Сергей Борисов - Искатель. 2009. Выпуск №09

— Так получается. — Лейтенант снова коснулся затылка и снова поморщился. — Потому что нет у нас ничего и никого, кроме двух фигурантов происшествия, причем у одного травма средней тяжести, жена, дети, положение и незапятнанная репутация, а другой здоров как бык, цел, невредим и молод. Молодым же, как известно, только дай кулаки почесать.

— Выходит, я еще и виноват. Ну, извините, что помешал девчонку изнасиловать. Больше не повторится,

— Опять задираешься. Обидно?

— А вы как думаете?

— Думаю, еще и тошно. А теперь давай без гонора и соплей. Прищучить этого мерзавца мы не сможем, это я ответственно заявляю. Что нам по силам — это прочистить ему мозги и припугнуть малость, чтобы он к тебе ненароком не полез. Что касается тебя, то… иди себе с миром. И выпей при случае за Алексея Петровича Божедомова.

— За кого?

— Да за меня.

— Не буду.

— Не потребляешь, что ли?

— Не злоупотребляю.

— Зря. Помогает. Если в меру. Слушай, Горбунов, тебе же в армию идти через пару месяцев, так? Вот и наплюй на все. Иди и не оглядывайся.

Андрей направился к двери. Взялся за ручку, взглянул на лейтенанта и сказал:

— Спасибо.

— Пожалуйста. Может, еще и свидимся, хотя мне лично этого не хотелось бы.

— Спасибо, — повторил Андрей и повернул ручку в твердой уверенности, что Божедомову нет нужды беспокоиться: пути их в будущем вряд ли пересекутся.

Зарекалась ворона дерьмо клевать.

До отхода из Питера оставалась неделя. Андрей дневал и ночевал на яхте, готовя ее к переходу в Плимут. Лишь изредка он выбирался в город, чтобы получить очередную бумажку, без которой в наши времена о беспрепятственном передвижении по морям-океанам не может быть и речи. С той же нерегулярностью он заезжал в магазины, чтобы купить необходимое для дальнего плавания.

Прежде перед выходом в море он бывал неизменно бодр, шутил, суетился. Сейчас все было по-другому. Он был мрачен, говорил мало, отрывисто и обрывал знакомых, заглядывавших на яхту, чтобы высказать ему слова поддержки. В сочувствии он не нуждался. Как-то не до этого, когда ждешь, что вот сейчас, в следующую минуту, за тобой придут. Или через час. Или через день.

— Горбунов? Андрей Георгиевич?

Андрей отложил гаечный ключ, которым подтягивал болты крепления новенького штурвала. Смахнул с лица дождевые капли.

— Можно к вам подняться?

— А вы кто, собственно, такой?

— Моя фамилия Божедомов. Я из милиции.

Трап поскрипывал, когда человек шел по нему. Оказавшись на борту, остановился перед хозяином яхты, прищурился:

— Узнали?

— Не сразу. Вы изменились, Алексей Петрович.

— Так ведь сколько лет прошло. Давно не лейтенант и работаю в другом месте. — Божедомов достал красную книжечку удостоверения, открыл. — Теперь ясно, откуда я?

— Теперь ясно.

На самом деле Андрею ничего не было ясно. Эта-то контора здесь с какого бока?

— Чем обязан? — спросил он.

— Многим.

— А именно?

— Ну как же, если бы я тогда не вразумил вас, гражданин Горбунов, то неизвестно, чем бы та история закончилась. Знаете ведь, как бывает. Шел человек, споткнулся, упал, угодил в больницу, не попал на экзамен, не получил диплом, не стал доктором наук, не сделал открытие, не прославил, себя и Родину. Короче, думаю, если бы лейтенант Божедомов не остерег вас в свое время, то не было бы у вас, гражданин Горбунов, этой яхты и не ждал бы вас впереди атлантический вояж.

Андрей наклонил голову:

— Могло сложиться и по-другому: у меня была бы яхта в два раза больше этой, и готовился бы я уже к кругосветке.

— Тоже вариант. Но все сложилось, как сложилось. Прошлое, увы, а может, и к счастью, нам неподвластно. В отличие от будущего.

Метрах в двадцати от пирса протарахтел дизелем старый буксир. Поднятая им волна плавно приподняла яхту. Божедомов покачнулся и схватился за релинг 5 5 Ограждение на носу и корме яхты, изготовленное из стальных трубок с натянутыми между ними тросами-леерами, предохраняющими людей от падения за борт. .

— Послушайте, Андрей Георгиевич, пригласили бы в каюту, что ли. Чего здесь мокнуть? Да и любопытно, как там у вас все устроено.

— Проходите.

Они спустились под палубу. Божедомов огляделся:

— Тесновато.

В каюте и впрямь было не повернуться: тюки, ящики… Андрей снял с бокового диванчика несколько коробок, положил их на штурманский стол.

— Я о будущем говорил, — напомнил Божедомов, усаживаясь. — А говорил я это к тому, что не очень-то мы о нем заботимся. Иногда сделаем что-нибудь по зову сердца, из потребности души, а потом удивляемся, отчего все наши планы рушатся и вообще все наперекосяк. Согласны?

Андрей не ответил.

— Вижу, что согласны. Да и как не согласиться? Вот пример. Вы, конечно, знаете о недавнем взрыве.

— Каком взрыве? У нас много взрывают.

— Не прикидывайтесь. Я говорю о Кудре.

— Каком Кудре? Что за Кудря?

Божедомов едва заметно повел плечом:

— Значит, такую линию выбираете.

— Не говорите загадками, Алексей Петрович. Кто такой Кудря? И что за взрыв?

— Два дня назад в Комарово взорвали катер известного криминального авторитета Николая Евгеньевича Кудреватых, по кличке Кудря.

— Так бы и говорили. Конечно, слышал. По радио. И по телевизору показывали.

— Что можете об этом сказать?

— Ничего не могу.

— Можете, Горбунов, Можете, но не хотите.

— Я вас не понимаю.

— Все понимаете! Потому что имеете к этому взрыву непосредственное отношение.

— Я? Докажите.

— Запросто. Вот маленький штришок: спортсмен, долгие месяцы метавшийся в поисках денег, которые ему нужны для участия в неких престижных и финансовоемких соревнованиях, вдруг становится человеком настолько состоятельным, что переводит весьма значительную сумму в Фонд помощи воинам-инвалидам. Подозрительно. Будит воображение. Заставляет задуматься. Как так: был беден и вдруг богат. С какой такой стати? Непорядок.

— Вы за мной следили?

— Что вы, Андрей Георгиевич, мы не испытываем недостатка в источниках информации. А пускать за вами «топтунов» и накладно, и нерационально.

— Ну, допустим, перевел. Что это доказывает?

— Опять вы о доказательствах! Ничего я доказывать не собираюсь. И вообще, я не за тем пришел, заметьте, один пришел, без ОМОНа и группы захвата, чтобы убедить вас явиться с повинной. Мне это не нужно.

— А кому-нибудь? Это вообще кому-нибудь нужно?

— В принципе, это нужно закону, но, думаю, в данном случае закон перетолчется. Мне известно, что побудило вас решиться на такой шаг. Вы потеряли друга. Разумеется, я против самосуда. Суд Линча — это, знаете ли, не наш метод. С другой стороны, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Сейчас многие полагают, что без наследия мистера Линча нам не обойтись. Лично я придерживаюсь иной точки зрения, однако игнорировать мнение общественности было бы тактической ошибкой. Поэтому я здесь, хотя взрывом в Комарове и не занимаюсь. Он в ведении других людей, причем, должен заметить, достаточно компетентных. Уверяю вас, не сегодня, так завтра они разберутся что к чему, и тогда вам придется долго и обстоятельно объясняться с представителями органов правопорядка. Короче, готовьте алиби. Или…