Дж. Дэвид Нордли - «Если», 1996 № 05

В другом крупном произведении, повести «У меня девять жизней», Мирер выступает против социального детерминизма — наверное, именно этим и объясняется то, что повесть увидела свет в полной авторской редакции лишь сегодня. Слишком уж много случайностей подстерегает даже самое совершенное социальное устройство, чтобы можно было создать модель, позволяющую в точности предсказать поведение общества. За пределами уравнения всегда остаются неизвестные факторы, и неконтролируемая случайность порой в состоянии разрушить даже самую сложную и тщательно отлаженную систему — вроде той, например, системы всеобщего психического контроля, которая только-только складывается на Земле и в Приземелье (не публиковавшаяся ранее повесть «Остров Мадагаскар»). Незначительный, но неожиданный толчок способен поколебать любой монолит. С человеческой психикой дело обстоит, однако, несколько сложнее. В отличие от общества, берущего на себя ответственность за безопасность и процветание всех своих граждан, человек имеет право на ошибку. Ибо даже если он и не в состоянии исправить многие свои промахи, то, в отличие от общества, имеет возможность — раньше или позже — осознать их.

*****

Николай АЛЕКСАНДРОВ

ЛИХОРАДКА: ИРОНИЧЕСКИЕ СКАЗКИ

М.: ЭКСМО; Ачальтея, 1995. -480 с. — (Серия <<���Чтение h). - 35000 экз. (п.)

=============================================================================================

Николай Александров — из той довольно многочисленной группы писателей, которые, дебютировав с большим или меньшим успехом на том самом, сегодня уже полулегендарном Малеевско-Дубултовском семинаре, впоследствии оставили фантастику ради куда более хлебного детектива. Борис Руденко и Андрей Измайлов, Александр Щеголев и некто, скрывшийся под псевдонимом Лев Гурский, да и некоторые другие авторы в разное время ступили на этот путь, но далеко не каждому оказалось под силу свернуть с него. В сборнике «Иронических сказок» Николая Александрова мы, похоже, имеем дело именно с такой попыткой.

Несмотря на то, что некоторые из повестей Александрова впервые увидели свет в изданиях сугубо фантастических (как, например, «Лже…» и «Футурляндия», опубликованные одесским журналом «Одессей»), в каждом произведении сборника явственно проступает качество, привнесенное автором, несомненно, из такого специфического жанра, каким является современный отечественный детектив. Я имею в виду, конечно же, ту самую пресловутую «злободневность», которая за несколько лет сделала этот жанр едва ли не самым популярным на Руси. Однако актуальностью и злободневностью, как в открывающей книгу повести «Большое надувательство», содержание художественного произведения исчерпываться не может, и в других своих повестях Александров, к счастью, не ограничивается рамками «иронической сказки» — вне зависимости от того, является ли это произведение очередной реминисценцией «Мастера и Маргариты» («Поганец») или «Трудно быть богом» («Футурляндия»), или же просто несколько отстраненной бытовой фантазией, как завершающаяся традиционным хэппи-эндом «Кутерьма несусветная». Гротесковый, абсурдный, местами похожий на лоскутное одеяло мир Николая Александрова строится на сочетании обыденного и фантастического, бытового и сказочного, высокого и низкого, представляя собой небезынтересный эксперимент в области того, что традиционно называется у нас «литературной фантастикой». Только в отличие от, скажем, Житинского, Александров вводит в свои произведения реалии не эпохи «развитого социализма», а периода «перестройки» и «постперестройки». И хотя местами чрезмерная увлеченность писателя чисто внешним рядом (обичип, ОМОН, «Эрлан», Президент, развал страны, политическая возня) дает знать о себе не с лучшей стороны, преломленные в причудливо изогнутом зеркале авторской фантазии все те же легко узнаваемые «вечные вопросы» то и дело встают перед нами на страницах этой книги.

*****

Г. Л. ОЛДИ

ПРАВО НА СМЕРТЬ

Барнаул: Полиграфист, 1995. - 432 с. — 5000 экз.(п.)

=============================================================================================

Древние индийцы говорили: побеждай жадного деньгами, глупого — потворством, гордого — мольбой, умного — правдивостью. Однако едва ли кто-нибудь сможет отрицать, что высшее писательское мастерство заключается в том, чтобы одними и теми же словами «побеждать» и жадного, и глупого, и гордого, и умного. Не уверен, что скрывшимся под псевдонимом «Генри Лайон Олди» харьковчанам Дмитрию Громову и Олегу Ладыженскому всегда и во всем удается следовать этой заповеди, но нет сомнений, что они стоят именно на этом пути. Их вещи, составляющие сборник «Право на смерть», безусловно подтверждают это. Та многослойность восприятия, которой Громову с Ладыженским удалось добиться в произведениях, формально укладывающихся в жанр «фэнтези», могла бы сделать честь многим из их коллег-реалистов. Любители запутанной интриги и острого сюжета найдут их в книге без труда, но и тот, кто больше ценит яркость деталей и отчетливость красок, свежесть чувств и изысканность открывающейся анфилады вторых-третьих-четвертых планов, тоже будет вознагражден. В наибольшей степени эта характеристика относится к повести «Сумерки мира». Но и остальные повести сборника («Дорога», «Живущий в последний раз») доставят читателю немало приятных минут.

Фантастика для Олди — литературная игра, исход которой не ясен вплоть до последней точки. Камешки смальты, небрежно разбросанные Олди в ее начале, в ходе повествования складываются в причудливые, неожиданные порой даже для самих авторов узоры. Но играют Громов и Ладыженский, надо отдать им должное, по правилам, унаследовав и творчески освоив многие литературные приемы своих предшественников.

*****

Роджер ЖЕЛЯЗНЫ

НОЧЬ В ТОСКЛИВОМ ОКТЯБРЕ

Пер. с англ. — М.: Яуза; ТП, 1995. - 382 с. — (Серия «Коллекционная фантастика»). -25000 экз. (п.)

=============================================================================================

Реальность дается нам в ощущениях. Представление человека о собственном прошлом складывается из воспоминаний. Представление общества о событиях истории строится на основе исторических источников, и прежде всего — литературы, коллективной памяти человечества. Отнюдь не в последнюю очередь на формирование наших представлений о жизни и быте людей XIX века влияют сочинения Мэри Шелли, Эдгара Аллана По, сэра Артура Конан Дойла, Брэма Стокера и мно-гих-многих других писателей, чьи имена по той или иной причине опущены в пространном посвящении к последнему роману покойного классика фантастики Роджера Желязны «Ночь в тоскливом октябре». Благодаря книгам этих авторов и многочисленным их экранизациям для многих из нас сегодня Шерлок Холмс и Ватсон, доктор Франкенштейн и граф Дракула — личности не менее реальные, нежели лорд Бертран Рассел или Мольтке-младший, и уж во всяком случае — гораздо более живые и яркие, чем какой-либо реально существовавший германский бюргер или венгерский крестьянин 90-х годов XIX века. И поэтому немалой смелостью должен обладать автор, решивший погрузиться в этот несколько мрачноватый, но полный своеобразного очарования квазимир — мир, реконструированный на основе «готических» или просто «страшных» романов, рассказов и новелл конца прошлого — начала нынешнего века, фантазий, от которых вздрагивали еще наши прабабушки. Желязны вышел из этого испытания с честью. Едва ли кому-то еще когда-либо удавалось создать такое стилистически безупречное, психологически выверенное и почти реалистическое по части антуража произведение, героями которого были бы одновременно ведьма и дух, друид и монах-чернокнижник, оборотень и Дракула, Холмс и Франкенштейн, не скатившись при этом к штампам или не превратив все это в буффонаду. Роман Желязны позволяет нам изнутри заглянуть в этот сумеречный причудливый мир весьма странных и фантастических, но тем не менее вовсе не выпадающих за рамки наших представлений об описываемом периоде (и отнюдь не лишенных определенного шарма) существ. Герои Желязны правдоподобны лишь немногим менее, нежели Наташа Ростова или Гекльберри Финн; все эти ночные призраки, персонажи святочных карнавалов и кошмарных снов, они взаимодействуют, спорят и ссорятся друг с другом, будто так и было задумано. В тот день, когда в одном из госпиталей Санта-Фе на 58-м году оборвалась жизнь Роджера Желязны, на небосклоне фантастики для многих из нас погасла самая яркая звезда…