Роман Никитин - Пусть люди вымрут!

− Милый, готовься оплакивать свою русскую, − процедила девушка. − Сейчас этот пухлячок будет рассказывать о том, с чего это Орда хочет нас угробить.

Пухлячок уже не мог ничего сказать, он только хватал ртом воздух подобно так любимым Марикой рыбкам, вытащенным на берег. Вампир неторопясь подошел к почтмейстеру и поправил на нем форменную одежду.

− П-пожалуйста, н-ничего от н-нас не утаивайте.

И улыбнулся во весь рот.

Почтмейстер не сказал многого, но было видно, что даже это немногое — чуть ли не больше, чем он знает. Толстяк быстро и охотно поведал все-все, чему он был свидетелем — как два десятка русских, включая очень важного вельможу в дорогущих мехах (и это в начале-то лета!), прибыли в Бузэу. Было это с два дня назад. Вели себя нагло и смело, да и повод на то у них был: официальная грамота Ордынской Руси, заверенная ставленником Рима в Валахии. Бумага сия позволяла производить на свое усмотрение любые действия, направленные против бузотеров-мятежников. Якобы мятеж в Валахии невыгоден Руси, ибо ограничивает торговлю.

Конечно же, никто проверять подлинность этих бумаг не стал — вместе с вельможей было достаточно хмурых азиатов, готовых своими кривыми саблями отсечь слишком уж любопытные головы. Тотчас по прибытии русские уведомили почтмейстера, что карета номер девять арендована в Констанце, и прибудет чуть позже. На ней приедет остальная охрана, удостоверившись что за делегацией нет хвоста из мятежников.

«Какие ушлые и преданные ребята эти русские», − подумал Флавий о бандитах на дороге к Бузэу. — «Под угрозой неминуемой расправы нагло врать о каком-то там заказе от портовых бандитов — это ж какую надо иметь преданность хозяевам!»

Больше почтмейстер ничего сказать не мог. Клялся и божился, мол и знать не знал, что уважаемые представители Рима могли попасть под нападение телохранителей уважаемых представителей Руси.

Флавий даже немного посочувствовал толстяку. Попасть между молотом Рима и наковальней Руси — не пожелаешь и врагу. Поэтому общим решением служителя почтовой станции решили не трогать. Лишь строго настрого наказали держать рот на замке, что бы и кто бы не спрашивал о вновь прибывших. Ну и, конечно же, разузнали, где остановились русские. Ни Гиза, ни тем более Флавий, не собирались оставлять без внимания провокации восточного соседа. У римлянина — так и вовсе свой счет имелся: лишь несколько часов назад арабеска вытащила у него из спины две свинцовые пули. Они пробили и куртку, и кожу, и реберную клетку из прочнейшей римской стали, и даже повредили внешний корпус основного сердечного насоса, попутно пробив мех правого легкого.

Счастье еще, что нгулу заращивает свои раны очень быстро, а кожу и вовсе в пару часов. Тем не менее, оттенки боли в спине не давали свободно ходить, да и дышалось с трудом. Черная пыль, заменяющая кровь, не сразу восстановит механизмы тела. Пока это длилось, Флавий незаметно для самого себя переключился на запасное сердце и дышал только правой пневмокамерой.

К месту расположения русских подобрались поздно вечером, когда солнце уже закатилось за Карпаты. И Флавий, и вампир почувствовали видимое облегчение. Гиза тоже — тренированному убийце легче сражаться во тьме ночи.

Обиталищем русских оказалась довольно большая хижина на окраине. Стояла она чуть-чуть на отшибе от остальных построек, и это было как раз на руку команде Флавия. По сигналу вся троица рассредоточилась вокруг здания. Знаком к штурму будет мысленный сигнал Флавия своей спутнице, ну а Мариус должен был оставаться снаружи и следить, чтобы никто, не дай бог, не покинул здание через какой-нибудь тайный ход. Вампир заверил командира, что бегущего в страхе человека он почувствует хотя бы и сквозь землю.

«Раз, два, три — пошли!» − метнул Флавий заготовленную мысль арабеске и ударом ноги выбил основную дверь здания. Где-то с противоположной стороны арабская наемница ужом нырнула в приоткрытое окно кухни.

− Chto tebe na… − охранник-татарин не договорил и попятился назад при виде Флавия. Тот сознательно снял повязку перед штурмом, и теперь предстал перед несчастными русскими во всем своем блеске.

Впрочем, охранник хоть и попятился, но саблю достал, и даже замахнулся на незваного гостя. Флавий ткнул раззяву гладием в горло — и татарин стек на пол, захлебываясь кровью.

Дальше пошло веселее. Заорали на каком-то лающе-рычащем языке, в коридор высыпали еще несколько русских. Все здоровенные, волосатые и с длинными кривыми саблями-ятаганами. Чисто османские башибузуки!

Дрались они тоже вполне как башибузуки, то есть отвратительно. Римлянину даже не пришлось подключать какие-то дополнительные резервы организма. Прогулка с мечом по коридору оказалась анекдотом.

− Где тут самый главный? − спросил Флавий последнего из охранников, обезоруженного и раненого в бедро.

Татарская обезьяна дрожащими пальцами указала куда-то внутрь здания. А то Флавий не догадывался, что хозяина нужно искать внутри, а не снаружи. Римлянин сплюнул на охранника, оглушил ударом плашмя и поспешил во внутренние помещения. Там прилично грохотало — видать, местные вышибалы все-таки смогли углядеть шуструю Гизу в темных коридорах.

Но все было намного серьезнее.

Гиза отчаянно металась по небольшой комнате от врага к врагу, с трудом уворачиваясь от выпадов. Зрелище совершенно невероятное, учитывая боевые навыки хашшишина. Но и враги были совсем не те, что достались Флавию.

Два светловолосых мужчины очень уверенно орудовали небольшими прямыми клинками — у каждого по паре. Еще один посмуглее — поднимался с пола и тянулся к короткому луку. Быстро осознавшая опасность Гиза, наверное, вырубила стрелка первым. Однако не до конца, будучи сама атакованной двумя светловолосыми.

Флавий рванулся к лучнику и пригвоздил его ладонь к полу. Тот послушно взвизгнул, и тут же пырнул нового врага кинжалом в ногу. К счастью, клинок угодил ниже колена, где вообще не оставалось ни одного живого кусочка тела. Нож пропорол искусственную кожу и с противным лязгом воткнулся в сочленения прыжковых конечностей, сейчас сложенных.

Ррраз! Флавий распрямил толчковую мышцу, и лучник, получив мощнейший удар в грудь, улетел в стену, собрав по пути два стула и стол. Брызнули деревянные обломки, с потолочных стропил посыпалась труха. Клинка из пола Флавий так и не вынул, и русский дико завыл, баюкая разорванную пополам ладонь.

Два! Привыкшие к полутьме глаза выделили одного из белобрысых и Флавий метнулся к нему рассекая воздух гладием. Воин успел заметить новую угрозу, присел и тут же полоснул римлянина в живот. Только самого нгулу там уже не было — Флавий быстро ушел противнику за руку.