – пара престарелых грибников, разделивших одну яму, девчонка-фотограф, неведомо как забравшаяся в эту глушь, и сегодняшний охотник.

На самой старой из могил вот уже два года росла маленькая ель, с пушистыми колючими лапками.

Он начал фантазировать, когда ещё не мог разговаривать.

В перильцах его деревянной кроватки было выломано несколько вертикальных перекладин – от долгого употребления кроватки, и от многократной её передачи из рук в руки.

Так вот, он начал фантазировать ещё тогда, когда не мог выбраться из кроватки сквозь дырки в перильцах.

Слово «фантазировать» не полностью подходило к тому, что делал этот младенец в своей кроватке. Он лежал и составлял немыслимые фигуры из своих длинных, гнущихся в разные стороны пальцев. При этом он что-то лопотал. Слов разобрать было невозможно, но лепет имел явную эмоциональную окраску.

Случались и вскрики, и всхлипы, и смех. И утверждения, и вопросы.

– Что это с ним? – спрашивали подружки матери, забежавшие попить чайку.

– Это он так засыпает, – оправдывалась молодая мать и прикрывала двери в комнату, где спал сын. Чтоб не сглазили!

– Чудно, – судачили подружки.

Мать в ответ молчала. Ей тоже было чудно наблюдать за сыном. А вот свекровь была не на шутку встревожена.

– В нашем роду ни у кого не было ничего подобного! – говорила она. – У нас никто и никогда не фантазировал!

– В нашем – тоже! – пыталась возразить ей молодая мать.

Свекровь в который раз критически осматривала внука. Нет, внук был явно похож на своего отца, её сына. Внук был даже чем-то похож на неё саму!

Но… и похож, и не похож. Откуда у него эти длинные пальцы, выгибающиеся в разные стороны? Что это за странные фигуры, которые внук выстраивает из пальцев?

Сложит фигуру и замолкает, глядя на неё…

Потом медленно, выбирает из фигуры один палец за другим, как будто порядок перестановки пальцев играет какую-то роль.

Выбирает один палец за другим и складывает их по-новому или рассыпает пальцы в воздухе, сопровождая свои действия не то разговорами, не то песнями.

– Ну-ка, сейчас же замолчи! – прикрикивала на внука бабушка, пресекая его разговоры с самим собой.

Внук замолкал. Но пальцы всё ещё двигались в такт беззвучному ритму.

– Положи руки на одеяло! – бабушка пришлёпывала внука по непослушным пальцам.

Пришлёпывала не больно. Так, для порядка.

Внук вытягивал вдоль одеяла тонкие ручки и смотрел на бабушку без сопротивления и плача. Просто смотрел и всё. От этого взгляда по спине бабушки бежали мурашки.

Больше всех в доме о внуке волновалась именно она, бабушка, мать отца. Другие члены семьи были заняты добыванием хлеба насущного.

Семья была простая, если не сказать – простецкая была семья. Дедушка любил заложить за воротник, а папа любил пиво и был ярым болельщиком «Спартака». Он старался не пропускать ни одной игры и часто приходил после футбола то с подбитым глазом, то в порванной рубашке. Так болел горячо!

До странностей сына у него просто руки не доходили.

А мать… Ну что мать! Мать есть мать… Всё она видела, конечно.

Видела и надеялась, что это пройдёт… когда-нибудь… Да и на работу она выскочила, когда сыну только год исполнился.

А вот бабушка волновалась, и не напрасно. Внук, наконец, научился вставать в кроватке, затем и вылезать на пол через дырку в перильцах. Мать сначала хотела замотать дырку поясом от своего платья, чтобы сын не убегал из кроватки. Но потом поняла, что это совершенно ни к чему.

Сын не проявлял интереса к окружающему миру. Он вылезал из кроватки только затем, чтобы забиться куда-нибудь в утолок и начать, как всегда, строить фигуры из пальцев.

Этот мальчик хорошо понимал, о чём с ним говорили взрослые.

Но сам на человеческом языке не разговаривал. Ни в какую. Он говорил только сам с собой и на своём собственном языке.

В три года бабушка отвела наконец внука к логопеду, а логопед послал бабушку с внуком к психиатру.

Вечером того же дня в семействе разгорелся жаркий спор о том, в каком из родов были шизофреники и прочие психические больные.

Спор догорел до скандала. Взрослые закрыли дверь на кухню и кричали там друг на друга.

Виновник спора сидел в это время в своём уголке за диваном и складывал фигуры из пальцев.

На утро следующего дня все разошлись, и дома осталась одна бабушка. То ли давление у неё поднялось, то ли ещё что-то случилось… Было от чего случиться сердечному приступу!