Лавр Сивер - Авария или В ожидании чуда

Что он такого натворить успел? - думал Соловей, - не иначе, впутался в какую-то историю. То из ямы его доставай, то вот, отдувайся тут за него! А Палыч с Виктором в это время сновали по комнатам, собирая необходимые в дороге вещи. Ольга же, то бродила за ними хвостом, не зная, куда себя деть, то сидела в уголке, изредка переговариваясь с Мариной. Забравшись в кресло с планшетом, Милевская уже полдня выправляла биографии. Еще немного времени и, судя по всем базам, они чудесным образом станут беженцами из зоны отчуждения. Ольга станет учащейся гимназии № 44 города Равска, Витя - ее любящим папашей, ну а сама Марина в родственники набиваться не стала, ограничившись изменением анкетных данных. Теперь в ближайшем городе можно будет выправить настоящие документы, любой запрос подтвердит правдивость этих сведений.

- Разумеется, я вас туда не гоню, - сказал Палыч накануне вечером, - но, помилуйте, как же мы будем жить? У нас ни нормальных продуктов, ни медицины, надо еще во что-то одеваться. Или в шкурах ходить будете? Девочка, опять же, ей как быть? Перекантуетесь у моего друга, а если прижмет, можно вернуться сюда в любой момент, правильно? Леха парень надежный, с ним не пропадете.

Оказалось, Палыч связался со своим приятелем и тот, по старой дружбе, согласился приютить «родственников» у себя в доме. Леха жил в большом селе, неподалеку от границы с китайской полосой, где власть была, но вялая, бесхарактерная, в лице главы администрации и участкового полицейского с помощником, погрязших во взяточничестве и замешанных в контрабанде всего, что можно только провезти через границу. Лехе не очень нравилось жить в таком бардаке, но дом продать было сложно, да и жалко - родина все-таки. Существовала и еще одна весомая причина, по которой Леха предпочитал жить в опасной близости от полосы, - он сам довольно успешно промышлял контрабандой.

Сам же Палыч собирался домой, и как Храмов с Мариной ни отговаривали его, стоял на своем. Каждый раз, когда он заговаривал о том, что творилось в Равске, его физиономия была словно у камикадзе, довольного тем, что надвигающаяся надстройка вражеского корабля уже никуда не денется. По огоньку в глазах угадывалось, что руки у Володи истосковались по любимому делу, и шибко чешутся.

Несмотря на то, что со времени возникновения полосы население увеличилось в несколько раз, разросшееся вдоль реки село, которое когда-то и почему-то назвали Тройкой, городом так и не стало. Селяне, числом более шестидесяти тысяч, сновали по новым улицам Тройки, застроенным как времянками, так и капитальными каменными строениями, а на главном проспекте даже изредка образовывались пробки из огромных блестящих китайских внедорожников, так любимых местными стилягами и воротилами. Игорные и питейные заведения процветали, бойко шла торговля. К общей массе дельцов всех мастей, искателей приключений, контрабандистов и преступников, стекавшихся сюда со всех концов страны, с недавнего времени прибавились еще и наши беженцы.

Труднее всего оказалось пробить твердые лбы сотрудников миграционного отдела и, как ни врали им Марина с Виктором, что денег у них нет даже на пропитание, твердолобые тянули с оформлением паспортов больше трех недель. Ожидали привычную взятку, не иначе. Деваться было некуда, пришлось ждать, не могли же они сорить деньгами направо и налево, это бы вызвало подозрение. Получив, наконец, свои самые настоящие липовые паспорта, они отправились дальше уже полноправными гражданами, на поезде, и спустя сутки благополучно постучались в зеленые ворота Лехиного дома.

После дикости затерянного в горах Борового, Тройка показалась им бурлящим мегаполисом. Храмову было все равно, а Милевская заметно оживилась. Гостеприимный хозяин не только радушно принял их у себя, но и обеспечил работой. Храмова взял себе в помощники, контролировать прибытие и отправку товара, и Виктор, отдохнув пару дней, усердно принялся наводить порядок на порученном ему участке. А Марина вместе с Ольгой пока слонялись без дела, девочку на будущей неделе решили определить в выпускной класс, получать аттестат, до экзаменов оставалось всего пару месяцев.

- Говорю же вам, китайцы очень хитрый народ, - вещал Леха, отхлебывая крепко заваренный чай, - может быть на душу населения у них и меньше талантов, чем у нас, но общим числом они нас пересилят. Вы только подумайте, почти все китайцы, с кем я имею дело, выучили русский. Представляете? Это же сколько старания надо иметь! Но дела с ними вести можно, обманывают, конечно, но редко. Нашего брата боятся, по большей части стараются держаться того, кто их не дурит. Да... а уж дурят их, родимых...

- Дурят? - спросил Виктор улыбаясь, и жуя очередной кусок испеченного Лехиной женой вкуснейшего пирога с вареньем.

- Дурят, брат, еще как! - продолжил Леха, - вот, намедни, Семеныч сподобился им продать немного краденой ткани, которую его свояк взял по-дешевке. Так ведь они эксперта привели с походной химлабораторией, и пока не убедились в составе и качестве материала, деньги не отдали. Ну, а как им еще быть? Вон, в прошлом году рассказывали, как продали им автоматы без пружин каких-то. Вот потеха была! А китайцы сами виноваты, цену снизили, уже когда товар был привезен. Потом эти пружинки докупали отдельно. А все жадность...

В Лехином доме пахло совсем по-деревенски - деревом, молоком и дымком. Гости, разомлев после бани, быстро разошлись и уснули крепким здоровым сном, не ощущая больше никакой опасности. На следующее утро все четверо отправились в школу. Марину и Ольгу, в сопровождении новоиспеченного папаши, провели в кабинет завуча.

- Входите, пожалуйста, - пригласила их хозяйка кабинета и, поправив стопку бумаг на столе, встала, собираясь выйти навстречу визитерам.

Поправляя светло-серое платье, и без того ладно сидевшее на ее прекрасной фигуре, она сделала пару шагов к гостям и застыла в растерянности. Ольга, помедлив мгновение, бросилась к ней на шею и зарыдала. Прижимая к себе дочь, Рита смотрела на Виктора, навернувшиеся ей на глаза слезы мешали разглядеть его сильно изменившееся лицо.

- Я знала, что ты придешь, но почему так долго? Почему ты шел так долго, Витя?

- Витя погиб, - ответил он, сжав кулаки и силясь не показать своих чувств, - помнишь, тогда, в феврале?

- Знаю. Но я все равно ждала, - сказала она, не обращая внимания на текущие по щекам слезы, - и дождалась. Ты прости меня...

Храмов узнал, что всю ее жизнь изменила всего лишь одна фраза. Совершенно случайно, в сердцах оброненная, она сломала все то, что еще оставалось целым в их отношениях, в их семье, если то, что было, можно было назвать семьей. Настал момент, когда она поняла, что, обладая такими возможностями, как у Горского, можно легко менять мир по своему разумению. Вот только каждый это делает согласно своему воспитанию и интеллекту. В прежние времена большинство сильных мира сего следовали веками устоявшимся правилам. Но эти правила, составленные воротилами мирового порядка в незапамятные времена, в настоящее время, мягко говоря, стали не актуальны. Малая толика человечества, в лице спаянной одним интересом группы лиц, с каждым годом все с большим маниакальным упорством обменивает жизнь колоссального количества других людей, на золотые гвозди, которые неизбежно вобьют в их же собственные гробы.