Лертукке - Последняя легенда Анкаианы

- Привет тебе, великий, прекрасный и наводящий жуть, - со сварливым отвращением сказал Алик. - Если ты немного отвлечешься и перестанешь ее наводить, мы сочтем себя необычайно польщенными.

- Я думал, - Элис выскользнул куда-то из поля зрения, - ты придешь один. Я думал, ты хочешь увидеть меня.

Этот голос Нестор помнил с того самого вечера. Алику пришлось снова впиться ему в руку, когда Элис до него дотронулся.

- Элис, я давно мечтал увидеть тебя...

- Я думал, - продолжал вампир в том же тоне, - я тебе нужен.

Алик кивнул.

- Ты мне безумно нужен. Необходим.

Несс решил, что его сейчас размажут, как масло по конфорке, однако Алик молниеносным движением переставил его на другое место и сумел втиснуться между ними прежде, чем Элис успел его обойти.

- Что-то заставляло меня до сих пор думать, - сказал Алик, - что ты не забываешь своих обещаний.

- А если нынче день, в который все ошибаются? - глубокий, сильный голос Элиса не содержал в себе угрозы. Он завораживал.

- А в чем успел ошибиться ты? Во мне ты можешь быть уверен - я тут придумал, наконец, что ты можешь для меня сделать.

- Правда? - Элис приподнял угольную бровь и прикрыл глаза, - Надеюсь, она не будет касаться никого лишнего? Ведь я обещал только тебе.

- Элис, я хотел попросить тебя доставить мне одно удовольствие, которое лишь в твоей власти. Мне будет невыразимо приятно, если ты забудешь о существовании присутствующего здесь человека и дашь ему нормально досуществовать.

- А нет?

Алик порылся в кармане. Взяв руку своего наставника он высыпал в нее то, что извлек оттуда и немного погодя тихо сказал:

- Если б не он, от меня бы и этого не осталось.

- Он случайно стал иметь к этому какое-то отношение, - раздраженно прошипел Элис. - И, не сделай он этого, я б его убил.

- Это было б лучше, - прошептал Несс.

- Может быть, еще не поздно? - лукаво осведомился Халтреане у Алика. Тот уцепился за плечи Элиса, отклонясь чуть назад, плавно повел головой, откидывая волосы за спину, после чего подтянулся на одежде своего ментора обратно.

- Слушай, Элис , - в тоне Алика явственно чувствовались искорки эмоций, ему не свойственных, - я давно хотел тебя спросить - тебя заливали в пластик?

- Нет, но это не имеет... - начал было Халтреане, однако Алик его перебил.

- Неужели ни разу? И ты никогда не испытывал полной и абсолютной вынужденной неподвижности заодно с сознанием того, что она может продлиться до бесконечности? Вокруг твоего тела никогда не сжималась раскаленная, медленно остывающая среда, заставляя кожу трескаться от давления? Ты меня, чего-то разочаровал. Я думал, ты все пережил и помнишь об этом, говоря о значении вещей.

Он отпустил Элиса, и тот тут же исчез. Алик наклонил голову, не обращая внимания на его передвижения и продолжал:

- Там темно, страшно, больно и, представь себе, как это не странно, достаточно тесно. Достаточно, чтобы сойти с ума. После этого становишься обидчивым.

Элис появился и кажется, был взбешен.

- Асет заплатит за Ирму, Асет заплатит за тебя. А всякая гниль здесь ни при чем...

- Знаешь, - Алик посмотрел ему в глаза, - чем Асет раздражал меня?

- Ну?

- Сходством с тобой. Но он был честнее и сразу признался, что меня не любит. А ты как поступил?

- А я им сказал.

- Спасибо, добрый Элис. В самые страшные моменты чувствовал ласкающие флюиды разноцветных перстней с дружеской руки, и всей душой сожалел, что не могу разделить с этой, самой функциональной частью твоего...

- Черт с ним, - совершенно другим голосом сказал Халтреане. - Только заткнись и не грузи. Мне и самому это уже надоело. Он мне неинтересен... Но, если честно, я хотел достойно завершить драму и прикончить его. Ведь он убил Флориана.

- Случайно, - напомнил Алик. - Кстати, кого хотел отловить сей достойный господин?

- Не важно, - Элис поморщился. - Его было сложно понять. Но он пел. Я знаю, - Элис наконец обратил внимание на Нестора, - ты тоже умеешь это делать. А так, чтобы мне понравилось?

Нестор пожал плечами. У него не было голоса для ответа, а где взять его на песню, он вообще не знал. Но еще было понятно, что если не найдет голоса, то и его самого в дальнейшем тоже никто не найдет.

Алик остался на месте обеспокоено проследил за ними до самой сцены маленькой, угловой и очень тесной. Элис взошел вторым. Он подвинул Нестора (как тот при этом не умер, было загадкой и для него самого) и проверил наличие нужных предметов.

- Этот канал не работает, - ткнул он украшенным пальцем в рычажок.

- Обойдусь, - ответил Несс, переходя в состояние какого-то запредельного спокойствия. - Это все местное?

- Ну не мое же... Если ты мне понравишься, - проникновенно изрек Элис, - я, так и быть, соглашусь принять тебя в нашу компанию.

- Ты его сейчас так растрогаешь, что он петь не сможет, - сказал Алик. - Только и будет, что на тебя, тронутого, умиляться.

Нестор предпочел бы умиляться. В голове переливалась ленивая серая пустота. В самом деле, что может понравиться Элису, который за свою долгую жизнь наслушался и стихов и музыки по самое некуда? Голосом он его пленить точно не сможет, значит остается текст, музыка и артистизм. Вот уж действительно задача... Это тебе не на актерский поступать. Там в комиссии хоть и вредные, но все же люди, а тут предстоит ему, угрюмому затворнику, очаровать вампира... Что ему нравится он не знает. Хотя, насколько он сумел понять, нравятся контрасты, все неожиданное ( что после стольких лет может удивить?), наверно, несколько грубая, примитивная лирика... Еще ему нравится Алик. Нет, мозгами не понять, нужно вдохновение.

Несс настраивал аппаратуру и ждал его. В конце концов, подумал он, это наверняка будет его последняя песня, потому что даже если Элис не прикончит его, жить под его контролем он все равно не сможет. А его родина в свое время воспитала много знаменитых певцов, и не все они заработали известность исключительно голосовыми данными. Интересно, а есть песни, которых Элис не знает? А среди них есть что-нибудь, что мог бы знать Нестор? Вряд ли.

Итак, исполняем первое попавшееся.

- Песенка про птичку, - объявил Нестор в микрофон.

Была такая песенка. Он сам перевел ее со своего родного языка, на который она была переведена с еще одного, немало при этом изменившись. Теперь приходилась ему точно в настроение.

Текст исполнялся от имени маленькой птички, которая трепещет в когтях ястреба, и очень боится, но вовсе не того, что умрет, а того, что ястреб поднимает ее высоко в небо, откуда она больше никогда не сможет увидеть своей любимой земли. При всей лаконичности идеи текст песни был очень звучным и образным, мелодия - печальной, красивой и необычной (ее, кстати, написал Флориан, но не смог придумать слов и бросил), аранжировка, правда, страдала надоевшей простотой, но было бы странно озвучивать мысли птички симфонией, особенно когда у тебя на все не больше двух рук.