Жюль Верн - Паровой дом (пер. В. Торпакова)

Дорога, по которой двигался наш поезд, шла вдоль левого берега Хугли, самого западного из многочисленных протоков Ганга; в целом они составляют запутанную сеть дельты Сундарбана. Вся эта территория является наносным образованием.

— То, что вы видите, дорогой Моклер, — сказал мне Банкс, — результат победы священной реки над не менее священным Бенгальским заливом. Дело времени. Здесь, может быть, нет и частицы земли, которая не была бы принесена с границ Гималаев потоком Ганга. Река мало-помалу размыла гору и создала из нее почву этой провинции, где она устроила себе ложе…

— Которое она часто покидает ради другого! — добавил капитан Худ. — Ах этот капризный, фантастический, безумный Ганг! Люди строят город на его берегах, а через несколько столетий город оказывается посреди долины, его набережные не знают воды, река поменяла направление и свое русло! Раджмахал, Гор — оба эти города, когда-то омываемые неверным течением, сейчас погибают от жажды среди обезвоженных рисовых полей долины.

— Эх, — сказал я, — наверное, следует опасаться, что такая же судьба постигнет Калькутту?

— Кто знает?

— Да нет еще! — отозвался Банкс. — Это вопрос плотин. Если будет нужно, инженеры сумеют сдержать разливы Ганга, наденут на него смирительную рубашку!

— К счастью для вас, мой дорогой Банкс, — ответил я, — индусы не слышат ваших слов об их священной реке. Они бы вам их не простили.

— Совершенно верно, — согласился Банкс, — Ганг — это сын Бога, а быть может, он сам Бог, и все, что он делает, не является злом в их глазах.

— Даже лихорадки, холера, чума, которые он сохраняет в эндемическом состоянии! [85] Т. е. эти болезни периодически возобновляются (через некоторые промежутки времени). — воскликнул капитан Худ. — Правда, даже тигры и крокодилы, которыми кишит Сандербанд, не наносят такого вреда. Поистине, можно сказать, что отравленный воздух подходит для этих животных так же, как чистый воздух санатория для англичан и индийцев во время теплого сезона. Ах эти хищники! Фокс? — сказал Худ, повернувшись к своему денщику, который накрывал на стол.

— Мой капитан? — отозвался Фокс.

— Не там ли ты убил твоего тридцать седьмого?

— Да, мой капитан, в двух милях от Порт-Каннинга, — ответил Фокс. — Это было вечером…

— Довольно, Фокс, — прервал его капитан, допивая большой стакан грога, — я знаю историю тридцать седьмого. История тридцать восьмого меня бы больше заинтересовала!

— Тридцать восьмой еще не убит, мой капитан.

— Ты его убьешь, Фокс, как я убью моего сорок первого!

В разговорах капитана Худа и его денщика слово «тигр», как видим, никогда не произносилось. Это было излишне. Оба охотника прекрасно понимали друг друга.

Между тем по мере нашего продвижения Хугли, шириной около километра перед Калькуттой, понемногу сужала свое русло. Вверх по течению берега ее становились более низкими. Там часто возникают мощные циклоны, которые являются бедствием для всей провинции. Полностью разрушенные кварталы, сотни раздавленных домов, поваленных друг на друга, необъятные опустошенные плантации, тысячи трупов на земле, как в городе, так и в деревнях, — таковы последствия, оставляемые этими неудержимыми циклонами, самым ужасным из которых был циклон 1864 года.

Известно, что климат Индии включает три сезона: сезон дождей, холодный сезон и теплый сезон. Теплый сезон самый короткий, но он и самый тяжелый. Март, апрель и май — три особо опасных месяца, самый жаркий из них май. Находиться в это время на солнце — значит рисковать своей жизнью, по крайней мере для европейца. И в самом деле, нередко даже в тени термометр поднимается до 106° по Фаренгейту (41 °C).

«Люди, — пишет господин Вальбезен, — дышат тогда как лошади, и во время репрессивной кампании офицеры и солдаты были вынуждены поливать головы водой во избежание солнечного удара».

Тем не менее благодаря движению Парового дома, перемешиванию слоев воздуха, производимого панкой, влажному потоку, циркулирующему через постоянно смачиваемые экраны татти, мы не слишком страдали от жары. К тому же приближался сезон дождей, который продолжается с июня до октября, и следовало опасаться, как бы он не оказался более неприятным, чем теплый сезон. Однако, учитывая условия, в каких проходило наше путешествие, нам нечего было опасаться.

К часу пополудни, после восхитительной прогулки неторопливым шагом, совершенной не выходя из дома, мы прибыли в Чандранагар.

Я уже посещал этот уголок — единственную территорию, оставшуюся у Франции во всем президентстве Бенгалии. Этот городок под трехцветным флагом не имеет права содержать более пятнадцати солдат гвардии для своей охраны. Древний соперник Калькутты во время битв XVIII века, в наше время городок совсем пришел в упадок; без промышленности, без торговли его базары обезлюдели, а форт опустел. Быть может, Чандранагар и оживился бы, если бы железная дорога от Аллахабада прошла по его территории или хотя бы шла вдоль его стен, но на требования французского правительства английская компания ответила тем, что провела железнодорожный путь так, чтобы он вовсе миновал землю Чандранагара, и город утратил единственную возможность восстановить свое значение торгового центра.

Наш поезд не вошел в город. Он остановился в трех милях от него на дороге, у входа в лес веерных пальм. Когда лагерь был разбит, можно было сказать, что здесь возникла деревня. Но эта деревня была подвижна, и, начиная со следующего дня, 7 мая, она продолжала свое прерванное шествие после спокойной ночи, проведенной нами в удобных кабинах.

Во время остановки Банкс пополнил запас топлива. Хотя топлива было достаточно, он придерживался мнения, что тендер всегда должен быть полностью загружен, то есть иметь запас воды, дров или угля на 60 часов.

Это правило капитан Худ и его верный Фокс не замедлили применить к себе и своему внутреннему очагу, я хочу сказать — желудку, который имеет большую поверхность сгорания, и его нужно постоянно загружать азотистым топливом, необходимым для того, чтобы заставить исправно работать человеческую машину.

Этот этап должен был стать более продолжительным. Мы собирались путешествовать два дня, отдыхать две ночи, так чтобы достигнуть Бурдвана и осмотреть его днем, 9 числа.

В шесть часов утра Сторр дал резкий свисток, продул цилиндры, и Стальной Гигант двинулся более быстрым аллюром, чем накануне.

В течение нескольких часов мы шли вдоль железнодорожного пути, который, пройдя через Бурдван, достигнет в Раджмахале долины Ганга и дойдет по ней до Бенареса. Поезд из Калькутты пронесся на большой скорости, как будто бросая нам вызов восторженными возгласами своих пассажиров. Мы не ответили на него. Они могли ехать быстрее нас, но комфортабельнее — нет!