Журнал «Если» - «Если», 1999 № 03

— Все в подвалах и наверху. Начинайте работать, подбирайте персонал. Заместителем будет Паша Иерихонский.

И тут же исчез, словно и не было.

Сергей Сергеевич уселся в мягкое кресло. Нажал кнопку селектора. Наугад.

Тут же открылась дверь, и хорошенькая девица заглянула внутрь.

— Вызывали, Сергей Сергеевич?

— Потом, потом, — испуганно сказал Сергей Сергеевич и попытался взять себя в руки. — Извините, как вас зовут?

— Леокадия, — сказала девушка. — Можно просто Люся.

— Я вас позову, если что.

— Слушаюсь, шеф, — сказала девушка. — Только учтите, никакого секса в рабочее время! После шести — пожалуйста, служебный комплект белья уже получен.

— Вот это лишнее, — заявил Сергей Сергеевич.

— У нас все теперь будет делаться только для счастья народа, — сказала девушка и вышла из кабинета. Юбка сильно обтягивала ее зад, но в одном месте материя оттопыривалась; угадывался пистолет.

«Ну что ж, — подумал Сергей Сергеевич, — девочке приходится охранять свою честь».

Он углубился в чтение документа, лежащего в папке на столе.

Комплекс мер по осчастливливанию населения гор. Веревкина (с распространением опыта на всю державу). Докладная записка.

В записке говорилось, что все беды идут оттого, что в мире развелось слишком много лишних ртов — несчастных голодающих людей, которые уже не приносят пользы и не представляют ценности как генетический материал. Задачей института является разработка средств по ликвидации этой проблемы. Наиболее цивилизованным средством является переработка лишнего населения в удобрение для увеличения урожая. Однако, учитывая общий гуманный характер позиции доктора наук Барбудова и его партии, все мероприятия этого рода проводятся только на основе добровольного согласия сторон и полной радости. Для первых опытов выделяются воспитанники детского дома № 1 гор. Веревкина, относящиеся к кавказской, еврейской и цыганской национальностям.

Записка была подписана Вальковым С.С., директором Института биологического достижения.

Сергей Сергеевич в ярости нажал на кнопку.

Вошла полная брюнетка средних лет.

— Вызывали? — спросила она.

— Где Люся?

— Люся на сексуальном обслуживании делегатов профсоюзного семинара, — сказала брюнетка. — Меня зовут Кларой.

— Клара, там в коридоре дети!

— Шестнадцать человек. Ваши указания?

— Накормить!

— Невозможно, Сергей Сергеевич, — сказала Клара. — Детская столовая закрыта и переведена в казармы гуманитарной помощи. Есть только лимитный буфет для руководства и научных сотрудников.

— Почему нет столовой?

— Зачем кормить? Уже подготовлены чаны для варки.

— Вы что, с ума сошли?!

— Есть мнение, что это не дети, — твердо сказала Клара. — Это инопланетные пришельцы, которые хотят нас покорить.

Сергей Сергеевич вылетел в коридор.

Снизу поднимался пар.

Паша Иерихонский вел по лестнице первую девочку. За ним парами шли остальные воспитанники.

— Стойте! — закричал Сергей Сергеевич. — Вы куда?

— Дезинфекция! — радостно сообщил Паша.

Сергей Сергеевич обогнал процессию. Внизу в вестибюле стояли большие котлы. Возле них — доброго вида старушки в синих халатах.

— Раздевайтесь, дети, — сказал Паша, — мы сейчас будет дезинфицировать ваше бельишко.

Дети начали раздеваться.

— Прекратите! — закричал старый учитель.

Дети, смеясь, кидали в кипящие котлы свои трусики, маечки и платьица.

Старушки ворошили белье в котлах длинными палками.

— Какой запал! — засмеялся Барбудов, подойдя сзади. — Неужели вы думали, Сергей Сергеевич, что мы изверги? Мы за чистую нацию, но с помощью гуманизма.

— А дети?

— Детям ничего не будет. Постирают — и играть на полянку. Поехали, Сергеич, на семинар. Надо обсудить хозяйственные дела. Как бы шахтеры не стали бастовать.

— Какие шахтеры?

— А для руководства институтом у вас нервишки не годятся…

От дверей Сергей Сергеевич обернулся и увидел, что Паша поднимает над котлом девчушку. Малышка старается закричать, но только сипит от ужаса.

Сергей Сергеевич проснулся.

Он лежал на родном продавленном диване — потный и несчастный.

Как же прошли выборы?

В дверь позвонили. За дверью стояла Зинаида из ЖЭКа. За ней Ким Корай из избирательного участка, наблюдатель.

— Ах, это вы, — проговорил Сергей Сергеевич. — Ну, как дела?

— Вальков? Сергей Сергеевич? — спросила Зинаида, будто раньше соседа и в глаза не видела. — Вам талоны положены.

— И удостоверение по форме номер два, — добавил Ким Корай.

— О чистоте расы и намерений. Получите и распишитесь.

Над Веревкином стояла тишина, прерываемая редкими выстрелами.

Традиционно два раза в год мы публикуем обзоры книжного рынка. Однако в этот раз предлагаем вниманию читателей не полугодовой обзор, а критическое эссе петербургского теоретика фантастики Сергея Переслегина. Поэтому вы, возможно, не найдете в статье ожидаемых имен; автор не ставил перед собой цель оценить все литературные события последних лет. Это попытка анализа нынешнего состояния российской НФ, отсюда и примеры, которые показались ему наиболее характерными.

Два года назад я имел случай написать о «кризисе индустриализации» в российской фантастике [5] См. Если № 2, 1997 г. . С тех пор многие скрытые смыслы распаковались, обещанный кризис пришел и ушел, и мы столкнулись с совершенно новой ситуацией.

Во-первых, кончились наконец заготовки и наработки, сделанные писателями в доброе старое время, когда не было ни рынка, ни индустриального производства, ни гонораров, ни, практически, публикаций. Далее, всплеск читательского и издательского интереса к российской литературе породил «резонансный пик спроса» и, разумеется, классический кризис перепроизводства. Это поставило многие издательства на край пропасти, что же касается российских авторов и их гонораров, то резко усилилась дифференциация. Естественный отбор выделил в каждом из жанров и поджанров свою «номенклатурную обойму»: литераторов, художников, критиков, все произведения которых с гарантией будут опубликованы и оплачены, пусть не роскошно, но, во всяком случае, приемлемо. Те же, «кто не сумел войти в элиту, или не захотел войти в элиту, или не знал, что существует элита», право на публикацию в современной России потеряли. Нет, российское общество, по счастью, коррумпировано, поэтому остается возможность каким-то способом «нечестным, если удастся; честным, если нельзя иначе» войти в писательский или издательский истэблишмент. Но даже во времена развитого социализма «пространство возможностей» у начинающих было пошире.