Полина Жураковска - Цветок лотоса

Полина Жураковска

ЦВЕТОК ЛОТОСА

Я не люблю свой лепесток,

Не знаю, чья возьмет.

И пусть закроется бутон,

Мы встретимся в другом.

Д. Зимин.

I

Наше бремя - тяжелое бремя:

Труд зловещий дала нам судьба.

Чтоб прославить на краткое время,

Нет, не нас, только наши гроба.

Гумилев.

В грязной маленькой лачуге воняло невыносимо, но Тереза привыкла и не к таким ароматам. Перед ней сидела древняя старуха, и это еще мягкое определение. Казалось, скелет, без зубов, с запавшими, высохшими остатками глаз, обмотали небольшим количеством предварительно вымоченных в грязи пополам с бычьей мочой тряпками. Череп старухи был лыс и сморщен так же, как кожа лица, руки представляли собой две донельзя высушенные куриные лапы с нестриженными когтями, и лапы эти в данный момент любовно, можно сказать, сладострастно, перебирали несколько золотых монет - все достояние Терезы, накопленное за несколько лет тяжелого, неженского труда. Я не могу запретить тебе сделать то, что ты задумала, девушка - прошамкала старуха. - Тем более, платишь ты честно, чудными, согреющими мою безрадостную старость монетами. Так что бери ее, и постарайся не попасться им на крючок, как попалась я. - Тут старуха достала откуда-то изпод лохмотьев древний фолиант, обтянутый дорогой кожей, с серебряными застежками. Книга никак не вписывалась в убогую обстановку лачуги и в старушечьих руках казалась драгоценностью, оброненной в грязь. Тереза поспешила взять фолиант, и сразу ощутила его тяжесть. Наконец то! Конечно же, она будет очень, очень осторожна, тверда в своих решениях и непреклонна в требованиях, и не позволит им довести себя до такого состояния, в котором оказалась Марта. Вызывание духов тонкое, и требующее немалой твердости дело. Тереза невесело усмехнулась, вспомнив те уроки из суровой школы жизни, что дались ей особенно нелегко. Некрасивой женщине трудно жить в мире. Тем более, если она бедна. Безобразной - почти невозможно. Тереза была безобразна. Косые, разного цвета глаза и кривой нос на лунообразном, покрытом густой, болезненной сыпью веснушек, лице, плоская грудь и отвисший живот - свидетельства непосильного для женщины труда. Мало того, Тереза была хрома - после какой-то детской болезни одна нога начала сохнуть, и теперь была короче другой. У любого, однажды взглянувшего на эту женщину, никогда не возникало желания повторить сей подвиг. Бедную девушку не брали работать даже в трактир, оставляя ей задние дворы, конюшни и коровьи стойла животным все равно, кто приносит им корм. Крепко прижав к себе книгу, свое последнее сокровище, Тереза пробиралась узкими, загаженными улочками, больше похожими на сточные канавы, за город. Вокруг быстро темнело, бледный свет луны совсем не проникал в ту клоаку, которая звалась нижним городом. Никто не обращал внимания на скособоченную хромающую фигурку, одиноко бредущую к городским воротам. Стражник, охраняющий вход в город, лишь мельком взглянул на еще одного уродца, которого на ночь глядя понесло невесть куда, и отвернулся, даже не подумав предупредить, что ворота вот-вот закроются, и до рассвета в город никого не впустят. Впрочем, Терезу это не волновало. Она не собиралась возвращаться в этот грязный город никогда, независимо от того, удастся ли то, что она задумала, или нет.

До наступления полной темноты девушка спешила добраться до старых развалин, бывших некогда замком непокорного воле короля рыцаря. Строптивца покарали, замок разрушили, и теперь только ветер глухо завывал в каменных руинах, пугая тоскливыми, замогильными воплями припозднившихся путников. Тем не менее, разрушенный замок представлял хоть какое-то укрытие для того, кому предстояло провести ночь вне городских стен, дававших защиту от татей ночных, вурдалаков, рыскающих по округе в лунном свете, в надежде поживиться свежей кровью. Разбойники и бандиты человеческого происхождения тоже обходили старые развалины стороной: рыцарь, когда был жив, никогда не давал спуску грабителям, устраивал облавы и старался всячески очистить округу от грязного сброда. После его смерти какая-то шайка хотела обосноваться в развалинах, но после пары ночей, проведенных под кровом человека, ненавидевшего разбой, большинство членов шайки было найдено мертвыми. А те, кто остались в живых, помешались, и рассказывали душераздирающие истории о том, как мертвый хозяин замка бродит по ночам в своих владениях, и продолжает то дело, что начал при жизни уничтожает бандитов. Простые же люди и так всегда обходили стороной места, где произошло что-нибудь страшное, окружая их паутиной туманных сказаний, пророчеств и суеверий.

Тереза посчитала, что это страшное место, забытое людьми, как раз подходит для девушки, о которой человечество тоже предпочитало не вспоминать, и для того дела, которое она задумала. Ей никто не должен помешать. Из последних сил напрягая свое измученное, искалеченное тело, девушка поднялась на высокий холм к самым развалинам и огляделась. Оказывается, уцелело гораздо больше построек, чем виделось со стороны. Почти совсем разрушена оказалась наружная стена, покрылись копотью от огня стены башен и начисто выгорели внешние деревянные ворота. Множество куч камней от разрушенной стены, черные, обугленные столбы ворот и закопченные стены создавали вид полнейшего запустения. Но, что важно, уцелели внутренние каменные постройки, и, хотя высокие охранные башни по углам тоже были повреждены, основной массив замка, врезанный в скалу, уцелел. Тереза с трудом пробралась через заваленный камнями и обгорелыми балкам двор и с трудом пролезла внутрь замка через главный вход, поперек которого рухнул каменный карниз. Остался только узкий лаз, в свое время расчищенный ворами. Внутри почти ничего не напоминало о разрухе, царившей во дворе. Нетронутыми вздымались могучие стены, сложенные из огромных каменных блоков, со стен свисали потускневшие, но все еще хорошо различимые боевые штандарты рыцарей, некогда живших в замке. Штандарты и флаги тихо покачивались, сбрасывая многолетнюю пыль, когда Тереза тихо двигалась мимо, держа в одной руке найденный здесь же факел, а другой легонько касаясь старых стен, тяжелых кистей, украшавших рыцарские знамена, старинных гобеленов и ковров, почти слившихся с серыми стенами под слоем пыли. Тереза подносила свет к портретам в тяжелых золоченых рамах, и факел бросал колеблющиеся, живые отблески на лица давно умерших людей, даря им вновь мгновения жизни. Из-под высокого стального шлема с плюмажем из перьев смотрит гордое, смуглое лицо, и обнаженный меч блестит, как настоящий, в закованной в латную перчатку руке.