Жюль Верн - Город будущего

Вопреки всему Мишель продолжал свой путь и вскоре был буквально оглушен ужасающим грохотом, вырывавшимся из огромного зала, где свободно размещались десять тысяч человек. На фронтоне огненными буквами сияла надпись:

Да! Действительно, электрический концерт! А какие инструменты! Двести фортепьяно, соединенных между собой по венгерскому способу [192] Намек на Ференца Листа, легендарная виртуозность которого была для современников за гранью понимания. с помощью электрического тока, звучали одновременно, повинуясь пальцам одного лишь артиста! Одно-единственное фортепьяно мощностью в две сотни инструментов!

— Бежать, бежать! — прокричал несчастный, преследуемый неотвязным демоном. — Вон из Парижа! Только вдали от него я сумею, быть может, обрести покой!

Ноги не держали его, но, поборов собственное бессилие, он почти ползком добрался до водоема Виллетт, но там окончательно заблудился и, решив, что он находится у ворот Обервилье, пошел по нескончаемой улице Сен-Мор. Через час он был возле здания тюрьмы для малолетних преступников на улице Рокетт.

Тут его поджидало еще одно зловещее зрелище: готовясь к утренней казни, строили эшафот!

Под веселое пение плотников помост вырастал буквально на глазах!

Мишель в ужасе отшатнулся и тут же с размаху налетел на какой-то открытый ящик. Подымаясь, он обнаружил внутри металлического корпуса электрическую батарею.

Тут его осенило: голов больше не рубят, теперь убивают электрическим зарядом! Это больше походит на божественную кару!

Несчастный издал душераздирающий вопль и бросился прочь.

Колокол церкви Святой Маргариты пробил четыре раза.

Где провел наш герой остаток этой страшной ночи? Куда завела его судьба? Заблудился ли он, тщетно пытаясь вырваться из этого проклятого, ненавистного Парижа? Трудно сказать.

По всей вероятности, он кружил по бесчисленным улицам возле кладбища Пер-Лашез, поскольку Остров Мертвых теперь оказался в окружении жилых кварталов. Париж уже простирался на восток вплоть до фортов Обервилье и Роменвиль.

Как бы то ни было, но, когда первые лучи зимнего солнца озарили заснеженный город, Мишель очутился на кладбище.

Он совершенно обессилел, мысли его застыли, из памяти стерся даже образ его милой Люси. Несчастный напоминал блуждающий призрак: здесь, среди могил, он был не посторонним, он чувствовал себя как дома.

Он пошел по главной аллее, потом свернул вправо и по вечно сырым тропинкам дошел до нижнего кладбища.

Все вокруг сверкало первозданной снежной белизной. Отяжелевшие ветки деревьев, склонившиеся над могилами, словно оплакивали умерших, роняя вниз капли тающего на солнце снега. Только кое-где, на вертикально стоящих надгробных камнях, где снег попросту не мог удержаться, можно было прочесть имена покойных.

Вскоре показалось полуразрушенное надгробие Абеляра [194] Абеляр Пьер (1079–1142) — французский средневековый философ, богослов и поэт. Трагическая история его любви к Элоизе стала известна благодаря переписке влюбленных, полной неподдельного чувства. История этой любви вдохновляла многих поэтов и писателей. и Элоизы; три колонны, служившие опорой источенному временем архитраву, [195] Архитрав — балка, лежащая на капителях колонны или на стенах. еще держались прямо, подобно Грекостасису [196] Грекостасис — место, где Римский сенат заставлял ожидать иностранные депутации. на римском Форуме.

Взгляд несчастного безразлично скользил по именам на могильных плитах: Керубини, [197] Керубини Луиджи (1760–1842) — натурализованный француз, автор многочисленных опер и духовных хоровых и симфонических произведений; с 1821 года был директором Французской консерватории. Абенек, [198] Абенек Франсуа-Антуан (1781–1849) — композитор и известный дирижер, основатель Общества консерваторских концертов, один из ведущих во Франции исполнителей симфонических произведений Бетховена. Шопен, Массе, Гуно, Рейер. [199] Рейер Эрнест (1823–1909) — французский композитор, автор опер «Саламбо», «Сигурд» и многих других; произведения его отличались тщательно разработанной формой и богатой оркестровкой. Здесь упокоились те, кто жил музыкой и, возможно, умер ради нее! Однако ничто не привлекло его внимания.

Мишель миновал и надгробие, на котором не было ни дат, ни украшений, ни трогательных надписей, но стояло одно лишь чтимое в веках имя — Ларошфуко. [200] Ларошфуко Франсуа (1613–1680) — французский писатель-моралист; из его произведений наибольшую известность получили «Мемуары» (1662) и «Максимы» (1665).

Затем он очутился в маленьком городке опрятных, как голландские домики, могил, с начищенными до блеска оградами и полированными пемзой ступенями. Его охватило непреодолимое желание войти туда.

«И, главное, остаться, — подумал Мишель, — упокоиться здесь навсегда».

Созерцание кладбищенских памятников, представлявших все архитектурные стили, от греческого, римского, этрусского, византийского до ломбардского и готического, включая эпоху Ренессанса [201] Ренессанс — французское название эпохи Возрождения. и XX век, невольно рождали мысль о равенстве всех перед смертью, ибо упокоившиеся и под мраморными, и под гранитными плитами, и под простым деревянным крестом равно обратились в прах.

Молодой человек постепенно взбирался выше и выше по похоронному холму. Когда же силы совсем покинули его, он прислонился к мавзолею Беранже и Манюэля. [202] Манюэль Жак Антуан (1775–1827) — французский политический деятель, депутат, бывший во время Реставрации символом либеральной оппозиции. Этот каменный корпус без резьбы и скульптур все еще стоял, подобно пирамиде в Гизе, охраняя вечный покой двух объединившихся в смерти друзей.

В двадцати шагах, поодаль, генерал Фуа, [203] Фуа Максимильен Себастьен (1775–1825) — французский генерал, депутат, бывший, как и Манюэль, символом оппозиции режиму Реставрации, в 1811 году прикрывал отход французских войск, в битве при Ватерлоо был ранен. облаченный в мраморную тогу, словно наблюдал за ними и, казалось, продолжал защищать обоих друзей-единомышленников.

Неожиданно в голове несчастного промелькнула мысль отыскать знакомые имена среди тех, чьи могилы уцелели, но ни одно из них ничего не говорило ему. Многие, даже самые громкие имена стерлись от времени, эмблемы исчезли, руки, некогда соединенные, распались, гербовые щиты разрушились, а сами могилы обратились в прах!

Мишель продолжал идти, сбивался с пути, возвращался, цепляясь за железные ограды. На глаза ему попадались то Прадье, [204] Прадье Джеймс (1794–1852) — французский скульптор, ваявший преимущественно на античные сюжеты. чье мраморное изваяние «Меланхолия» рассыпалось в пыль, то истершийся Дезожье [205] Дезожье Марк Антуан (1772–1827) — шансонье и водевилист. в бронзовом медальоне, то памятник Гаспару Монжу, [206] Монж Гаспар (1746–1818) — французский математик, один из основателей Эколь политекник. поставленный его учениками, то скрытая вуалью фигура плакальщицы Этекса, [207] Этекс Антуан (1808–1888) — скульптор и архитектор одного из рельефов Триумфальной арки на площади Этуаль и многочисленных надгробий. все еще припадавшей к могиле Распая. [208] Распай Франсуа-Винсент (1794–1878) — биолог и политический деятель республиканской направленности; один из лидеров борьбы за всеобщее избирательное право; до 1863 года находился в изгнании.