Коллектив авторов - Полдень, XXI век (октябрь 2011)

Отец мой умер пять лет назад. Так сказать, погиб в битве с эпохой. Ему еще не исполнилось шестидесяти. До конца перестройки он работал старшим инженером на заводе. Потом, когда эта работа стала несовместимой с долгом – кормить семью – ушел. У него всегда было сильно развитое чувство долга.

Здравого смысла у папы тоже было в избытке, к сожалению, несколько устарелого типа. Он начал менять профессии, полагая, что для того чтобы прилично зарабатывать, достаточно правильно выбрать специальность и трудиться, не покладая рук. Перемена профессии, однако, требует времени и стоит денег… А годы идут, и на твой возраст обращают все больше внимания.

В восьмидесятые он собирал книги, в девяностые продал все, что можно было продать. Единственным источником постоянного дохода оставалась мама – она работала медсестрой на «скорой».

Тем временем мой старший брат, окончив школу, объявил, что хочет стать католическим священником. Он уже связался с ксендзами из костела. Отец этого понять не мог. Несколько месяцев семью сотрясали ссоры. Потом брат получил какую-то католическую стипендию и исчез из дома.

Отец начал болеть. До этого он никогда не жаловался на здоровье. Обследование показало запущенный рак желудка.

Я окончил школу через месяц после его кончины – и пошел на философский факультет. Признаю – последней волей родителя я пренебрег. Он хотел, чтобы я изучал финансы, а еще лучше попал в бизнес-школу. Философский факультет все же защитил меня от армии.

Первые два года я жил вместе с мамой и думал об экзистенциальных проблемах. Затем вернулся брат. Он к этому времени успел перейти из католицизма в протестантство. В первый вечер он даже дал нам что-то вроде объяснения: «По воле Божией я понял, что к безбрачию не предназначен… протестанты современнее… у них больше денег… стало быть, мне смогут дать приход…» На следующий вечер поговорить нормально нам бы уже не удалось – он объявил, что хочет разменять квартиру.

В те дни я ненадолго женился. Регина училась на журналистике и не в пример мне прилично зарабатывала. Женитьба казалась прекрасным выходом – мы тут же сняли квартиру, конфликт с братом удалось уладить сравнительно мирно. Хорошую двухкомнатную у метро мы превратили в двухкомнатную плохонькую (для мамы и меня, если я захочу к ней вернуться) и комнату для брата. Комнату он, с помощью своих протестантов, мгновенно превратил в нормальную однокомнатную квартиру. С тех пор я его не видел.

К сожалению, мама вскоре вышла замуж за водителя «скорой помощи». Жить вместе стало неудобно. Мой брак распался – Регина получила диплом и стала зарабатывать лучше, я получил диплом – и зарабатывал от случая к случаю, работая не по специальности. В первый год брака Регина пыталась разбудить во мне журналистские способности, но это ей не удалось. Я только в достаточной степени освоился с компьютером, чтобы искать сведения в Google.

– Ты дикий упрямец, – сказала она мне, уходя, – но даже тебе придется признать, что наш брак был ошибкой.

Я не стал спорить.

Думаю, я достаточно ясно объяснил, как оказался в дурацкой коммуналке почти без денег. Теперь надо объяснить, как я завербовался шпионом.

Завербоваться мне помогла женщина.

Со свалки я вернулся в свою комнату. Разброд, развал, запустение. Топчан на полу, рядом с ним несколько книжек, шаткий стол с фанерным верхом, шаткий стул. На столе черствая горбушка, половинка луковицы, стакан с недопитым чаем…

Я принял душ и переоделся.

Что-то надо было делать.

Я не придумал ничего лучшего, чем пойти в дешевый бар напротив.

Каким ветром занесло в этот бар Алевтину?

Рыжие волосы, зеленые глаза. Шпильки и «мини» при росте 185. Она блистала на гендерных штудиях. Кажется, у меня еще не было повода сказать, что я защищал свой четверочный диплом по истории науки. Славик, который меня подставил, был троечником, но учился на политологии.

Алевтина скользнула взглядом по столикам… заметила меня… подошла.

– Привет, Алекс. Скучаешь?

– Бодрюсь, Тина, дальше некуда. Садись. Тебе что взять? – к приходу Алевтины я успел выпить литра полтора пива. Чувствуются ли в этих моих словах, как должно, разброд и шатание?

– Минералки. Без газа, со льдом, – она села рядом со мной, скрестив вытянутые ноги. – Есть информация, что у тебя проблемы.

– Кто тебе сказал?

– Неважно. Я знаю, что есть.

– Ну, допустим, – когда шанс является в виде такой красавицы, отказываться нельзя.

– А тут и допускать нечего. Для тебя есть работа. Возьмешься – тебя прикроют.

– Час от часу не легче. Мне уже предложили одну работу. И главные проблемы у меня как раз с этой стороны.

– Я про них и говорю. Если возьмешься – от мусорной мафии тебя прикроют. Работа сверхурочная, ты сможешь оставаться там, где есть.

– И кто же меня прикроет – колумбийские бароны?

– Не волнуйся – прикрытие чистое. Сможешь поработать на благо человечества.

– Интересно, у кого это такие чистые руки. ФСБ, что ли?

– Дурак ты, Алекс.

– А тогда кто?

На объяснения у Алевтины ушло несколько часов. Она отвезла меня к себе на квартиру. К концу вечера (т. е., часам к трем утра) я совершенно протрезвел. Так что к тому моменту, когда я наконец согласился пойти на службу к «кочевникам», я был в трезвом уме и твердой памяти. Конечно, трудно устоять, когда тебя вербует Алевтина.

Добавлю – между нами ничего не было. Впервые за много недель я заснул спокойно в чистой постели, испытывая перед нею – она легла в соседней комнате – что-то вроде благоговения.

«Кочевники» – не такая уж и страшно продвинутая космическая цивилизация. Объяснение заложено в самом принципе их организации. Этот принцип – постоянное движение с око-лосветовыми скоростями. На практике он, как всякое правило, допускает (и даже предполагает) исключения. В случае «кочевников» это остановки на планетах. Они осуществляются по тщательно спланированному графику, чтобы не нарушить синхронизации между кораблями, учитывающей релятивистское сокращение времени. Никакой собственной планеты у «кочевников» давно нет.

Ради экономии энергии для смены направления движения часто используются «черные дыры» – достаточно аккуратно пролететь вблизи.

Когда-то я читал о чем-то подобном в какой-то фантастике, но одно дело – тешиться идеей из растрепанной книжки, и совсем другое – убедиться, что нечто в этом роде существует в действительности.

Слушая Алевтину, я начал задумываться. Может, она и сама – из «кочевников»? Я прямо спросил ее. Она улыбнулась, посмотрела мне в глаза зелеными глазами и сказала, что это не так. «Кочевники», объяснила она, охотно вербуют агентов, живущих в «медленном времени».