Журнал «Если» - «Если», 2003 № 12

Когда они возвращались назад, Де Вит, вытирая испачканные глиной руки, негромко сказал:

— То, что на этой земле ничего не растет, больше не имеет никакого значения. Когда о находке станет известно, компания, несомненно, попытается выкупить ваш надел.

— Даже несмотря на то, что я нашла алмаз не там? — осторожно уточнила Мэри.

— Да. — Де Вит кивнул головой. — Позвольте дать вам один совет: на вашем месте я бы не стал особенно торговаться, а согласился с той ценой, которую они предложат. Впрочем, этой суммы должно в любом случае хватить на билет на Землю для вас и ваших дочерей.

— Хорошо, я возьму их деньги, но покидать Марс я не собираюсь, — ответила Мэри. — Я прожила здесь уже больше десяти лет; правда, по большей части мне не везло, но я выстояла. И будь я проклята, если первая же серьезная удача заставит меня уехать! Мой дом здесь, мистер Де Вит, здесь, а не на Земле.

Адвокат рассеянно потеребил бороду.

— Поверьте, после продажи алмаза у вас будет достаточно денег, чтобы жить на Земле припеваючи. Что касается Марса, то его ожидают большие перемены. Как только в БМК поймут, что здесь все-таки можно сделать большие деньги… Пройдет совсем немного времени, и вы не узнаете Марс!

— Мне кажется, на местную пивоваренную промышленность не повлияет никакая алмазная лихорадка. — Мэри улыбнулась. — Ведь шахтеры пьют пиво, правда? В любом месте, где люди зарабатывают большие деньги, им необходимо как-то их тратить.

— Это верно, — со вздохом согласился Де Вит.

— Только подумайте, какие возможности откроются передо мной! — с воодушевлением продолжала Мэри. — Мне больше не придется пользоваться отслужившим свой срок оборудованием и материалами со свалки компании. Вот смотрите… — Остановившись у прозрачной секции Трубы, она жестом указала на протянувшуюся до горизонта красную песчаную пустыню. — Вся эта земля — ничья. За время моего здесь пребывания я могла бы уже тысячу раз купить ее за бесценок или просто объявить своей, но что бы я стала с ней делать? Ведь кроме земли мне понадобились бы свет, вода, тепло и визиопанели, а они — в руках проклятой компании!

— Но с деньгами…

Мэри решительно кивнула.

— Когда у меня появятся деньги, все будет по-другому, — твердо сказала она.

Блестящие перспективы настолько захватили Мэри, что она все больше ускоряла шаг, и Де Вит, пытавшийся не отставать, с непривычки совершенно запыхался. Запрыгнув в шлюз, Мэри сорвала с лица кислородную маску, швырнула на пол и, с торжествующим видом оглядев ожидавших ее возвращения домашних и друзей (им она показалась похожей на римского триумфатора, который вернулся с поля битвы и теперь готовится совершить ритуальное возлияние в ознаменование одержанной победы), воскликнула:

— Поздравьте меня скорее! Я — самая богатая женщина Марса!

— Значит, ты все-таки поставила на Манко, — с упреком заметила Роуэн.

— А вот и нет, — сказала Мэри и ткнула пальцем в Де Вита, который как раз показался из шлюза. — Знаете, кто этот джентльмен? Позвольте представить вам мистера Элифалета Де Вита, моего доброго друга из Амстердама. — Она многозначительно подмигнула. — Должна сообщить вам по секрету, это не человек, а настоящий бриллиант. Самый настоящий неограненный алмаз! И он привез вашей матери очень, очень добрые вести.

На несколько мгновений под куполом воцарилась потрясенная тишина, потом Мона запрыгала на месте и захлопала в ладоши.

— Бриллиантбриллиантбриллиантбриллиантбриллиантбриллиант!!!

— А сколько денег нам за него дадут? — тотчас осведомилась практичная Роуэн.

— Я точно не знаю… — Мэри покосилась на адвоката. — Сначала нужно подписать соответствующие бумаги и найти покупателя, но я уверена: денег будет достаточно, чтобы все мы стали обеспеченными людьми.

— Весьма вероятно, — подтвердил Де Вит, с трудом переводя дух.

— Ур-ра! Наконец-то мы перестанем быть БЕДНЫМИ! — завопила Мона, продолжая скакать.

— Моя поздравлять, мама, — сказал Манко.

— Поздравляю! — присоединился к нему Чиринг.

Мистер Мортон неуверенно хихикнул.

— Означает ли это, что вы намерены… покинуть Марс? — спросил он. — Как же мы будем без вас?

— Я никуда не собираюсь, — заверила его Мэри, и мистер Мортон сразу приободрился.

— Это прекрасно, мэм, просто прекрасно! Меня, знаете ли, никто не ждет там, Внизу, и возвращаться мне совершенно некуда. Другое дело — Марс. Он стал для меня единственным местом, где я действительно чувствую себя…

— Мы правда никуда не уедем? — сдавленным голосом переспросила Элис. — Ты это хочешь сказать, мама? Неужели ты СНОВА хочешь сломать мне жизнь?!

И, круто повернувшись, она бросилась прочь. Ее спальная антресоль находилась под самым потолком; добраться туда можно было только по веревочной лестнице, поэтому удалиться в спальню, чтобы, хлопнув дверью, упасть на кровать и разразиться гневными рыданиями, Элис не смогла бы при всем желании. Вместо этого она забилась в самый темный угол за бродильными чанами и заплакала громко и яростно.

— …чувствую себя как дома, — закончил мистер Мортон.

Элис могла плакать сколько угодно, но она оказалась в меньшинстве.

Роуэн сразу решила остаться на Марсе.

Мона колебалась, пока ей не сказали, что в настоящее время на Земле на десять девушек приходится даже меньше одного юноши (если точнее, то ноль целых восемьдесят одна сотая). После этого она твердо решила связать свое будущее с Красной планетой.

Чиринг тоже не собирался никуда лететь. Благодаря его «Депешам с Марса» число подписчиков «Катманду пост» (которую, кстати, возглавлял муж его сестры) увеличилось вдвое. Кроме того, серия разоблачительных марсианских статей Чиринга была основным претендентом на высшую награду Союза журналистов Непала.

Манко не хотел возвращаться потому, что не мог оставить труд всей своей жизни, а перевозить его было весьма затруднительно. Небольшой грот в трех километрах от «Королевы» он оборудовал под часовню, главной святыней которой стала собственноручно отлитая им из камня копия статуи Пресвятой Девы Гваделупской в натуральную величину. Статую обрамляли розы из красной марсианской пыли, замешанной вместо воды на крови Манко. Работа была еще не закончена, однако уже сейчас его творение внушало благоговение и мистический ужас.

Эри, когда ее спросили, хочет ли она отправиться на Землю, пришла в такое смятение, что ее глазной телескопический протез беспорядочно выдвигался вперед и убирался обратно в течение добрых пяти минут. Лишь по прошествии этого времени Эри сумела взять себя в руки и пробормотать, что никуда не поедет. Почему — уточнить не пожелала. Несколько позднее она выпила на кухне полбутылки виски «Блэк лейбл» и свалилась без чувств за бункером для солода.