Лавр Сивер - Авария или В ожидании чуда

- Как же я проголодалась! - сказала Светка, загружая в рот очередную ложку бобов и щурясь от наслаждения, - еще бы помыться и поспать.

Открывший было рот, чтобы согласиться с заявлением, Соловей, вдруг вытаращил глаза, но не произнес ни слова. Светлана, проследив его взгляд, от неожиданности выронила ложку, звонко забренчавшую по полу. В дверях стоял коренастый парень с ружьем в руке и зловеще улыбался. Как он смог так тихо прокрасться, начинающие мародеры понять не могли.

- Вот вы и попались, - сказал он, по-хозяйски ставя ружье в угол, - ладно, расслабьтесь, я друг Витьки Храмова, зовут меня Володя или Палыч, как вам будет угодно. Да вы ешьте, ешьте.

- Палыч? Да, помню, Витя рассказывал, постой, а как ты нас нашел? - очнулся Соловей.

- Элементарно, это мои консервы. И колбаса, - сказал Палыч и рассмеялся, глядя на их ошарашенные лица, - вы у меня дома, господа.

Он добрался до дома очень быстро, всего за трое суток. Сначала на велосипеде, потом рекой, потом пешком, обходя стороной населенные пункты, и на попутных машинах, по объездным, преимущественно грунтовым дорогам.

Несмотря на протесты, Палыча накормили и почистили его одежду. Запуганная донельзя дама быстро затащила его в дом, то и дело оглядываясь. Она боялась всего. Боялась за мужа, уехавшего несколько дней назад к родственникам и до сих пор не вернувшегося, за дочь, за дом, чуть не спаленный людьми коменданта и едва не ограбленный бандитами.

Уговорив Тарасова дождаться темноты, хозяйка поведала ему о новом порядке, насажденном в поселке комендантом и его прихлебателями. Комендант был не местный, вроде как из районного центра, при старой власти он, говорят, в полиции работал, но его, то ли турнули, то ли сам ушел. А помощники у него были местные, три лоботряса, они и раньше покоя людям в поселке не давали, а теперь, когда им форму выдали и «блямбы» на грудь повесили, и вовсе распоясались. Однажды, через несколько дней после отъезда мужа, они ввалились к ней в дом и стали издеваться, а встретив отпор, разломали мебель и устроили обыск. Когда уходили, один из них поджег в сарае сено. Едва удалось потушить.

- Уже стемнело, можно идти, - сказала приютившая Палыча женщина, пытаясь что-то разглядеть в темноте за окном, - пойдемте, я вас провожу.

В темном коридоре она замешкалась и, нырнув в кладовую, вынесла и дала ему в руки ружье.

- Нет, не возьму, - категорически заявил Тарасов, - Вам тут оно нужнее, а я еще достану себе.

- Не спорьте, берите, не дай Бог найдут ироды эти. Они ведь его и искали, кто-то донес, что я ночью стреляла, когда ко мне бандиты полезли.

- Бандиты? - переспросил Палыч.

- Ага, слышу, в сенях хрустнуло, это они дверь поддели, ироды проклятые, ну я и перепугалась тогда. Сама не помню, как пальнула, из ружья-то.

Они спустились по тропинке к реке, внизу тихо и редко плескались волны, в сумерках еле видны были очертания прибрежных кустов. Безветрие и мрак окружали их, и Тарасов шел вдоль берега вслед за дамой, ориентируясь больше по слуху.

Лед с реки сошел всего несколько дней назад, и от воды сильно тянуло холодом. Когда они добрались до лодки, вышла луна, сделав видимыми одни предметы, и погрузив во мрак те, что оказались в тени.

- Если вдруг, ну, мало ли, увидите Степана, - сказала она на прощанье, - он такой, знаете, среднего роста, волосы рыжие, его такого далеко видно, в серой куртке он уехал, с воротником меховым. Рюкзак еще синий. Если встретите, так скажите что... скажите, что я его жду. Может... может, помощь ему нужна...

Женщина закрыла рот ладонью, глаза наполнились слезами, она всхлипнула, махнула рукой, повернулась и поспешила от берега, оставив Палыча наедине с лодкой. Палыч стоял, как истукан, сжимая в руке ружье с истертым до белого состояния стволом и лишенным лака обшарпанным прикладом, и глядел на хрупкую фигурку, карабкающуюся вверх к поселку, где ее дожидалась смелая девочка. Он вспомнил парня с синим рюкзаком, того, на станции... А еще о друзьях, отправленных к полосе. Как они там?

У друзей же к тому времени многое переменилось.

- На протяжении столетий, со времени прихода к власти иноземцев, в стране преобладает деструктивная тенденция, -рассуждал новый помощник Риты, сидя рядом с ней в кресле идущего на посадку самолета. - Медленно, но верно от страны отторгаются территории. А сколько утеряно земель, находившихся под нашим протекторатом и влиянием, и сколько еще предстоит отдать? Земли в Америке, Китае, Польша и Финляндия, Средняя Азия, Закавказье и Прибалтика, Украина, Белоруссия и Молдавия, Дальневосточные и Сибирские области. Теперь Черноморское побережье. Что останется, в конце концов, от русского государства?

- Кого из членов совета это волнует? - спросила у него Рита.

- По большому счету - никого, - ответил помощник, на всякий случай еще раз заглянув в старомодный ежедневник, который он постоянно носил с собой.

- Ну, что же, теперь им придется волноваться по этому поводу, будем вынуждать, - с сарказмом сказала Рита и отвернулась к иллюминатору.

Верхушки лишенных листвы деревьев стремительно приближались. Внизу проплыла дорога с ползущими по ней автомобилями, лес кончился, сменившись заснеженным полем, и через несколько секунд колеса коснулись посадочной полосы. Двигатели взревели, мягко вдавив привязные ремни в животы пассажиров. Небольшой самолет, совершив посадку на бывшем военном аэродроме, шустро подкатил к ангару. Вышедшую из самолета Риту живо посадили в автомобиль, толстенная бронированная дверь глухо захлопнулась и машина бесшумно двинулась в веренице таких же черных лимузинов. Время от времени, обгоняя друг друга, машины неслись в сторону загородной резиденции Горского.

Рита не знала, как повернется ее судьба, но решение было принято. Жалкому существованию среди забитых, выживающих людей она предпочла пройти по лезвию ножа. Рассчитывая только на собственные силы, в глубине души она все-таки надеялась на помощь таинственных друзей, оберегавших ее последние годы.

Милевская согласилась разыскать специалистов Тихой Рощи, оставшейся на отчужденной территории, и возглавить воссозданный институт. Но это будет потом, а пока они с Виктором оставались в Тройке, лишь проводив Риту с дочерью до вертолета.

- Не пойми меня неправильно, - прокричала Рита сквозь свист вертолетных турбин, держа Храмова за лацкан пальто, - но я не хочу, чтобы Ольга всю жизнь думала, что ее отец был подонком. Я расскажу ей правду. Понимаешь, я ведь думала, что ты погиб... тогда я и узнала, что жду ребенка. На следующий день меня отправили домой, а на вертолетной площадке я встретила Антона, он ведь тоже был в Чечне, договаривался о выкупе пленных...