Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

— Уходите вместе с остальными, Учитель, — бросил он через плечо, продолжая выдавливать из себя остатки энергии на поддержку «щита» и левитационного посыла Кронрэя.

Паском сделал вид, будто не слышит.

Купол опять заскрежетал.

— Не держи зла, братец, если что, — сказал Ал, который не умел ничего, но все же остался рядом с Учителем и другом.

— Дурак! — рявкнул в ответ Тессетен. — Вали отсюда!

Вместе с выбежавшими на воздух людьми Ормона обернулась. Напоследок Паском успел сделать знак, и она поняла его веление. Но зачем нужно было, чтобы она делала это снаружи? Внутри, рядом с ними, было бы проще. Кроме того, там никто бы не охал и не паниковал, как сейчас это делает придурочная мамаша Танрэй.

Ормона сжалась в пружину и выкинула львиную долю сил в купол, на несколько секунд переиначивая содеянный Паскомом воздух, который уже стал возвращаться в исходное качество, и превращая его в огненный вихрь над головами оставшихся. Кулаптр что-то крикнул своим спутникам там, за стеклом, и взмахнул рукой. Все они кинулись к выходу. Щита и огненного смерча хватило на полторы минуты, затем материал вернулся в прежнее состояние. Стекло обрушилось внутрь павильона. Ормона с ужасом ощутила, что лишилась почти всех сил, и та малость, которая осталась, ничего не решит, случись вдруг что-то еще.

Ал посмотрел на нее с отвращением, а она выдавила в ответ гордую и невозмутимую — словом, свою обычную — улыбочку. Не думай, баловень судьбы, это все не ради тебя. Твои звезды еще долго будут целовать тебя — радуйся!

Она не перестала улыбаться, даже увидев, как муж, которого только что чудом миновала верная погибель (очередная верная!), ни о чем не раздумывая, кинулся к обломкам ассендо, где плотной завесой в воздухе застыла мельчайшая пыль.

— Сетен, ты куда?! — крикнул Ал ему вслед.

Счастливчик даже и не вспомнил о своей женушке! Потрясающе! Да и то верно: о ней есть кому позаботиться. Ормоне хотелось сейчас закричать, обрушить все остальные постройки комплекса, убить всех, кто сейчас тоже видит, как ее муж носится по обломкам и ищет чужую жену, которой там, ко всему прочему, давно нет.

С каркаса ассендо сорвалась последняя плита. Ормона хрипло вскрикнула. Вот оно и случилось! А в ней самой осталось так мало жизни… Ах, если бы она сдуру не расщедрилась на излишне длительную подмогу Паскому — они успели бы выскочить и за полминуты огненного смерча… И теперь она смогла только слегка изменить траекторию падения — остановить плиту полностью было невозможно.

Каменная глыба подпрыгнула от ее удара, завалилась на какой-то обломок, а тот, сдвинутый ею, наехал на Тессетена. От боли тот потерял сознание, и за миг до него замертво осела на землю испитая до капли Ормона. Кроме невесть откуда прибежавшего Ната, ее никто не заметил. Волк подполз к ней, привалился боком к бедру неподвижной женщины, чтобы согреть, и стал лизать ледяные руки.

Гвардейцы Саткрона на девять голосов утверждали, будто видели атме Танрэй убегающей прочь от комплекса. Паском бинтовал переломанные ноги Тессетена. Одна была повреждена незначительно, а при виде второй кулаптр нахмурился и что-то пробормотал. Раненый так и не пришел в себя.

Не глядя на подошедшую к ним Ормону, которую каким-то волшебством смог вернуть к жизни чудной волк, Дрэян приказал подать машины, чтобы отвезти людей в город.

И тут показалась Танрэй — невменяемая, в мокром, окровавленном на груди платье, с широко раскрытыми от ужаса глазами. Ал и ее родители бросились навстречу. Будто не видя их, она заскочила в машину, что увозила Тессетена и Паскома в кулапторий.

Ормона опустила глаза и посмотрела на стоявшего у ее ноги Ната.

Нат поднял глаза и посмотрел на бледную, как покойница, Ормону.

— Не обижайся, пес, если когда-нибудь я придушу твою подопечную.

Волк широко зевнул и улыбнулся.

Паском вернулся домой глубокой ночью и потер глаза, увидев у ворот в цветник Ормону, которая прикорнула в траве, прямо на плече у волка. Нат тоже дремал, но, учуяв кулаптра первым, поднял голову.

— Вы что здесь делаете? — удивился кулаптр, отпирая замок и разглядывая поднимавшуюся на ноги Ормону.

— Его, — ответила она хрипловатым голосом, небрежно мотнув головой в сторону пса, — надо заштопать. А я хотела бы получить от вас несколько внятных объяснений.

— Тебя совершенно не интересует самочувствие твоего мужа?

— Там было кому интересоваться его самочувствием, — холодно отрезала Ормона, пропуская вперед хромающего Ната и входя сама, а потом повернулась, поджидая, пока вошедший последним хозяин запрет ворота. — Ну и как он? — ей удалось выдержать паузу до того, как она окончательно сломалась в своем упрямстве.

Паском неодобрительно покачал головой:

— Что же мне делать с твоим безумием, девочка? Почему ты не идешь прямой дорогой, зная, что она существует?

— Вы ответите? — она вздернула бровь.

— Он плохо.

— Зимы и вьюги!

— Кость правой ноги раздроблена в мелкое крошево от колена до щиколотки. Суставы — тоже повреждены. Разорваны наружный и внутренний мениски, поэтому вряд ли он теперь когда-нибудь сможет согнуть ногу в колене.

Ормона что-то прошипела, и Нат стал быстро гладить языком ее руки. Паском взял ее за плечи и посмотрел в глаза:

— А теперь просто представь, что если бы ты была не там, а где-то в другом месте, то я говорил бы сейчас эти слова не о его ноге, а о позвоночнике и голове…

— Так вы знаете… — горько ухмыльнулась она.

— Задача у меня такая — знать.

— Ну так почему же…

Он прервал ее речь кратким жестом руки:

— Не предсказывать кому-то что-то, а знать! И возьми себя в руки, ты ведь не «полудурочная мамаша Танрэй».

Женщина отвернулась, тень снова набежала на ее лицо — снова, видать, вспомнила о хозяйке и том безумстве, которое проявил Сетен на развалинах павильона Теснауто. Волк вздохнул.

— Ему стоило бы устроить переселение души в более умное тело с более умными мозгами… — буркнула она.

Покуда Паском шил рану волка, Ормона молча следила за его работой. Усыпленный наркозом, Натаути спал, но она все равно не хотела говорить при нем. Когда они наконец ушли в гостиную, Ормона спросила:

— Зачем вы взялись за этот спектакль, Паском?

— И что, это заботит тебя в первую очередь?!

— Ответьте, кулаптр! Зачем вы взялись за этот спектакль Танрэй?

Бывший советник развел руками:

— А у меня разве был выбор?

— Да. Вы могли вправить ей мозги, могли объяснить, что это кощунство, что…

— Она имела на это право.

— Какое право она имела касаться этой истории? Какая из нее Танэ-Ра?! Зачем, играя Тассатио, вы намекали на Сетена? Танрэй не знает и не помнит ничего! Она глуха, слепа, слаба и глупа!